Инферно - Браун Дэн - Страница 77

• Предыдущая
• 77/115
• Следующая

В отличие от большинства европейских площадей эта величественная пьяцца имеет вид не квадрата, а буквы Г. Более короткий ее участок, так называемая пьяццетта, идет от морского берега до базилики Сан-Марко. Дальше площадь поворачивает налево на девяносто градусов, и начинается ее длинный участок от базилики до музея Коррер. Площадь здесь, что необычно, не прямоугольная, а имеет форму неправильной трапеции, существенно сужающейся к дальнему концу. Благодаря этому возникает иллюзия, как в комнате смеха: площадь выглядит намного длиннее, чем на самом деле, причем эффект усиливается рисунком плит мостовой, который соответствует расположению торговых рядов пятнадцатого века.

Продолжая двигаться к углу между двумя участками площади, Лэнгдон видел на отдалении прямо перед собой поблескивающий синий стеклянный циферблат астрономических часов на колокольне собора Сан-Марко – тот самый циферблат, сквозь который Джеймс Бонд швыряет злодея в фильме «Лунный гонщик».

Только сейчас, вступив на площадь, окруженную зданиями, Лэнгдон смог сполна оценить неповторимый дар этого города.

Звук.

Венеция, где нет никаких автомобилей, наслаждается блаженным отсутствием обычного наземного транспорта и метро, тут не услышишь сирен, тут звуковое пространство полностью отдано живому, немеханическому переплетению человеческих голосов, голубиного воркования и музыки, доносящейся из кафе под открытым небом, где скрипачи играют посетителям серенады. На слух Венеция не похожа ни на какой другой крупный город на свете.

Стоя на вымощенной плитами площади Сан-Марко, на которую от предвечернего солнца ложились длинные тени, Лэнгдон поднял глаза вверх, к шпилю колокольни, высоко вздымавшейся над площадью и господствовавшей над небом древней Венеции. На лоджии под шпилем теснились сотни людей. Сама мысль о пребывании там заставила его содрогнуться, и он, опустив взгляд обратно, продолжил путь через человеческое море.

Сиена легко могла бы поспевать за Лэнгдоном, но Феррис отставал, и она решила держаться посередине, чтобы видеть и того и другого. Но сейчас расстояние между ними стало еще больше, и она нетерпеливо оглянулась на Ферриса. Он показал на грудь, давая понять, что запыхался, и махнул ей рукой, предлагая идти дальше.

Сиена пошла и, торопясь следом за Лэнгдоном, потеряла Ферриса из виду. И все же, пока она пробиралась сквозь толпу, в ней, задерживая ее, занозой сидело странное подозрение, что Феррис отстает специально… казалось, он нарочно пытается от них отдалиться.

Давно уже взяв за правило доверять своим ощущениям, Сиена нырнула в нишу и, укрытая в тени, стала в поисках Ферриса оглядывать толпу позади себя.

Куда он делся?!

Похоже было, что он больше и не старается за ними следовать. Сиена всматривалась, всматривалась в толпу и наконец увидела его. К ее удивлению, Феррис стоял на месте и, низко пригнувшись, набирал текст на своем телефоне.

На том самом телефоне, который, сказал он мне, разрядился.

До самого нутра ее просквозил страх, и опять она знала, что этому ощущению надо доверять.

Он соврал мне в поезде.

Глядя на него, Сиена пыталась понять, чем он занят. Тайком пишет кому-то текстовое сообщение? Скрытно шарит по Интернету? Пытается разгадать тайну стихотворения Зобриста до того, как это смогут сделать Лэнгдон и Сиена?

Так или иначе, он грубо ей солгал.

Я не могу ему доверять.

У Сиены возникло побуждение кинуться к нему и поймать его с поличным, но она быстро передумала и решила скользнуть обратно в толпу, пока он ее не засек. Она продолжила путь к базилике, ища взглядом Лэнгдона. Надо его предостеречь, сказать, чтобы он больше ничего Феррису не сообщал.

До базилики оставалось всего шагов пятьдесят, когда чья-то рука с силой потянула ее сзади за свитер.

Она резко крутанулась и оказалась лицом к лицу с Феррисом.

Человек с покрытым сыпью лицом тяжело дышал, он явно догонял ее через толпу на пределе сил. В нем было что-то отчаянное, чего Сиена раньше не замечала.

– Извините, – проговорил он, задыхаясь. – Я потерял вас в толпе.

Чуть только посмотрев ему в глаза, Сиена уже знала точно.

Он что-то скрывает.

Подойдя к базилике Сан-Марко, Лэнгдон, к своему удивлению, обнаружил, что двоих спутников за ним нет. Удивило его и отсутствие очереди туристов перед входом в собор. Но потом он вспомнил, что дело идет к вечеру, а в Венеции в это время дня большинство туристов, отяжелев от плотного обеда с макаронами и вином, предпочитают не приобщаться дальше к истории, а гулять по площадям или попивать кофе.

Предполагая, что Сиена и Феррис вот-вот подтянутся, Лэнгдон обратил взгляд к дверям базилики. Давая иным знатокам повод посетовать на «сбивающую с толку избыточность доступа», нижний уровень здания почти целиком состоит из пяти входов с распахнутыми бронзовыми дверьми, обрамленными группами колонн и сводчатыми арками, и потому базилика выглядит очень гостеприимно – в чем, в чем, а в этом ей не откажешь.

Один из прекраснейших в Европе образцов византийской архитектуры, собор Сан-Марко создает ярко выраженное ощущение мягкой, нежной прихотливости. Резко отличаясь от Нотр-Дам и Шартрского собора, суровых, серых, устремленных ввысь, венецианская базилика, при всей своей внушительности, имеет куда более земной вид. В ширину она больше, чем в высоту, и увенчивают ее пять выбеленных куполов-полушарий, от которых исходит некая воздушная праздничность, побудившая не одного автора путеводителей сравнить собор со свадебным тортом-безе.

С возвышения над центральным входом в собор взирает на площадь, носящую имя апостола, стройная статуя Святого Марка.

Под его ногами – заостренная арка, выкрашенная в темно-синий цвет и усеянная золотыми звездами. На этом красочном фоне стоит золотой крылатый лев – блестящий талисман Венеции.

А под ним Лэнгдон увидел одно из самых знаменитых сокровищ базилики – четверку огромных бронзовых жеребцов, на которых играло в ту минуту предвечернее солнце.

Кони собора Сан-Марко.

В любую минуту, кажется, готовые соскочить с постаментов на площадь, эти бесценные жеребцы, как и многие другие венецианские сокровища, были вывезены из Константинополя в эпоху крестовых походов. Еще одно присвоенное грабителями-крестоносцами произведение искусства – пурпурная порфировая скульптура «Тетрархи» – находится под конями у юго-западного угла собора. Композиция знаменита, помимо прочего, тем, что, когда ее в тринадцатом веке забирали из Константинополя, у одного из тетрархов откололась ступня. В 1960-е годы эту ступню каким-то чудом нашли во время раскопок в Стамбуле. Венеция попросила передать ей недостающую часть композиции, но турецкие власти ответили просто: Вы украли скульптуру – мы сохраним за собой ступню.

– Мистер, вы купить? – раздался женский голос, заставляя Лэнгдона опустить глаза.

Грузная цыганка держала высокий шест, на котором висели венецианские маски. Большинство – в популярном стиле volto intero: стилизованные, закрывающие все лицо белые маски, какие часто надевали женщины во время карнавала. Еще там были игривые маски Коломбины в пол-лица, несколько баут с острым подбородком и моретта – маска без тесемок. Но внимание Лэнгдона привлекли не цветные изделия, а одна серовато-черная маска на самом верху шеста: мертвые глаза, казалось, угрожающе смотрели с высоты прямо на него поверх длинного носа-клюва.

Чумной доктор. Лэнгдон отвел взгляд, не нуждаясь в лишних напоминаниях о том, зачем он приехал в Венецию.

– Вы купить? – повторила цыганка.

Лэнгдон слабо улыбнулся и покачал головой:

– Sono molto belle, ma no, grazie[53].

Торговка двинулась дальше, и Лэнгдон следил глазами за зловещей чумной маской, качавшейся над толпой. Потом тяжело вздохнул и снова посмотрел на четверку бронзовых жеребцов на балконе второго этажа.

• Предыдущая
• 77/115
• Следующая