Другая Россия - Лимонов Эдуард Вениаминович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/44
• Следующая

Надо было выслеживать в мастерских богемы, в тюрьмах, в психушках — странных личностей, — вот что нужно было делать. Одержимых, слагающих стихи, во сне говорящих на неизвестных языках. Надо было взять в 70-е годы в ЦК Владимира Буковского, Натана Щаранского, Эдуарда Кузнецова и Володю Гершуни! (Я был знаком с внуком террориста в 1968-70 годах. Мы даже жили некоторое время под одной крышей. Полжизни Володьки прошло в тюрьмах и психдомах. Несмотря на идеологические расхождения, я его уважал. С Савинковым мы связаны через Харьков, место его рождения, а я провёл там детство и раннюю юность.) Но чтобы взять таких отмороженных, но мощных людей, надо было тем, кто их взял бы в ЦК, самим быть гениями! Парадокс, но спасти стремительно дряхлеющую элиту и государство могли только те, кто на них яростнее всех нападал…

Глядя на наши региональные отделения Национал-Большевистской Партии, мы с удовлетворением замечаем, что их возглавляют провинциальные журналисты, поэты, рокеры, психопаты, панки, недоучившиеся студенты. Есть и рабочие, отличные ребята, но они временные, случайные рабочие (и уже стали профессиональными революционерами), и как исключения только подтверждают общее правило. Потому НБП не занимается массами, не пытается зомбировать трудящихся (равняться с телеимпериями по возможностям пропаганды, оглупления людей мы не можем), но проводит выборочную пропаганду, выявляя и организовывая активное меньшинство: маргиналов. В 60 — 70 годы европейские левые тоже обращались к пролетариату — стояли у проходных заводов, окучивая работяг листовками. Но, поглядев на себя в зеркало, сравнив с пролетариями, — и обдумав, кто они такие, выдвинули теорию, что самый революционный класс — это студенты. Мы, НБП, хотя среди членов партии часть — студенты, мы не считаем, что русские студенты — особый революционный класс. На сегодняшний день их по революционности забивают и оставляют позади учащиеся старших классов школ. Но и это не есть истина в последней инстанции. Революционных классов вообще не бывает. Революционными являются или не являются личности. Так вот наиболее революционным типом личности является маргинал: странный неустроенный человек, живущий на краю общества, талантливый изувер, фанатик, поэт, психопат, неудачник. Не следует думать, что таковых слишком немного, чтобы хватило на революционную партию. Маргиналов достаточно, их сотни тысяч, если не миллионы. Это целый социальный слой. Часть маргиналов пополняет ряды криминального мира. Лучшие — должны быть у нас.

Вот несколько тезисов по поводу рабочего класса:

1. Пролетариат (исключая высококвалифицированных рабочих) скорее временная категория. Большую часть пролетариата составляет наспех квалифицированный или легко квалифицированный пролетариат. Т. е. такие рабочие специальности, которым обучаются всего от недели до месяца — обучение в основном технике безопасности. Значительную часть пролетариата составляет молодежь до и после армии (то есть на перепутье жизни, когда судьба ещё не решена), отсидевшие в тюрьмах, неустроенные бедолаги, и те, у кого от природы мозги варят медленнее. Те, кто в силах всё-таки собраться в жизни, выучиться или каким-то иным способом подняться чуть выше по социальной лестнице, дисциплинировать себя, — неизбежно покидают фабрику или завод.

2. Высококвалифицированный рабочий по сути своей нетипичный пролетарий, ибо подвергается эксплуатации в самой небольшой степени. Он сравнительно дорого продаёт свой квалифицированный труд. Чем он хуже дизайнера или программиста?

3. Менталитет пролетариев, их психология, мировоззрение, индивидуальное поведение напрочь оторваны от их профессиональной деятельности. Они являются рабочими только во время их общения с машинами. В эпоху банальной, всеобщей, одинаковой информации, распыляемой телевидением, у рабочих — общероссийский менталитет, присущий плохообразованным классам общества. Это ментальность и мировоззрение мелкого буржуа, его советского вида — обывателя, потребителя телеснов. Телевидение сегодня важнее всего, важнее государства — это классовый уравнитель. Телевидение диктует одинаковое мировоззрение для всех, осуществив, наконец, замеченную ещё в прошлом веке французским писателем Гюставом Флобером, тенденцию низших слоёв общества «достигнуть уровня глупости, уже достигнутого буржуазией». Достигли.

4. Пролетариат, как и другие беднейшие и плохо образованные классы населения подвержен болезням слабых: алкоголизм, апатия, безынициативность, избыточный вес, отсутствие духовной цели в жизни, неопрятность, психология «похуительства»: короче, он ощущает себя жертвой жизни. И он есть жертва.

5. У части рабочих есть некая высокомерная отчаянность людей, которым нечего терять. Подобную психологию можно наблюдать в тюрьмах у части зека — мы, мол, люди всё равно отпетые. Такие пролетарии могут быть отнесены к числу лучших, ибо вызывающая отпетость всё же форма гордости.

6. Согласно профессору Пригарину (руководителю одной из небольших, конкурирующих с КПРФ «коммунистических» групп) в России насчитывается от 17 до 19 миллионов тех, кого можно назвать пролетариатом, иными словами, наёмных рабочих, трудоустроенных на фабриках и заводах полную неделю или частично. Пригарин приводил эти данные на съезде левой оппозиции в 1998 году, его статистика была детальная, с любопытными цифрами и фактами. Увы, не имея в Лефортовском замке доступа к статистике, замечу лишь, что судя по всему Пригарин имел в виду, что в России от 17 до 19 миллионов индустриальных рабочих. Это всё ещё очень много.

7. Рабочие традиции советских времён (вышученные уже в советское время) практически не сохранились. Лишь грустные воспоминания о тех временах, когда «класс-гегемон», пусть и не был гегемоном, но хотя бы служил обширной потёмкинской деревней, за которой скрывались истинные хозяева жизни — партаппаратчики. Гордости быть пролетариатом, наёмными рабочими — работяги начала XXI века не испытывают. Испытывают смущение. Какая-то гордость осталась у рабочих оборонных заводов. (Они же находятся и в наиболее лучшем положении.) Паралич революционности заметен от Северодвинских предприятий по строительству и ремонту подводных лодок ("Севмаш и «Звёздочка» — там у нас одна из старейших организаций НБП) до замерзших заводов Волгограда. Целлюлозно-бумажный комбинат в пос. Советский (близ Выборга) в Ленинградской области и машзавод в г. Ясногорске, Тульской области, где рабочие проявили себя молодцами, на первый взгляд — примеры революционности. Увы, революционность на ЦБК стимулировалась участниками борьбы за обладание предприятием. Попытка же самоуправления на Ясногорском машзаводе закончилась банальным подкупом рабочих. Уже полтора года как рабочее движение больше не подаёт признаков революционности.

8. Профсоюзное движение в России — прямой наследник государственных советских профсоюзов. Начальство над рабочими, эксплуатирующее рабочих для своих целей. Стоящий во главе государственных профсоюзов господин Шмаков (ныне они называются нагло и вопреки истине «независимыми» профсоюзами) такой же советский сытый чиновник как Егор Строев или Геннадий Селезнёв. Характерный и всё обнажающий пример. Узнав, что Министерство Путей Сообщения готовится уволить более миллиона рабочих в течение нескольких лет, г-н Шмаков успокоил рабочих: ничего страшного, для всех готова программа переквалификации. (Для миллиона рабочих, в России? Кто этому поверит!) Был, правда, левый профсоюз «Защита», ещё несколько лет назад, но о нём давно ничего не слышно.

9. Можно ещё сто лет вести пропаганду среди рабочих, как это делает РКРП, революции рабочие не совершат. Летучий отряд неудачников, временных и постоянных, работяги, заражённые всеми болезнями, и физическими, и социальными, смотрятся как деградирующий класс неквалифицированных наёмных рабочих. Если они и осмеливаются требовать чего-то, то это выплата задолженности по зарплате или прибавки заработной платы. Бедные, небуйные, они плаксивые и тихие в массе своей. Для революции нужны буйные.

• Предыдущая
• 18/44
• Следующая