Болатбек - Етеибаев Мухаметжан Етекбаевич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/19
- Следующая
Аня остановилась.
— А дальше, — сказала она, — идет припев. Вот такой… Сейчас…
Она перевела дух и спела еще один куплет, уже — громче и уверенней:
— Я эту песню у нас в детдоме слышала, — сказала Аня. — Мне музыка понравилась, я и выучила.
— Хорошая песня, — одобрила вожатая. — Ну как, ребята, разучим ее к праздникам?
Все охотно согласились, но особенно песня пришлась по вкусу Кадыркулу. Ему вообще с некоторых пор было по душе все, что говорила и делала Аня Хохлина. А еще ему нравилось, что он стал пионером и может принимать участие во всех сборах.
И тут Болатбек вскочил с места. Он давно уже стремился что-то сказать.
— Я не о празднике хочу! — крикнул он. — Совсем о другом. Можно?
— Послушаем Болатбека, — сказала вожатая.
— Я вот смотрю… — начал Болатбек. — И дядя мой тоже говорит… — Он остановился.
Когда думал об этом, казалось, что все так легко — сказать, объяснить, предложить, а заговорил — и все слова выскочили иэ головы.
— Продолжай, Болатбек, — сказала вожатая. — Мы слушаем. Что говорит твой дядя?
— Он говорит, не хватает работников… На ферме, например, скота сейчас больше стало… И я подумал: мы ведь тоже можем. Не маленькие… Разве нет?
— Что можем? Ты о чем? — закричали ребята.
— В колхозе работать, вот что… Почему старшие могут… А мы чем хуже?
— Не хуже!.. Кто сказал?..
— Ну вот… Давайте сделаем вроде отряда… Нет, назовем бригадой и пойдем работать на ферму. Только не на один раз или два, на все время… По-настоящему.
— А учиться кто будет?
— И учиться тоже. Конечно…
— А что там делать? — спросил кто-то.
— Дел хватит, — сказал Болатбек, — кормить, поить, стеречь… убирать… Сейчас молодняка много… Особенно овец… Новую породу выводят…
— Которые с хвостами такими толстыми?
— Это не хвост, курдюк называется.
Вожатая постучала ладонью по учительскому столу.
— Тише, ребята. Болатбек сейчас внес очень интересное предложение… По-моему, еще никто в нашем районе, даже во всей области, не предлагал такое… Это просто замечательно — то, что придумал Болатбек… И если мы примем его предложение, если организуем бригаду, мы подадим прекрасный пример… Давайте голосовать, ребята. Кто «за»?..
Ребята проголосовали единогласно.
В правлении колхоза были порядком удивлены этим почином пионеров. Некоторые стали просто с неохотой пускать их на скотные дворы и в загоны. Но минуло две-три недели, и все увидели, что школьники хорошо работают и, во всяком случае, приносят гораздо больше пользы, чем лишних хлопот.
Болатбек стал работать на овцеводческой ферме, где впервые в их районе выращивали новую породу овец. Работы было с избытком: принести соломы, травы, натаскать воды из родника, вычистить загоны, часто приходилось выпаивать новорожденных ягнят — когда овцы были больны или без молока.
Здесь он снова столкнулся с Егором Сергеевым. Тот всегда мрачно следил за тем, как Болатбек что-нибудь делал, но придраться было почти не к чему: Болатбек старательно выполнял все распоряжения.
…Прошло еще несколько месяцев.
Стояла дождливая погода. Вода ручейками стекала в овражки и лощины, и Болатбек, пока добрался из школы на ферму, до нитки промок.
Он уже с неделю как не был здесь: сильно простудился, и сестра все эти дни не выпускала его из дома.
Когда он приблизился к кошаре [19], оттуда вышел Егор Сергеев, в каждой руке у него было по два ягненка, совсем крохотных. Даже издали Болатбек понял, что ягнята мертвы — так неподвижно и тяжело висели они в руках Сергеева.
«Отчего они умерли? — подумал Болатбек. — Сразу четыре… Ой, как жалко!..»
Сергеев уже прошел в сарай, крытый камышом, и Болатбек решил пойти за ним — не терпелось узнать, что же случилось с ягнятами.
За шумом дождя, а может, потому, что был занят делом, Сергеев не услыхал шагов Болатбека: он обдирал ягнят, снимал с них кудрявые черные шкурки. На стене висело еще несколько свежих шкурок.
«Одна, две… четыре… шесть, — посчитал про себя Болатбек. — И еще эти, на земле…»
— Егор Григорьевич, — окликнул он, — что же тут случилось? Так много…
Сергеев вздрогнул, выпрямился.
— А, явился, не запылился! Входишь, как тать ночной… Все зыркаешь, где не просят… Суешь нос…
— Я здесь тоже работаю, — сказал Болатбек, — и потому спросил… отчего…
— Оттого! — заорал Сергеев. — Плохо кормил, плохо смотрел, вот и подыхают. Сколько дней тебя уже нет, а я расхлебывай! Не выйдет!
— Я им молоко давал, все делал, как ветеринар сказал… А потом заболел. Я ж не виноват… При мне не умирали.
Болатбек нагнулся. На мордочке у мертвого ягненка он увидел кровь. У другого тоже.
— А кровь почему? — спросил он.
— Хворь, должно быть, какая… Я не ученый, как вы…
— А ветеринар был?
— Что ты меня допрашиваешь? Мне больше всех надо, думаешь? Я завфермой сказал, а дальше — моя хата с краю…
— А шкурки?
— Пропадать им, что ли?
— Их посчитать и сдать надо…
— Сдадим! Все сдадим… — В глазах Сергеева сквозила лютая ненависть. — И рубашку последнюю тоже… Пошел отсюда! Занимайся своим делом…
Завфермой в этот день так и не появился. И тогда Болатбек побежал в правление колхоза.
Он ворвался прямо в комнату к председателю, где сидело и стояло много народу. Среди них Болатбек увидел своего нового знакомого, который недавно вместе с учителем преследовал бандита Жексена. Рука у Сайтимбека Тугельбаева была забинтована и на перевязи.
— Ты что, Болат? — спросил Мусирали Кикимов. — Сестра послала?
— Ветеринара надо! — выпалил Болатбек. — Срочно!.. А никого нет…
И он рассказал все, что случилось на ферме.
— Немедленно разыскать завфермой, — приказал Мусирали. — И за ветеринаром послать… Это же явное отравление… если так, как говорит Болатбек… надо срочно идти туда…
Ветеринар уехал далеко, по другим аулам, и сегодня на него рассчитывать было нечего, а заведующего фермой вскоре привели. Именно привели — потому что он плохо держался на ногах: уже третий день гулял на свадьбе у своего племянника.
— Ладно, с тобой потом поговорим, — махнул рукой Мусирали. — Я иду…
— И я с вами, Мусирали-ага, — сказал Болатбек.
— Я тоже, — сказал молчавший до сих пор Сайтимбек.
…Егора Сергеева они застали на дворе.
— А я почем знаю? — сразу заговорил тот, не дожидаясь вопросов Мусирали. — Я ни сном ни духом… Убрать, напоить, накормить — это мое дело… А за болезни отвечать я…
Сергеев запнулся. Хотя он оправдывался перед Кикимовым, но смотрел почему-то не на него, а на Сайтимбека. И тот тоже не сводил с Сергеева глаз.
— Так как же, Мусирали, зовут вот его? — спросил Сайтимбек, кивая на Сергеева.
— А что? — не понял Кикимов. — Сергеев. Егор Григорьевич.
— А вы что скажете? — спросил Сайтимбек у Егора.
Тот молчал, и Болатбеку сделалось не по себе от его молчания, и от его лица — такое оно стало страшное: искривилось, губа отвисла, глаза вот-вот вылезут из орбит.
— Нет, — снова сказал Сайтимбек, — не Сергеев он, дорогой Мусирали, а Сторожилов. Вот кто… И не Егор Григорьевич, а Евтихий Андреевич.
— Как?! — крикнул Болатбек.
— А так. Евтихий Андреевич Сторожилов. Кулак бывший. По всему Аксаю его ищут, а вы ему тут теплое местечко устроили… Не случайно у вас скот дохнет. Он и в Аксае тем же делом занимался… Мы с ним старые знакомые… Оружие есть? — резко крикнул он бывшему Сергееву. — Поднять руки!
19
Кошара — здесь: загон для овец.
- Предыдущая
- 17/19
- Следующая