АнтиМЕДИНСКИЙ. Псевдоистория Второй Мировой. Новые мифы Кремля - Исаев Алексей Валерьевич - Страница 3

Используются автором агитпроповские данные и в отношении авиации. В частности он пишет: «В первый же день войны — 22 июня 1941 года — немцы потеряли 300 самолетов. Больше, чем в любой из других ее дней. В начале сентября 1941-го они подсчитали: русскими уже сбито такое же число самолетов, с которым немцы начинали войну» (с. 402). Во-первых, даже агитпроп указывал цифру, превышающую 300 сбитых немецких самолетов, в отношении Курской дуги лета 1943 г. Так что «больше, чем в любой из других ее дней» — неверно даже с точки зрения агитпропа. 22 июня не было и не могло быть днем самых больших немецких потерь в воздухе. Во-вторых, по немецким документам, 22 июня 1941 г. безвозвратные потери (боевые и небоевые) Люфтваффе составили 78 самолетов, общие — 167 машин (то есть включая поврежденные и ремонтопригодные). «В начале сентября 1941-го они подсчитали: русскими уже сбито такое же число самолетов, с которым немцы начинали войну» (с. 402). Они — это кто? Мюррей приводит потери за весь 1941 г. от боевого соприкосновения с противником в 2849 самолетов уничтоженными, 475 поврежденными и не подлежащими восстановлению и 402 поврежденными, но восстановленными. Вторую мировую войну Люфтваффе начинало, имея 3470 самолетов. До 22 июня 41-го потери у немецкой авиации тоже были. Оборот Мединского про потери к сентябрю мог касаться отдельного, пострадавшего больше других подразделения Люфтваффе. Утверждать же, что в 1941 г. все было хорошо, по меньшей мере странно. Было как раз плохо, что выразилось в страшных «котлах» под Смоленском, Киевом, Уманью и т.д. Так или иначе, но при таких ляпах, как, например, превращение 45 тыс. убитых и раненых в 45 тыс. одних лишь убитых, использовать книгу Мединского как источник статистических сведений я бы не рекомендовал.

Есть на страницах «Войны» и просто «приятные» добавления к трем А. Так, на страницах 578—581 Мединский старательно воспроизводит гадкую выдумку Д. Фоста про бой на острове Рюген за немецкий интернат между разными советскими частями, разведчиками и пехотой. У Мединского глаз не зацепился за «танковый батальон 372-й дивизии». Ну не было в 45-м в стрелковых дивизиях танковых батальонов, а вся эта история есть не что иное, как мистификация «историка» Фоста, которую без вдумчивой критики Мединский зачем- то вставил в свою книгу.

Подводя итог этой небольшой рецензии, могу сказать, что в целом «Война» Мединского оставила негативное впечатление, поскольку с версией советского агитпропа у большинства читателей была прекрасная возможность ознакомиться ранее. Да и сейчас это легко можно сделать, причем потратив куда меньшую сумму, чем ту, которую просят книгопродавцы за «Войну», где градус агитпроповского запала повышен до уровня благородного безумия. Ахинея и алогичность также вряд ли кому-то будут полезны.

* * *

После публикации моих критических замечаний о «Войне» Мединского в Интернете я с удивлением узнал, что автор решил ответить на мою небольшую рецензию или, как он выразился, «хулу». Хотя цели возводить какую-либо «хулу» на книгу Владимира Ростиславовича у меня и в мыслях не было. Суть моих возражений заключается в том, что работа, которую поручили Мединскому (или которую он сам на себя взял), банально плохо сделана с профессиональной точки зрения. Чудовищное количество ошибок и ляпов резко снизило ценность книги, в которой была предпринята актуальная попытка донести до широких масс в общем-то правильные мысли о Великой Отечественной.

Мединский ответил на мою критику в форме таблицы, которую разместил в своем интернет-блоге (http://medinskiy-vr.livejournal.com/768.html). Привожу ее ниже. В столбце «Критик» автор «Войны» цитирует мои замечания, а в столбце «На самом деле» делает попытку на них ответить.

— Критик. «Мединский вообще в курсе, что есть пакт Молотова — Риббентропа и есть секретный дополнительный протокол к нему? К подписанным в Мюнхене документам таковые не прилагались, как известно. Насчет секретного дополнительного протокола копья собственно и ломаются. Ничего особенного в этом доп. протоколе не написано. Но преподавателя МГИМО, каковым является Мединский, слова о равенстве пакта и доп. протокола слышать, прямо скажем, странно».

На самом деле. Мой критик не юрист, это очевидно. Поэтому поясню, поскольку международное право мы в институте немного изучали: юридически любой протокол, в т.ч. «секретный», является неотъемлемой частью договора, иначе в нем нет смысла, т.е ему «равен». В частности, когда говорится о «пакте М-Р», подразумеваются именно секретные протоколы. 0 равенстве пакта и протокола слышать не «странно» — это одно и то же, один документ.

— Критик. «...в итоге его несколько занесло. Он пишет: «Дивизии народного ополчения были недоукомплектованы бойцами. Соответственно, обычно оружия в них было больше, чем солдат. Не одна винтовка на троих, а три винтовки на двоих» (с. 173). Скатываться к «все хорошо прекрасная маркиза!», как мне думается, в данном случае нет достаточных оснований. Бывало разное,встречались вооруженные до зубов ополченцы. Но оружия действительно не хватало». «...Человека не в теме занесло ввиду отсутствия знания базовых фактов».

На самом деле. В тексте книги «Война»: «Сразу оговоримся. Могла ли случиться такая ситуация, когда на троих бойцов оказалась одна винтовка? Конечно. На войне могло произойти и не такое. Но вопрос, насколько эта ситуация была типична». «...Случай с музеем 1812 года в Вязьме. Ополченцам раздали его экспонаты. Из фузеи стрелять было нельзя, но у нее был полуметровый штык!» И т.д. Не надо вырывать цитаты из контекста и передергивать. Конец цитаты в книге: «три винтовки на двоих — даже так». 2. А главное — опущена ссылка на источники, дважды приведенные в абзаце, откуда взята цитата. В частности, на Колесник А. Ополченческие формирования Российской Федерации в годы Великой Отечественной войны. М.: Наука, 1988. Согласно этому научному исследованию, численность дивизий составляла: 1-я дивизия народного ополчения (ДНО) — по штату 14 926 человек, некомплект — 2824; 2-я ДНО — по штату 11 739, некомплект — 3018; 3-я ДНО — соответственно 12 154 и 2060. А о вооружении говорится, что 1-я ДНО имела некомплект винтовок 799 штук, 2-я имела резерв 317 винтовок, 3-я ДНО — 1192. Некомплект личного состава действительно перекрывает некомплект стрелкового оружия. Критик, конечно, в своей книге привел бы все эти цифры — но тогда это будет не публицистика. Будет, как обычно, точно, но нечитабельно.

— Критик. «Впрочем, далее Мединский благополучно подорвался на 28 панфиловцах: «Разоблачили даже героев-панфиловцев » (с. 236). Военная прокуратура расставила точки над Ё в истории с 28 панфиловцами еще в 1946 г. (а не после 1966 г., как пишет Мединский). История была действительно выдумана журналистом «Красной звезды» практически с нуля. Спрашивается: зачем подставляться и тащить эту историю на страницы популярной книги? Хотя есть реальные подвиги, подтвержденные документально, причем обоими (так в тексте) сторонами».

На самом деле. 1. В шоке. Я об этом же и пишу! Об этом же! Книгу откройте! Например: «Того, что расписали в газете, не было, но другой бой, еще более жестокий, и «панфиловцев», погибших у Дубосеково, — больше 100. ...Это очень типично для почти всех историй с «разоблачениями» героев Великой Отечественной. «Разоблачители» легко находят несуразности в официальной трактовке подвига. Это нетрудно. Но тут же выясняется — настоящие герои намного круче — я сознательно использую это современное словечко, чтобы быть понятым каждому пацану, — намного круче придуманных!»Критик, с одной стороны, приписывает автору «подрыв на легенде», а с другой — повторяет его аргументацию. Читатель, не зная этого (и не прочитав книгу), конечно, соглашается с критиком. Манипуляция в чистом виде.