Инферно - Браун Дэн - Страница 53
- Предыдущая
- 53/115
- Следующая
Сиена выразительно пожала плечами.
– Знаете, Роберт, если подходить к делу с чисто научной точки зрения – голая логика и никаких эмоций, – то я говорю вам без тени сомнения, что гибель нашего вида может быть предотвращена только какой-нибудь радикальной переменой. И если ее не будет, эта гибель не заставит себя ждать. И я имею в виду не пламя, серу, апокалипсис и ядерную войну… а катастрофу, связанную с перенаселенностью планеты. С математикой спорить бессмысленно.
У Лэнгдона похолодело в животе.
– Я неплохо знакома с биологией, – продолжала она, – и мы будем не первым видом, погибшим из-за того, что численность его представителей превысила критический рубеж. Представьте себе ряску на поверхности крошечного озерца в лесу – это колония водорослей, которые наслаждаются прекрасным набором питательных веществ в толще воды. Если их не контролировать, они станут размножаться так бурно, что вскоре затянут все озерцо, перекрыв дорогу солнечному свету и тем самым препятствуя выработке питательных веществ. После этого водоросли быстро высосут из своей среды обитания то, что там осталось, умрут и исчезнут без всякого следа. – Она тяжело вздохнула. – Подобное может запросто произойти и с человечеством. Причем гораздо раньше и стремительнее, чем представляется любому из нас.
Лэнгдон был совсем выбит из колеи.
– Но… это кажется невозможным.
– Не невозможным, Роберт, а лишь немыслимым. У человека есть примитивный защитный механизм, который отвергает всякую реальность, подвергающую его мозг чересчур сильному стрессу. Это называется отрицание.
– Я слышал об отрицании, – беспечно заметил Лэнгдон, – но думаю, что его не существует.
Сиена закатила глаза.
– Вы все шутите, но поверьте мне, оно вполне реально. Отрицание – важнейший элемент механизма человеческой адаптации. Без него мы каждый день просыпались бы в ужасе от того, что нам грозит смерть в самых разнообразных формах. Однако наше сознание блокирует эти экзистенциальные страхи, заставляя нас сосредоточиться на тех проблемах, которые мы можем решить, – скажем, вовремя прийти на работу или заплатить налоги. А если у нас все же появляются эти более расплывчатые экзистенциальные страхи, мы очень быстро избавляемся от них, снова фокусируя свое внимание на простых задачах и будничных хлопотах.
Лэнгдон вспомнил об одном недавнем интернет-исследовании – роль подопытных играли студенты нескольких университетов из Лиги плюща. Оно показало, что даже пользователи Сети с достаточно высоким интеллектом проявляют инстинктивную склонность к отрицанию. Согласно результатам этого исследования, огромное большинство студентов, наткнувшихся в новостях на угнетающую статью о таянии арктических льдов или вымирании видов животных, быстро уходят с этой страницы, переключаясь на что-нибудь пустячное и таким образом очищая свое сознание от страха; чаще всего такими транквилизаторами служат спортивные обзоры, забавные видеозаписи с кошками и светские сплетни.
– В мифологии древних, – заметил Лэнгдон, – герой в состоянии отрицания воплощает собой высшую степень высокомерия и гордыни. Нет человека более гордого, чем тот, кто считает себя неуязвимым перед лицом опасностей этого мира. Данте явно был с этим согласен, поскольку называл гордыню худшим из семи смертных грехов… и поместил гордецов в первый круг чистилища.
Сиена ненадолго задумалась, а потом заговорила снова:
– В своей статье Зобрист обвинял многих мировых лидеров в том, что они отвергают реальность… прячут голову в песок. И особенно резко он критиковал Всемирную организацию здравоохранения.
– Полагаю, они в долгу не остались.
– В ответ они сравнили его с религиозным фанатиком, который стоит на перекрестке с плакатом: «Конец света близок!»
– Парочку таких всегда можно увидеть на Гарвард-сквер.
– Да, и мы не обращаем на них внимания, потому что никто из нас не в силах представить себе, что это может случиться. Но поверьте мне: если люди не могут представить какое-то событие… это отнюдь не значит, что оно не произойдет.
– Вы говорите прямо как поклонница Зобриста.
– Я поклонница правды, – с ударением ответила она, – даже если эту правду трудно принять.
Лэнгдон умолк – между ним и его спутницей снова пролегло какое-то странное отчуждение, и он шел, стараясь понять, как уживаются в ней пылкие эмоции и научная отстраненность.
Сиена взглянула на него, и черты ее лица смягчились.
– Послушайте, Роберт, я же не говорю вслед за Зобристом, что ответ на проблему перенаселения – это чума, которая убьет половину обитателей земного шара. Я не говорю, что мы должны перестать лечить больных. Я говорю только, что наш теперешний путь – это путь саморазрушения. Население растет по экспоненте на ограниченной площади и при ограниченных ресурсах. Конец наступит очень быстро. Не думайте, что у нас потихоньку иссякнет бензин… скорее наш автомобиль как бы сорвется в пропасть.
Лэнгдон прикусил губу, осмысливая все услышанное.
– Кстати, насчет последнего, – хмуро добавила Сиена, указывая куда-то вверх и направо, – вон оттуда, по-моему, Зобрист и спрыгнул.
Подняв взгляд, Лэнгдон увидел, что они идут как раз мимо сурового каменного фасада музея Барджелло. За ним, возвышаясь над всеми окрестными домами, торчала гигантская свеча башни Бадия. Лэнгдон смотрел на ее верхушку, гадая, почему Зобрист с нее бросился. Надеюсь, не потому, что он натворил что-то ужасное и у него не хватило духу дождаться последствий?
– Критики Зобриста, – сказала Сиена, – любят подчеркивать тот парадокс, что разработанные им методы генной инженерии позволяют резко повысить среднюю продолжительность жизни.
– А это лишь усугубляет проблему перенаселения.
– Вот именно. Однажды Зобрист публично заявил, что рад был бы загнать джинна обратно в бутылку и уничтожить свой вклад в борьбу за человеческое долголетие. Мне кажется, с идеологической точки зрения это разумно. Чем дольше мы живем, тем больше наших ресурсов уходит на обеспечение стариков и больных.
Лэнгдон кивнул.
– Я читал, что в США примерно шестьдесят процентов всех затрат на здравоохранение уходит на пациентов, доживающих последние полгода своей жизни.
– Верно, и хотя наш разум говорит: «Это безумие», сердце требует: «Не дайте бабушке умереть – пусть живет подольше».
Лэнгдон снова кивнул.
– Это конфликт между Аполлоном и Дионисом – знаменитая мифологическая дилемма. Старая как мир война между сердцем и разумом, которые редко хотят одного и того же.
Кто-то рассказывал Лэнгдону, что сейчас к этой мифологической метафоре прибегают на встречах членов Общества анонимных алкоголиков, обсуждая положение пьяницы, сидящего перед стаканом с выпивкой: его мозг говорит, что спиртное повредит ему, но сердце жаждет утешения, которое оно может подарить. Мораль при этом, очевидно, такова: не думай, что тебе одному так туго приходится, – даже боги не могли поладить друг с другом.
– Агатусия заставит возликовать, – вдруг прошептала Сиена.
– Что?
Сиена подняла глаза.
– Я наконец-то вспомнила название статьи Зобриста. Она называлась «Агатусия заставит возликовать».
Лэнгдон никогда не слышал слова «агатусия», но догадался, что оно происходит от греческих «агатос» и «тусия».
– Агатусия… это значит «добрая жертва»?
– Примерно. На самом деле это означает «самопожертвование ради общего блага». – Она помедлила. – Иначе говоря, благотворительное самоубийство.
Этот термин Лэнгдону доводилось слышать и раньше. Один раз это было в связи с банкротом, который наложил на себя руки, чтобы его семья получила страховку, а в другой – когда раскаявшийся серийный убийца по своей воле расстался с жизнью, боясь, что не сможет подавить в себе желание убивать.
Однако самый жуткий пример, вспомнившийся Лэнгдону, был связан с романом 1967 года «Бегство Логана». Там изображалось общество будущего, где каждый соглашался добровольно уйти из жизни по достижении двадцати одного года – благодаря этому все могли спокойно наслаждаться юностью, не перегружая планету стариками и избытком населения. Если Лэнгдон ничего не путал, создатели экранизации романа увеличили «терминальный возраст» с двадцати одного до тридцати лет – по всей видимости, ради того, чтобы не раздражать свою основную целевую аудиторию, состоящую из молодежи в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти.
- Предыдущая
- 53/115
- Следующая
