Наследие некроманта - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 58

• Предыдущая
• 58/64
• Следующая

— Да. Кровь — совсем нет.

Из ран не сочилась кровь? Да это попросту невозможно! Ведь я живой человек, в чьих венах течет целая река крови, готовая хлынуть наружу даже при небольшом ранении. Сколько раз Рикару приходилось с ругательствами накладывать тугие повязки, чтобы остановить кровотечение! Уж я-то знаю!

Чувствуя, что у меня в голове все смешалось, я усилием воли заставил себя успокоиться и как можно спокойней произнес:

— Я ничего не понял из ваших путанных объяснений. Давайте поступим так — не буду вставать, но вы отнесете меня к костру, чтобы я наконец мог согреться. У меня зуб на зуб не попадает. — Я приподнял руку, чтобы показать, как сильно трясутся пальцы. — Может, поэтому и кровь не течет — я же заледенел! Того и гляди дух испущу. Кстати, какого Темного вы вообще меня в снег закопали? Смерти моей хотите?

— Нельзя вас к костру, господин, — мрачно буркнул Лени. — Никак нельзя. Говорю же — от тепла корчи вас бить начинают, от боли с ума сходите. Нешто мы звери какие, родного господина живьем в снег закопать?! Да только по-другому никак…

Все… Лени еще что-то бубнил, но я уже не слушал. Мой мозг просто отключился, не в силах воспринимать бессмысленный набор слов — из ран не идет кровь, меня корчит от тепла, меня надо укутывать снегом и держать на морозе…

Теперь я твердо был уверен, что я еще без сознания и мне все это только кажется. Плод воспаленного воображения. Последствие ранений. На самом деле я лежу сейчас у костра, под толстым одеялом, а верный Лени поит меня горячим отваром. Скоро я очнусь и буду со смехом вспоминать привидевшиеся бредни. А пока надо постараться отрешиться от кошмара, чтобы окончательно не свихнуться.

— Господин? — с испугом спросил Лени, наклоняясь над моим лицом. — Господин? Слышите меня? Ох, Создатель, неужто опять уходит…

Ухватив две пригоршни снега, рыжий с ожесточением принялся растирать мне лицо, не прекращая причитания. Я прикрыл веки и стоически терпел. Как оказалось, сделал я это совершенно зря — поняв, что растирания снегом ничего не дают, Лени с паническим воплем залепил мне оглушительную оплеуху. Щеку обожгло огнем, и, зашипев от боли, я поспешно рявкнул:

— Стой! Лени, хватит!

И тут до меня дошло — я чувствую боль. Это не сон.

— Ф-ф-уу-х, — с облегчением выдохнул Лени. — А уж думал — все! Ох, радость какая.

— Лени, это не сон, — оглушено бормотал я. — Понимаешь? Это на самом деле. Я не сплю…

— Да какой уж тут сон, господин! — опять запричитал Лени. — Если бы! Хотел бы я сейчас проснуться! Не сон это, не сон! Но вы поправитесь, господин Корис! Обязательно поправитесь! Сейчас чуть в себя придете — и сразу в обратный путь двинемся. Дома вас живо на ноги поставят!

— Стоп! — я заторможено поднял руку, останавливая обрушившийся на меня словесный поток. — Лени, Тикса, расскажите мне, что случилось. С самого начала, по порядку, не торопясь.

— Да что там рассказывать, господин? — вскинулся Лени. — Все так быстро случилось, я и глазом моргнуть не успел!

— Не так! Лени, еще спокойней и с того момента, когда меня и ниргалов атаковали.

Несколько раз вздохнув, Лени уже более спокойным голосом начал говорить. Иногда его слова дополнял внимательно слушающий Тикса.

Чем больше он говорил, тем больше я понимал, что за то время, что я был без сознания, ничего особенного не пропустил.

Тикса и Лени как раз миновали середину полого склона, третий ниргал на мгновение задержался на гребне, чтобы окинуть округу взглядом, и направил лошадь следом. В следующую секунду я с двойкой ниргалов добрался до крошечного пятачка между деревьями, и ловушка захлопнулась. Нас мгновенно окутал сплошной кокон из веток, мечущихся и стегающих во все стороны. И не только веток — в дело вступили и корни, полезшие из под земли.

— Снег словно взорвался, — вспоминал Лени. — Во все стороны комья мерзлой земли полетели.

Из ступора они вышли лишь когда я зашелся в диком крике боли, перекрывшем ржание лошадей, так же попавших под удар. Мимо на полном скаку промчался последний ниргал и с ходу врубился в сплетение ветвей.

— Когда мы туда подоспели, — продолжил Лени, — то все уже, почитай, закончилось. Ниргалы большую часть щупалец разбили и за стволы уже взялись. А их эти ветки и не брали вовсе — со звоном отскакивали да на осколки разлетались.

— Разбили? Осколки? — недопоняв, переспросил я. — В смысле?

— Да, господин, — развел руками Лени. — Как есть осколки. С виду дерево, а на самом деле ледышка. Мы как с лошадей соскочили, первым делом к вам бросились. Вас лошадью придавило, но Тикса хоть ростом и не вышел, а силы на троих хватит — приподнял тушу, а я вас за шиворот вытащил, да в сторону поволок. Тикса следом побежал. А ниргалы все мечами махали, от стволов к тому времени одни огрызки остались. Как на вас взглянули, господин, так и за головы взялись. Живого места не найти. Сплошные раны, отовсюду остатки прутьев и корней торчат, в тело впившиеся.

Представив себе эту картину, я судорожно сглотнул и просипел:

— Дальше.

— А что дальше, господин? Бинты из сумок достали, все колючки и шипы повыдергивали, а кровь и не течет вовсе. Раны синие, вздувшиеся, нутро черное и словно холодом оттуда веет. Я в одну дырку заглянул, а там виднеется что-то. На печень смахивало, да цвет больно другой, потемнее будет, и, кажись, изморозью сверху покрыто. Тикса пальцем пощупать хотел — холодное ли, шевелится ли, — но я его отговорил.

— С-спасибо, — кивнул я, борясь с накатившим приступом тошноты. — Что потом?

— Перевязка! — вставил словечко гном, жестами показывая, как они меня бинтовали.

— Ага. Перевязали вас, господин, все бинты извели и еще не хватило. Пришлось пару рубашек на бинты пустить. Положили вас на одеяло и из лощины вытащили — по своим следам шли, все надежней. Ниргалы лошадей собрали и следом двинулись. Выбрали место подходящее, костер развели, вас в одеяла укутали и к пламени поближе устроили. Вот тут-то и началось. Пары минут не прошло, вы кричать начали. Да так, будто вживую на части режут. Глаза закрыты… тело в корчах бьется… страшно, аж жуть берет! Ох… как вспомню… Пока мы глазами хлопали, вы господин в сторону откатились, да прямо в сугроб, да там и затихли. Лицо спокойное стало, дыхание выровнялось.

— Интересно… — протянул я.

— И не говорите, господин. Куда уж интересней-то? — хмыкнул успокоившийся Лени. — Так мы ж не поняли ничего. Думали, приступ какой, аль в себя приходите. Ухватили вас, да опять к костру поближе. И снова сначала — крик, корчи, бьетесь так, что мы вдвоем вас удержать не могли, ниргалы вокруг мечутся, только что мечами не машут. Только тогда и сообразили, что к чему — тепло вам не нравится. И чем холоднее, тем вам спокойней. На три шага от костра отнесли — кричать перестали. Еще на два — лицо разгладилось. А как снежку сверху накидали, так и вовсе улыбаться начали, словно на перине пуховой нежитесь. Там вас и оставили, господин. А дальше вы и сами знаете.

— Угу, — согласился я. — Знаю. А теперь идите к костру и отдыхайте. — Заметив, что Лени порывается что-то сказать, я добавил металла в голос: — Не спорить! Оба к костру и отдыхайте. А я пока полежу, подумаю. А! И еще, Лени, сооруди-ка мне факел и тащи сюда. Да поджечь не забудь. Тикса, а ты достань сумку с моими вещами. Только не сразу — подождите полчаса, пока я с мыслями не соберусь, а потом уже подходите.

Понуро поднявшись, гном и Лени зашагали к костру, а я перевел взгляд на стоявшего рядом ниргала.

— Не нависай! Думать мешаешь.

Скрипнув доспехами, ниргал сделал широкий шаг назад, и мне сразу стало легче дышать. А то нависает над головой, как… как надгробие.

Убедившись, что меня никто не слышит — ниргал не в счет, — я тихо пробормотал, обращаясь к самому себе:

— Ну что? Допрыгался? А как ты хотел? Тебе не могло везти вечно.

Сделав глубокий вдох, я резко напряг мышцы и заставил себя сеть, в любой момент ожидая почувствовать ослепляющую вспышку боли. Обошлось. Хотя я бы предпочел почувствовать боль, чем не ощутить ничего. По словам Лени, во мне понаделали кучу дырок, а я ничего не чувствую.

• Предыдущая
• 58/64
• Следующая