По тюрьмам - Лимонов Эдуард Вениаминович - Страница 15
- Предыдущая
- 15/41
- Следующая
Не надо думать, что была напряженка. Ее не было. Все ели поровну. Играли в игры (за исключением меня, жаль было тратить время), в тысячу, то есть бросали кости, или в шашки. Три раза за пять месяцев мы морили тараканов кипятком. Каждый день дежурный мыл пол камеры. Было у нас чисто. Высокий дальняк скрывался при надобности широкой ширмой из полотна. Ширма натягивалась по периметру дальняка при помощи системы веревок. Гундел мой мелкий телевизор. Готовили на плитке борщи. Когда в тюрьме вышибло подстанцию и мы на пару дней остались без электричества, Игорь разодрал простынь, свернул огромный фитиль и научил Антона, как заваривать чай на горящей полосе простыни. Под руководством Игоря пацаны плели веревки из мешков из-под сахара. Однажды Игорь собрал все имеющиеся в хате пластиковые прозрачные мешки и, растопив их на огне, отлил, используя как форму части спичечного коробка, игральные кости-«зарики». Понаблюдав за Игорем, я убедился, что зэковское рукодельное изобретательство не имеет границ. Зэки могут сделать все из тех мизерных материалов, которые имеются в хате под рукой.
Я завоевал расположение Игоря тем, что несколько раз сумел загнать в хату сканворды. Вообще все зэки без исключения обожают разгадывать сканворды. Еще я заслужил уважение своими «знаниями», тем, что знал ответ практически на любой вопрос кроссвордов и сканвордов. Я успешно разлагал сознание зэков имеющимися у меня несколькими книгами. «Империя» Фоменко/Носовского повергала в шок многих знатоков тяжелого веса. Впрочем, молодых новых зэков она скорее оставляла равнодушными. «Древняя Русь и Великая Степь» Льва Гумилева заставила трещать не одну голову в хате № 125.
— История — не точная наука, в ней неоспоримыми являются разве что последние лет триста, более древняя история человечества — это скорее сказки и мифы о событиях, — проповедовал я Игорю. — Татаромонгольского ига не было, под этим названием скрыты всего лишь войны между Западной и Восточной Русью; Русское государство было изначально славяно-тюркским, Орда — это постоянное войско Империи; Иван Грозный — это сборное имя для четверых законных русских государей; Самозванец не был самозванцем; Куликовская битва состоялась на месте нынешней Москвы; Москва основана лишь в 1380 году, — так я популяризировал зэкам новую хронологию. Они делали круглые глаза.
Еще я дискутировал с Игорем за смертную казнь. Мы оба посмотрели документальный фильм НТВ о содержании пыжей в специальных местах заключения. Оба мы согласились, что фильм просто страшный. Унижения уже приговоренных к пожизненной смерти (нам показали тогда еще живого Радуева, согнутого в три погибели) отвратительны и недостойны цивилизованного государства, согласились мы с Игорем. Я также предложил закон, согласно которому осужденный на пожизненное заключение имеет право выбирать между пожизненным заключением и смертной казнью. То есть если он предпочитает смертную казнь, то следует удовлетворить его желание. Игорь был за такой законопроект.
Между тем нам с периодичностью примерно раз в месяц или полтора меняли пиздюков. Нас теперь в хате жили постоянно четыре зэка, и все наши гости были «новые преступники», как я их называю. Помимо «новых преступников» Антона и Артема, с нами потом еще сидели Санек Дюнов, бывший матрос, по статье 228-й, часть 4-я, затем Большой Сырой Санек Пашкин за неумышленное убийство и еще один — Санек Лукьянов, по статье 228, ч. 4-я. Все эти новые преступники были музыкально ориентированы и более универсальны, что ли, чем Игорь, в основном, конечно, благодаря цивилизаторской (хотя и ограниченной) функции телевидения. И развитию бизнеса продажи пиратских кассет и дисков. Книжная культурность, убедился я, увы, уступила место «культурности» музыкальной и телевизионной.
Знакомство и общая жизнь в замкнутом пространстве с новыми преступниками привела меня к выводу, что большинство их заела среда. Молодежное пьянство в провинциальном городе, хотя и в таком крупном, как Саратов, выяснил я, является способом жизни, времяпрепровождением. Большинство преступлений совершается в пьяном виде. А те, кто не совершал их в пьяном виде, были осуждены по наркотическим статьям, в основном по 228-й (сбыт организованной группой в особо крупных размерах), что предусматривает для гражданина преступника срок наказания от 7 до 15 лет. Особо же крупные размеры для наркотика героина начинаются, для тех, кто не знает, свыше 0,005 грамма. Сажать граждан по 4-й части статьи 228-й легко, достаточно найти одного-двух наркоманов, которые во спасение своих жоп подтвердят, что купили у имярек каждый свою дозу. И это не будет такой уж огромной ложью, поскольку наркоту ведь в любом случае не в магазине приобретают. А друг у друга. С помощью статьи 228-й, ее 4-й части, губернатор, утверждают новые зэки, пытается отомстить за смерть сына своего сводного брата (по фамилии Китаев), в сущности, за смерть племянника от овердозы. Официальное же утверждение — губернатор, мол, пытается полностью искоренить проблему наркотиков в Саратовской области. Всех простых наркоманов следствие делает наркоторговцами, и в результате тюрьмы и зоны набиты вполне безобидными пацанами. Проведя в тюрьмах и зонах свои большие срока, пацаны выходят оттуда озлобленными и готовыми на все преступления сразу, теперь уже не только на 228-ю. А проблему наркотиков в Саратовской области отдельно от РФ не решить, потому что Саратовская область не плавает одна в морозном сиропе небес. Подтверждений (помимо слов новых преступников) тому, что это губернатор отдал приказ шить всем арестованным по 228-й 4-ю часть, у меня нет. Но 4-ю часть применяют вовсю.
Государство не имеет никакого проекта для провинциальных пацанов, так же как оно не имеет его для пацанов столичных, кроме как вербовки в милицию, рекрутирования в армию и отправки в Чечню. Но в столице хотя бы существует более разнообразный парк развлечений. В провинции же, придя с мизерной, ничего не значащей работы, пацан обречен проводить время в пьянстве под звуки третьесортной музыки и в драках с себе подобными. Когда мне Артем рассказывал о своем сарайчике (любовно, с удовольствием) на огороде деда и бабки или Антон Предыус о кафе, где собирались он и его друзья, я видел всю ту же голую тоскливую социальную проблему. Наше общество ничего не может предложить молодежи, кроме мрачных обязанностей мента, солдата, пьяного веселья молодого рабочего или мрачной жизни заключенного. Наше Русское государство — деградирующая форма социальной жизни. Оно гнусно по сути своей. Неудивительно, что наши тюрьмы полны.
Что может предложить Российское государство плотнику Сане Дюнову, наркоману из деревни? (Почти святому, кстати сказать, человеку, наивному и доброму!) Приняв дозу, Саня перемещается на какое-то время в чувственный, сентиментальный, глубокий и красивый мир. Современная гнилая и гнусная Россия не может конкурировать с тем миром ну никак! Тот мир теплее, в сотни тысяч раз великолепнее, там отлично! Россия не может конкурировать с наркотическим Раем.
Лишенный наркоты, он ее не так уж часто принимал на свободе и отрицает, не признает, что он наркоман, Саня все спрашивал меня в тюрьме, как уехать в Германию. У него еще и суда не было, а он уже грезил о Германии. И суровый старший Игорь, разглядев утром после бритья свои зэковские морщины в зеркале, тоже поинтересовался: а что, судимому трудно выехать за границу? Вольные, возможно, думают о побеге из России меньше, ведь они еще не познали всех поганых тайн России, поганые тайны ее ведь в тюрьме и на зоне. Однако и вольные ведь бегут «в заграницы»: кто в пьянство, кто в наркотики, чтобы только не видеть реальность, отвратительную реальность гнилых гнезд в бетонных конструкциях спальных районов. Реальность полукрестьянской, социально отсталой страны с социально неразвитым, убогим населением, вымирающим от пьянства и порочности, как личной, так и порочности Российского государства.
К концу ноября — началу декабря мы опять оказались в № 125 втроем: я, Игорь и Санек Лукьянов (Санек 3-й). У Санька 3-го была статья 228-я, часть 4-я, что еще. Санек «гнал» вовсю. («Гнать» — по-тюремному значит переживать.) У него должен был состояться суд. Стояли сильнейшие морозы. Я вовсю судился. Вставал в начале шестого, брал хлеб, сахар, отдавал мусор, отвергал кашу, затем меня спускали вниз на суд-допрос. Судебное действо громоздко, миллиметр за миллиметром продвигалось. Свидетели обвинения один за другим свидетельствовали в нашу пользу. Это, впрочем, не гарантировало оправдания в государстве Россия. В свободные выходные дни и в перерывах между заседаниями я перечитывал пухлый том тюремного экземпляра «Идиота» и работал с 49-м томом собрания сочинений Ленина, с его письмами. О Ленине я собирался написать книгу и потому усиленно изучал все доступные мне источники.
- Предыдущая
- 15/41
- Следующая
