Инферно - Браун Дэн - Страница 96

• Предыдущая
• 96/115
• Следующая

Так было всегда.

В шестидесятые русские создали целую фальшивую шпионскую сеть, не один год специально позволявшую британцам перехватывать данные, которые вводили их в заблуждение. В 1947 году близ Розуэлла, штат Нью-Мексико, ВВС США устроили целую инсценировку, чтобы катастрофу, случившуюся с секретным летательным аппаратом, выдать за падение НЛО. А сравнительно недавно всему миру внушили, что в Ираке есть оружие массового уничтожения.

Почти три десятилетия шеф помогал могущественным людям защищать, сохранять и наращивать свое могущество. Хотя он был исключительно аккуратен в выборе клиентов, его не оставляли опасения, что когда-нибудь он возьмется за то, за что браться не следует.

И вот этот день настал.

Шеф был убежден, что всякий грандиозный крах – следствие чего-то одного, произошедшего в некий роковой миг: случайной встречи, неверного решения, неосторожного взгляда.

В его случае, думал он сейчас, этот миг был без малого двенадцать лет назад, когда он взял на службу молодую студентку медицинского колледжа, искавшую возможность заработать. Острый ум, блестящее владение речью и дар импровизации сразу выделили ее среди всех сотрудников Консорциума.

Сиена Брукс была будто создана для этой работы.

Характер деятельности шефа Сиена поняла мгновенно, и он почувствовал, что у нее самой есть секреты. Сиена выполняла его задания почти два года, заработала круглую сумму, позволившую оплатить обучение в колледже, а потом неожиданно заявила, что уходит. Она хочет спасти мир, объяснила она ему, и Консорциум – не лучшее место, где можно приложить к этому усилия.

Шеф и подумать не мог, что Сиена Брукс вдруг снова объявится почти через десять лет, причем не просто, а с подарочком: со сверхбогатым потенциальным клиентом.

С Бертраном Зобристом.

Шефа передернуло.

Во всем виновата Сиена.

Она была в курсе плана Зобриста с самого начала.

Голоса сотрудников ВОЗ, говоривших по телефонам и споривших недалеко от него за импровизированным столом совещаний в самолете, стали разгоряченными.

– Сиена Брукс?! – закричал один из них в телефон. – Вы уверены? – Некоторое время он слушал, хмурясь. – Понятно, жду подробностей. Остаюсь на линии.

Он прикрыл телефон ладонью и повернулся к коллегам.

– Судя по всему, Сиена Брукс покинула Италию вскоре после нас.

Все за столом застыли.

– Как так? – спросила одна сотрудница. – Мы взяли под наблюдение аэропорт, мосты, железнодорожный вокзал…

– Аэродром Ничелли, – ответил он. – На Лидо.

– Невозможно. – Она покачала головой. – Ничелли – крохотный. Оттуда нет рейсов. Его используют только для местных полетов на вертолетах и…

– Каким-то образом Сиена Брукс получила доступ к частному самолету, который там стоял в ангаре. Подробности они выясняют. – Он снова поднес телефон к уху. – Да, я слушаю. Ну что? – Пока он слушал, плечи его опускались все ниже, ниже, и наконец он сел. – Понял. Спасибо.

Он дал отбой. Коллеги вопросительно смотрели на него.

– Самолет с Сиеной на борту направился в Турцию, – сказал сотрудник ВОЗ и потер глаза.

– Надо позвонить в Европейский командный центр по воздушному сообщению! – заявил кто-то. – Пусть заставят его повернуть обратно!

– Поздно. Двенадцать минут назад самолет приземлился на частном аэродроме Хезарфен всего в двадцати с чем-то километрах отсюда. Сиена Брукс с него сошла.

По древнему куполу Айя-Софии дождь уже барабанил вовсю.

Почти тысячу лет это была самая большая церковь на свете, и даже сейчас представить себе еще более грандиозный храм было трудно. Увидев Айя-Софию снова, Лэнгдон вспомнил, что император Юстиниан, когда собор построили, гордо провозгласил: «Соломон, я тебя превзошел!»

Сински и Брюдер все более целеустремленной походкой шли к колоссальной постройке, которая по мере их приближения, казалось, увеличивалась еще и еще.

Вдоль дорожек здесь были установлены старинные пушечные ядра Мехмеда Завоевателя, служившие внушительным напоминанием о том, что история Айя-Софии насыщена насилием: победители, захватывавшие город, не однажды приспосабливали здание к своим религиозным нуждам.

У южного фасада Лэнгдон увидел справа три пристройки с куполами, похожие на силосные башни. Это были мавзолеи султанов, у одного из которых – Мурада III – якобы родилось более ста детей.

В вечернем воздухе резко прозвучал сигнал мобильника; Брюдер вынул телефон, посмотрел, кто звонит, и отрывисто спросил:

– Что у вас?

Он слушал и качал головой, не веря своим ушам.

– Как это могло случиться? – Выслушав до конца, он вздохнул. – Ясно, держите меня в курсе. Мы уже у здания. – Он дал отбой.

– Что там такое? – спросила Сински.

– Нам надо смотреть в оба, – сказал Брюдер, оглядывая окрестности собора. – Похоже, мы будем тут не одни. – Он посмотрел на Сински. – Они говорят, Сиена Брукс в Стамбуле.

Лэнгдон уставился на Брюдера во все глаза. Невероятно было и то, что Сиена сумела так быстро попасть в Турцию, и то, что, успешно выбравшись из Венеции, она готова рискнуть свободой и даже жизнью ради осуществления плана Зобриста.

У Сински было не менее встревоженное лицо; она открыла рот, желая, видимо, расспросить Брюдера о подробностях, но, судя по всему, передумала.

– Куда теперь? – спросила она Лэнгдона.

Он показал рукой, что надо идти налево и завернуть за юго-западный угол собора.

– К фонтану для омовений, – сказал он.

Встреча с сотрудником музея была назначена у обнесенного ажурной решеткой сооружения, которое в прошлом служило для ритуальных омовений перед мусульманской молитвой.

– Профессор Лэнгдон! – послышался мужской голос, когда они приблизились к фонтану.

Из-под восьмиугольной крыши над ним вышел человек и, улыбаясь, взволнованно замахал руками:

– Сюда, профессор, сюда!

Лэнгдон со спутниками поспешили к нему.

– Здравствуйте, меня зовут Мирсат, – сказал он по-английски с акцентом. Голос худощавого лысеющего турка в профессорских очках и сером костюме был полон энтузиазма. – Это огромная честь для меня!

– Нет, это для нас огромная честь, – отозвался Лэнгдон, пожимая Мирсату руку. – Спасибо вам за гостеприимство и за готовность оказать экстренную помощь.

– Что вы, что вы!

– Меня зовут Элизабет Сински, – сказала доктор Сински. Она поздоровалась с Мирсатом за руку и показала ему на Брюдера. – А это Кристоф Брюдер. Мы помогаем профессору Лэнгдону в его работе. Очень обидно, что наш вылет так задержался. Мы ценим одолжение, которое вы нам делаете.

– Никакого одолжения! Рад помочь! – горячо заверил их Мирсат. – Для профессора Лэнгдона я готов провести экскурсию в любое время. Его маленькая книга «Христианские символы в мусульманском мире» самая популярная в нашем сувенирном магазине.

Правда? – подумал Лэнгдон. Надо же, теперь я знаю то единственное место на свете, где она продается.

– Пойдем? – спросил Мирсат, предлагая следовать за ним.

Группа торопливо миновала небольшое открытое пространство, вошла на территорию при соборе и двинулась туда, где первоначально был главный вход в здание, – к трем глубоким аркам с массивными бронзовыми дверями.

Там их дожидались два вооруженных охранника. Увидев Мирсата, они отперли и распахнули одну из дверей.

– Sag olun, – произнес Мирсат одну из немногих турецких фраз, с которыми Лэнгдон был знаком: очень вежливое «спасибо».

Они вошли в собор, и охранники со стуком, отдавшимся эхом среди каменных стен, закрыли за ними тяжелую дверь.

Лэнгдон и его спутники оказались в нартексе Айя-Софии – в узком помещении, обычном для христианских храмов и служившем архитектурным буфером между двумя мирами – церковным и светским.

Крепостные рвы духа – так частенько называл нартексы Лэнгдон.

Напротив были другие двери, и Мирсат, когда группа пересекла нартекс, открыл одну из них. За дверью Лэнгдон вопреки ожиданию увидел не главное помещение собора, а еще один нартекс, несколько более просторный, чем первый.

• Предыдущая
• 96/115
• Следующая