Тайны и феномены эпох. От древних времен до наших дней - Пернатьев Юрий Сергеевич - Страница 32

Можно только догадываться о причинах, побудивших рыцарей взяться за столь небезопасное дело без видимой выгоды для себя. Считается, что они пытались добиться отпущения грехов и заслужить вечное спасение, но были и другие интересы, о которых, видимо, знали только члены братства.

Новоявленные защитники христианской веры назвали себя орденом Храма Господнего в Иерусалиме, а основателем его стал 30-летний Бернар Клервосский родом из Труа. Он происходил из знатной семьи, но по сложившейся к XI веку традиции обязан был стать монахом, чтобы не обременять своих старших родственников претензиями на наследование земли. Так Бернар попал в орден цистерцианцев – братство, занимавшееся распространением ученых знаний. Со временем Бернар решил создать новый военно-монашеский орден для охраны паломников, следующих в Иерусалим, – по образцу ордена Иоанна Иерусалимского, члены которого назывались госпитальерами.

По общему уставу рыцари подобных орденов принимали три монашеских обета: бедности, послушания и целомудрия. К ним сподвижники Бернара добавили собственный обет – защита паломников. Вначале, совершенно нищие, они вынуждены были по двое ездить на одной лошади, что затем нашло отражение в знаменитой печати ордена. На ней изображены два рыцаря в седле, что должно было объединять два понятия – бедность и братство. Символом ордена считался также белый плащ с красным восьмиугольным крестом.

По прибытии рыцарей в Иерусалим король предоставил им в распоряжение часть своей резиденции, построенной на развалинах древнего храма царя Соломона. Считается, что после этого монахов и воинов, составивших костяк будущего ордена, в народе стали называть храмовниками (храм по- французски – тамплъ, отсюда название тамплиеры).

Благодаря личной отваге и благородным порывам рыцари вскоре снискали уважение и признание многих верующих. Помимо того что братья охраняли пилигримов на их пути в Святую землю, они сопровождали короля в его наиболее опасных поездках. В этот период как раз и рождаются романтические легенды о бескорыстных и бесстрашных рыцарях, готовых прийти на помощь любому человеку, попавшему в беду.

Однако были и другие мотивы, касавшиеся деятельности ордена. Ученых монахов очень интересовали книги, рукописи, манускрипты, хранившиеся в монастырских библиотеках, а сам Бернар Клервосский постоянно обращался за помощью к раввинам, хорошо разбиравшимся в древнееврейских текстах. Видимо, оттуда храмовники черпали тайные знания, ставшие впоследствии предметом оживленных дискуссий, восхищения (а порой и зависти) европейских ученых.

Два идеала освещали путь тамплиеров – рыцарский и монашеский, т. е. служение и защита святынь с мечом в руках и отречение от мирской суеты, напряженные духовные поиски с целью обретения и защиты святого в собственной душе. Бернар сумел соединить в одно целое эти казавшиеся столь далекими друг от друга предназначения, сделав их взаимодополняющими. Рыцарь, защищенный физически и стойкий духовно, по замыслу храмовников должен был стать поистине непобедимым.

Сам Бернар Клервосский говорил:«…незаметно для всевидящего ока церкви на свет появился новый тип рыцарства, неизвестный прошедшим векам… Когда видишь человека, мужественно опоясывающего себя обоими этими мечами, кто не сочтет это достойным всяческого удивления, тем более что раньше такого не случалось! Вот это поистине рыцарь без страха, защищенный со всех сторон, потому что душа его защищена бронею веры, тогда как тело защищено бронею из стали».

Так или иначе все шло к тому, чтобы орден получил официальное признание высшей церковной власти. С этой целью в 1128 году был созван собор в Труа – на землях графа Шампанского. Решением этого высочайшего органа, собиравшегося далеко не по любому поводу, а лишь в исключительных ситуациях (в отношении тамплиеров это единственный случай!), был утвержден их официальный статус: рыцарско-монашеский орден. Сам Папа лично брал под свое покровительство новое сообщество, члены которого не только служили делу Христову, но и должны были защищать его интересы во всех землях.

Тем же собором был утвержден и устав ордена, написанный самим Бернаром, слава которого уже простиралась далеко за пределы вверенного ему монастыря в Клерво. Силе и убедительности его слов могли бы позавидовать ораторы Рима. Люди верили ему, потому что в своих проповедях он удивительным образом находил путь к сердцу каждого и не просто пересказывал Писание, а делился пережитым. Собственно, собор в Труа и устав были последним штрихом в произведении, мастерски исполненном «рыцарями Христа» по вдохновенному замыслу самого Бернара.

Собору в Труа суждено было стать поворотным в истории тамплиеров, ибо с него начинается быстрый рост численности и богатства ордена. Несмотря на строгие требования к происхождению, образу жизни и поведению, в это вольное братство принимались все новые и новые рыцари.

Учение

Безусловно, тамплиеры начинали отнюдь не с «чистого листа», руководствуясь одной лишь идеей защиты христианских ценностей. Они опирались на серьезные философские концепции и мудрость, почерпнутую на Востоке. Однако, будучи реалистами и хорошо понимая невозможность обнародования многих истин из-за опасности их примитивного толкования, рыцари научились эту мудрость сохранять в тайне, став, по сути, законспирированной организацией.

Надо сказать, что быть принятым в орден еще не значило стать рыцарем Храма. Неофиту предстояло пройти путь, длина которого зависела от его собственных усилий. Подобно тому как дерево, лишенное солнечного света и живительной влаги, засыхает, рыцарь, лишенный идеала и мудрости, является лишь обыкновенным солдатом.

Тамплиеры хорошо знали этот закон, не менее твердо они умели хранить то, что наполняло орден жизнью и давало ему силу. Недаром они изменили представление о рыцаре как о смелом, но грубом и неотесанном вояке. Рыцарь в их понимании должен не только владеть мечом, но, прежде всего, быть человеком мудрым, способным принимать взвешенные решения в любой ситуации.

Идеалу рыцаря, которому миссией предназначено стоять на защите добра и справедливости, соответствовало умение сохранить все самое сокровенное, святое, не дать торжествовать тьме, беззаконию и безнравственности. Считалось, что рыцари появляются в тяжелые времена, когда многими людьми уже потеряна сама надежда на возвращение добра.

Ради этого стоило жить, бороться, ради этого не страшно было умереть. За всю историю ордена не было случая, когда тамплиер бежал бы с поля боя или нарушил данное им слово. Кодекс чести, передававшийся рыцарю только устно при посвящении, был его главной защитой и оружием. При этом он не брал обязательств следовать всем догматам церкви, требовалось только естественное признание существования божественного в природе и в нем самом.

Тамплиеры знали, что действительно великое может быть построено лишь на исключительно прочном фундаменте. Как и многие их предшественники, они не нашли ничего прочнее чести и достоинства – главных добродетелей рыцарства. Только на пути к ним предстояло выдержать не одно сражение и одолеть множество врагов, главным из которых был сам человек, его собственное несовершенство.

В то время как весь мир с изумлением следил за ростом внешнего величия тамплиеров с его извечными атрибутами в виде денег и славы, рыцари Храма крепили свою истинную мощь. Уж кому-кому, а им было ведомо, что не стоимость кольчуги и не количество драгоценных камней на рукояти меча определяют успех в бою, а крепость руки, сжимающей эту рукоять, и храбрость сердца.

Красный крест на белой накидке, расположенный на левой стороне груди, не только напоминал тамплиеру, что он не должен отступать в бою. Для каждого рыцаря и в сражении, и в мирное время он был символом причастности к общему делу. Осознание, что ты не одинок, а являешься частью ордена, выполняющего свою миссию, наполняло смыслом каждое дело, каждое усилие тамплиера.