Как очаровать распутника - Дрейлинг Вики - Страница 7
- Предыдущая
- 7/66
- Следующая
– Я снял сапоги.
Хок разглядывал его с кислой миной.
– Охотно верю.
– Ха-ха. – Уилл принялся растирать налитые тупой болью виски. – Если серьезно, зачем мне посещать семейные собрания? Снова будет комедия.
Хок стукнул кулаком о колено.
– Если хочешь знать, темой сегодняшнего заседания являешься ты.
Уилл воззрился на брата с подозрением.
– Со мной все в порядке, разве нет?
– Мы обсудим это в гостиной. Все уже собрались. Приведи себя в приличный вид и через двадцать минут спускайся вниз, красавец.
Лицо Уилла вытянулось.
– Ты же понимаешь, что я не в состоянии вынести их присутствие.
– Уверен, ты справишься. – И с этими словами Хок покинул комнату.
Когда пятнадцатью минутами позже Уилл вошел в гостиную, Монтегю, муж его старшей сестры, взглянул на него с явным презрением.
– Долго же ты собирался.
Уиллу в голову пришло сразу несколько подходящих вариантов ответа, однако приличного среди них не нашлось. Из уважения к присутствующим дамам пришлось сжать зубы покрепче. Он сел на зеленый диван рядом с похрапывавшей бабушкой. Она согласилась ненадолго задержаться в Ричмонде. Каждый день бабуля заявляла, что сегодня возвращается к себе в Бат. Уилл надеялся, что она останется, поскольку беспокоился за ее здоровье, хотя тетя Эстер считала – старуха просто навыдумывала болезней, чтобы привлечь внимание к своей особе.
– Уильям, у тебя красные глаза! – воскликнула мать. – Ты болен?
Тетя Эстер поправила роскошные перья на безобразном, пурпурного цвета тюрбане и фыркнула.
– Луиза, этот мальчишка годами морочит тебе голову. Единственная его болезнь прячется на дне бутылки.
Монтегю с хрустом свернул газету.
– Неудивительно, что в газетах его называют Дьяволом.
– Не знал, что вы любите скандальные газетки, – медленно произнес Уилл.
Хок поднял руку.
– Оставим ссоры. Мы одна семья и не будем принимать это на веру, – сказал он, бросив многозначительный взгляд в сторону бабушки.
Уилл взглянул на ее чуть раскрытый рот. Бабушка сильно сдала за то время, пока его не было в Англии. Сейчас она ходила, опираясь на трость, и не могла обойтись без посторонней помощи, чтобы подняться по лестнице. Она скучала по друзьям, оставшимся в Бате, но Уилл и думать не хотел, чтобы она жила так далеко, где присматривать за ней могла лишь компаньонка.
Хок стоял возле жены Джулианы и улыбался, глядя на малышку дочь. Потом взглянул на Уилла.
– Рад, что и на твою долю выпали приключения. Но нам тебя здорово не хватало. Мы все рады, что ты вернулся домой – насовсем.
Уилл насторожился. Насовсем? Он набрал в грудь побольше воздуху, чтобы сообщить брату, что не планировал задерживаться надолго, но тут раздался голос матери:
– Я благодарю Бога, что ты снова в лоне семьи. Каждый день я сходила с ума от тревоги – ведь тебе грозила опасность. Не правда ли, Пейшенс? – обратилась она к старшей дочери.
– Да, мама, вы очень тревожились. – Пейшенс похлопала вдовствующую графиню по руке. – Я сама мать и отлично понимаю, как это, должно быть, трудно – терпеть столь частые отлучки сына!
Выходит, он кругом виноват. С другой стороны, родственницы имели привычку сгущать краски за исключением тети Эстер, которая выражалась весьма прямолинейно и нередко шокировала мать и сестер. Хвала небесам, что у него есть такая тетя!
– Уилл, мы рады, что ты наконец остепенился, – сказала Гермиона, средняя сестра.
Хоуп, младшенькая, рассматривала его с лукавым выражением лица.
– Еще не совсем остепенился, но я с радостью помогу тебе в этом деле.
Уилл потер ноющий висок.
– Каком еще деле?
– Они имеют в виду кандалы, – фыркнул лорд Кенвик, муж Гермионы.
Уилл упал на спинку дивана. Проклятие! Его сестры возомнили, будто женитьба – смысл существования мужчины.
Порывшись в ридикюле, тетя Эстер извлекла на свет божий флакончик и толкнула локтем Гермиону.
– Передай своему брату нюхательные соли! Не то упадет в обморок.
– Хоуп, мы же не заставляем его срочно жениться! – воскликнул Хок. – Ему всего двадцать пять.
– На прошлой неделе исполнилось двадцать шесть, – простонал Уилл.
– Я совсем забыла про твой день рождения! – воскликнула вдовствующая графиня. – Что я за мать, раз способна забыть о сыне?
– Мама, вы не должны себя винить, – возразила Пейшенс. – Уилла так долго с нами не было, так что немудрено забыть.
Уилл возвел глаза к потолку. Теперь он виноват в том, что они забыли про его день рождения!
– Мама, вы ни в чем не виноваты, – сказала Хоуп. – Мы все забыли!
Хок поморщился:
– Прости, Уилл.
– Не имеет значения. – Будучи младшим отпрыском в семействе, он с детства привык, что все и всегда о нем забывали; зато он научился ценить свободу. Разумеется, родственники вспоминали о нем, стоило выкинуть какую-нибудь проделку, но многое сходило Уиллу с рук незамеченным!
– Как я могла забыть? – Вдовствующая графиня шмыгнула носом и приложила платочек к глазам, чтобы промокнуть подступающие слезы. – Ведь он мой малыш!
Тетя Эстер поднесла к глазам монокль и воззрилась на Уилла.
– Чрезвычайно крупный малыш. Чудо, что ты смогла разродиться таким великаном.
Ее замечание, как всегда, вызвало охи и краску смущения.
Сестры снова принялись бурно извиняться за забывчивость и пообещали исправить оплошность.
– Мне дела нет до этого дурацкого дня рождения, – перебил он. – Если вам от этого станет легче, я отпраздновал его с друзьями.
– Мы знаем, ты любишь и умеешь праздновать, – заметил Монтегю.
Его голова раскалывалась от пульсирующей боли.
– Нельзя ли к делу? – сказал Уилл более резко, чем следовало бы.
Все молча уставились на него.
– Если ты настаиваешь, я начну, так и быть, – сказала Пейшенс напыщенным тоном старшей сестры. – Вообрази стыд и замешательство нашей мамы, когда она узнала, что ты спутался с этой развратницей миссис Флер, если это ее настоящее имя.
Уиллу ужасно хотелось сказать, что им незачем больше беспокоиться из-за Алисии, но решил воздержаться и лишь напомнил:
– Моя частная жизнь вас не касается.
– Дело вышло за рамки частного, – возразила Хоуп. – Тебя называют самым безнравственным мужчиной в Англии.
Он снова возвел глаза к небу. Как только закончится это дурацкое сборище, он тут же упакует пожитки и уедет.
Внезапно пробудилась бабушка и обвела затуманенным взором всех присутствующих. Уилл похлопал ее по руке и ободряюще улыбнулся.
– Я что-то пропустила? – громовым голосом спросила она. Бабушка начинала слышать все хуже, вот и завела привычку кричать.
– Совсем ничего, – ответил Уилл, тоже громко, чтобы она могла его услышать.
– Уильям, – сказала вдовствующая графиня, – как ты можешь утверждать такое? Ты не принимаешь семейное собрание всерьез!
Он в бессильном отчаянии поднял руки.
– Я рад, что наконец вернулся домой, но огорчаюсь из-за того, что вам не по нраву моя репутация. А теперь, когда мы это выяснили, может, нам пора разойтись?
Хок бросил на него предостерегающий взгляд.
– Есть еще кое-что.
Уилл застонал. Это чертово собрание когда-нибудь закончится?
– Теперь, когда ты вернулся насовсем, тебе нужно чем-нибудь заняться, – продолжал Хок.
Уилл поднял руку.
– Погоди. Я не сказал…
Бабушка дернула его за рукав.
– Что он сказал?
Ему пришлось кричать:
– Мне нужно какое-нибудь занятие.
Хлопнув в ладоши, бабушка проревела:
– Церковь – лучшего и не придумаешь!
Эстер фыркнула на сестру:
– Марибель, паства взбунтуется! Газеты называют его Дьяволом.
– Не очень-то любезно! – воскликнула она. – Сама туда иди!
– Куда иди? – опешила Эстер.
– К дьяволу! – рявкнула бабушка.
Уилл прижал кулак к губам, чтобы скрыть смех, но плечи тряслись. Тем временем малышка Эмма Роуз улучила минуту, чтобы издать пронзительный вопль.
- Предыдущая
- 7/66
- Следующая