Все в Европу! - Ликок Стивен Батлер - Страница 1

• 1/2
• Следующая

Каждое лето тысячи и тысячи американцев отправляются в Европу. Говорят, наши пароходы 'еженедельно берут на борт пятьдесят тысяч человек. Впрочем, не ручаюсь за точность: может быть, мне называли даже и не пятьдесят, а пятьсот тысяч или просто пять. Во всяком случае, ясно одно – ежегодно множество людей отправляется путешествовать.

Одни пускаются в путь, чтобы переменить обстановку, другие – чтобы набраться ума; одни – потому что им надоели деньги, другие – потому что им надоело безденежье. Иные едут взглянуть на Европу, пока она не развалилась окончательно; другие – просто потому, что у них выдалось несколько свободных недель и они хотят провести их по-настоящему весело и беззаботно.

Наши скромные советы написаны именно для этой последней категории путешественников. Если, отправляясь в это далекое странствие, вы надеетесь испытать много радости, будьте готовы к большим разочарованиям. За время плавания вам неоднократно придется убеждаться в том, что реальное путешествие поразительно непохоже на путешествие, описанное в путеводителе.

Эту разницу вы начинаете ощущать с момента посадки. Посмотрим, что говорит об этом морской путеводитель в заманчивой пестрой обложке, на которой две тоненькие, как тростинки, девушки прогуливаются по палубе, а навстречу им идет молодой человек в соломенной шляпе и фланелевом костюме.

«Что может быть приятнее, – спрашивает путеводитель, – чем посадка на трансатлантический пакетбот?

Огромное судно, сверкающее чистотой палубы, удобные каюты, роскошные салоны, уютная библиотека – все это преисполняет нас трепетом в предвкушении будущих удовольствий. Едва мы вступаем на палубу, как плеск волн, зыблемых легким бризом, который долетает в порт с моря, возвещает, что наши мечты начинают наконец сбываться».

Да, все это так. Но, к сожалению, дорогой читатель, именно при посадке вы наверняка обнаружите, что пропал ваш черный саквояж. С чемоданом все в порядке: он уже в каюте вместе с коричневым саквояжем и бумажным свертком, который ваша тетка просила передать знакомым в Эбердине, хотя прибываете вы в Ливерпуль. А вот черного нет как нет.

Вы хорошо помните, что в поезде он был при вас; позднее ваша сестра видела его в такси. Куда же он делся? Вот вам и посадка под плеск волн и мечты, которые начинают сбываться! Разве вам сейчас до них, когда пропал саквояж, а пронзительный свисток уже подает сигнал к отплытию?

Пожалуй, не стоит обращаться вон к тому человеку в форме. Он, скорее всего, один из помощников капитана. Не пробуйте также пробиться к мостику и спросить капитана. Он все равно не знает, где ваш саквояж. А вокруг судового казначея уже собралась толпа человек в двадцать. Все они примерно в том же положении, что и вы, все пытаются добраться до казначея и что-то из него выжать. Правда, кругом носятся стюарды, но единственное, что они могут сделать, – это спросить номер вашей каюты и объявить, что саквояж должен быть там. Словом, все это похоже на какой-то заговор.

В результате вы с полчаса бегаете взад и вперед, а когда наконец саквояж найден (в соседней каюте, потому что вы написали на нем неправильный номер), пароход уже вышел в открытое море. Отплытия вы так и не видели.

Ну, да ничего! Впереди еще несколько тысяч миль. Вот послушайте, что говорит путеводитель о первом утре в открытом море:

«Первый день в открытом море всегда особенно радостен. Когда с высокой палубы огромного лайнера мы смотрим на волны, наш взгляд теряется в бескрайних просторах океана. Со всех сторон – только синие воды Атлантики, чуть вспененные свежим утренним ветром. Мы прогуливаемся с радостным чувством особой полноты жизни, недоступным тем, кто остался на terra firma [1], или стоим в мечтательной задумчивости, глядя на безграничные просторы вечного океана».

Стоим? Да? Как бы не так. В это первое утро на борту парохода, даже в самую лучшую погоду, нам придется заняться кучей всяких дел, а вовсе не мечтать, глядя на волны. Прежде всего надо достать шезлонг. Как его получить? Бесплатно или за плату? А если за плату, то полагается ли давать на чай? И кто распоряжается шезлонгами? И к кому надо адресоваться, чтобы нас посадили рядом с мистером Снайдером из Питтсбурга?

На решение этих вопросов уходит все утро. Но когда с ними покончено, возникает новая проблема: к кому надо обратиться, чтобы получить за столом именно то место, какое нам хочется? Нам бы хотелось сидеть за одним столом с мистером Снайдером и четой Хопкинсов из Альберты. Кто-то кому-то сказал, что в каком-то салоне или еще где-то один из стюардов не то распределяет, не то собирается распределять места за столом. Как быть? Впрочем, с нас довольно. Мы и так уже убили все утро на хлопоты.

Увы, дорогой читатель, что бы ни говорил путеводитель, заботы будут преследовать вас всю дорогу. Когда уладятся все недоразумения с саквояжем, шезлонгами и местами за столом, вам придется беспокоиться и волноваться еще по тысяче самых разных поводов. Например…

Английские таможенники? Какие у них порядки? Неужели они осматривают абсолютно все? А вдруг они придерутся к парусиновым туфлям, которые ваша тетка просила передать ее кузине в Ноттингеме (недалеко от Лондона)? Уж не придется ли платить за них пошлину, даже если вы объясните, что тетка сама их сшила? А нельзя ли просто сказать этому чиновнику: «Дело, конечно, ваше, только я скорее отправлю их обратно в Америку, чем заплачу хоть цент»? Словом, как будут держаться английские таможенники? И вот путешественник лежит ночью в каюте и думает, думает…

Или другая беда.

В котором часу вы прибываете в Ливерпуль? Удастся ли вам поспеть на лондонский поезд 11.30 или придется ждать до 12.20? Вопрос сложный. Многие путешественники столько думают по этому поводу и так много рассуждают обо всем этом на палубе, что так и не видят ни синевы моря, ни огромных дельфинов, резвящихся вокруг судна, ни летучих рыб.

Но даже если вы твердо знаете, что в Ливерпуле обязательно попадете на какой-нибудь поезд, все равно по мере приближения к земле перед вами будут вставать все новые и новые заботы.

Например, как быть с письмами и радиограммами? Судовой казначей говорит, что для вас ничего нет. Но не значит ли это, что у него просто неправильно записана ваша фамилия? Ведь он же мог ошибиться! Может быть, лучше подойти к нему еще раз (четвертый!) и проверить, не перепутал ли он что-нибудь? Право, так будет лучше. И, пожалуй, надо бы прихватить с собой мистера Снайдера. А пока вы оба будете стоять в очереди к окошечку казначея, в двухстах ярдах от вас пронесется, разрезая волны, норвежский парусник… Но вам будет не до него.

Однако худшее еще впереди.

Наконец-то вы пересекли океан, все испытания кончились, и перед вами – земля. Тут снова раздается оптимистический голос путеводителя:

«Земля! С каким волнением мы переходим на нос парохода и пытаемся разглядеть белые утесы старой Англии, встающие прямо из моря! При первом же взгляде на эту древнюю землю нас захватывает романтика далекого прошлого и смелых открытий. Мы стоим, пристально глядя вперед, как, вероятно, некогда стояли Колумб или Кэбот, приближаясь к таинственной Новой Земле».

Стоим? Как бы не так! Где там! Нам некогда. Собственно говоря, мы вообще не бросали никуда никакого первого взгляда. Мы сидим в каюте и мучительно соображаем, сколько чаевых надо дать стюарду из душевой: восемь шиллингов или, может быть, достаточно шести? Нам необходим чей-то совет, чья-то дружеская помощь. Надо попытаться разыскать мистера Снайдера и узнать его мнение.

И вот, пока мы суетимся и возимся со стюардом, чаевыми и багажом, оказывается, что путешествие окончено, время истекло, и, не успев понять, как все это случилось, мы уже прощаемся с пассажирами, мистером Снайдером, четой Хопкинсов из Альберты, с судовым казначеем и стюардами. Какие это, между прочим, прекрасные люди! Но теперь нас не покидает странное чувство разочарования, ощущение какой-то утраты, словно путешествие еще и не начиналось. Нам хочется начать все сначала так, чтобы теперь уже ничего не испортить пустыми и бессмысленными хлопотами.

• 1/2
• Следующая