Гвардеец. Трилогия (СИ) - Дашко Дмитрий - Страница 1

Денек сегодня выдался погожим – солнышко, на небе ни облачка. Эх, сейчас бы искупаться в реке, а потом валяться на пляже, поджариваясь, как курица в гриле. И ме-е-едленно-ме-е-едленно переворачиваться…

Дзи-и-инь…

Я снял трубку телефона и произнес заученную фразу:

– Отдел продаж, слушаю…

– Гусаров, ты?

– Я, Сан Саныч. – Низкий баритон шефа я бы узнал из тысячи.

Правда, в обычно вежливых его интонациях проскальзывало плохо завуалированное недовольство. Что-то мне это уже не нравится. И тучи откуда-то на горизонте нарисовались, закрыв сплошной завесой солнце. Ой, не к добру.

– Поднимись ко мне.

В его устах это звучало как классическое «Сидоров, с вещами на выход».

Я отклеился от стула, машинально поправил взъерошенные волосы (дурацкая привычка запускать пятерню в прическу) и пошел к дверям, ощущая спиной сочувственный взгляд Мишки Каплина, сослуживца, с которым уже второй год делю помещение размером два на четыре метра, носящее гордое название «Отдел продаж».

Секретарша Ирочка набирала что-то на компьютере с такой скоростью, что любой пулемет бы от зависти перегрелся.

– Как шеф? – спросил я, склоняясь над ней.

– Как с цепи сорвался, – сообщила, не отрываясь от монитора, Ирочка. – Рвет и мечет. Сперва рвал Симонова из планового, теперь тебя будет.

– Спасибо, Ира. Умеешь поднять настроение.

– Всегда пожалуйста, – равнодушно ответила девушка.

Раньше она была не такой. Зря я ее, как говаривал Мишка, «поматросил и бросил». Хотя, с другой стороны, еще разобраться надо, кто с кем и чем занимался. И не уверен я как-то, что это я с ней порвал, а не она умело подвела отношения к такому дурацкому финишу.

– Сан Саныч, вызывали?

– Вызывал, Гусаров. Проходи садись.

Александр Александрович Воскобойников – директор и вообще, по словам уборщицы Нюши, «видный мужчина», – восседал за письменным столом с видом стервятника, выбирающего, чем бы поживиться.

Я сел в кожаное кресло напротив, изобразив полную заинтересованность и готовность сорваться с места по первой же команде.

– Что это такое, знаешь? – Шеф потряс перед моим носом коричневой папочкой, сквозь которую просвечивали листы бумаги.

– Знаю, Сан Саныч, – кивнул я. – Проекты договоров. Я сам составил их на прошлой неделе и принес вам на рассмотрение. К ним и записка сопроводительная прилагалась. Гарантированная прибыль от сделки – тридцать, а то и сорок процентов. Я все просчитал.

– Нет, Гусаров. Не все ты просчитал, – устало вздохнул шеф. – Ты занимался арифметикой, а тут алгебра нужна, дифференциальные уравнения, синус с косинусом и параллельные прямые, пересекающиеся в несобственной точке.

– Сан Саныч, мне бы по-русски…

– По-русски… – Шеф хрустнул пальцами. – По-русски покрыть бы тебя матами в три слоя надо, но тебя ж не проймет, ты ведь у нас не слюнтяй-интеллигент, спортом занимаешься. – Он окинул мою тренированную фигуру взглядом, не предвещающим ничего хорошего, и неожиданно спросил: – У тебя какой рост?

– Метр девяносто, – опешив, произнес я.

– Вот видишь. Метр девяносто, вымахал оглоблей, а ума как у дитя малого. Ты пословицу такую слышал – «Не лезь поперед батьки в пекло»?

Я кивнул.

– Ну так не лезь не в свое дело, Гусаров. Это я тебе как начальник говорю, а как человек добавлю, что бабки в нашей конторе платят за то, чтобы вы, сотрудники, делали только то, что сказано. Инициатива у нас наказуема, причем не исполнением, а штрафами. Ты ведь целую ораву в лучшем ресторане кормил, поил, уговаривал. Так?

– Было дело.

– Все за свои денежки, разумеется.

– Конечно, Сан Саныч.

– Думал: заключу договорчики, комиссионные заимею.

– Как же без этого…

– А так. Не нужны нам эти договора, пускай даже с сорокапроцентной прибылью. Не будет никаких комиссионных. Я ведь предупреждал. Ты чем, кроме партизанщины, занимался?

– Э… с «Инвест-сервисом» работал.

– Вот и работай с ними дальше. Закончишь – приходи, скажу, что еще делать надо. Премии лишать тебя, Гусаров, на первый раз не буду. Ты и так себя наказал счетами из ресторанов. Можешь идти.

Я развернулся и грустно поплелся к выходу, однако голос шефа развернул меня на сто восемьдесят градусов.

– Подожди, Гусаров. Это от меня, в качестве компенсации, – Сан Саныч протянул белый конвертик. – Хороший ты парень.

– Спасибо. – Я взял конверт и вышел из кабинета.

М-да, не ожидал от шефа такой чуткости. Не удержался, вскрыл конвертик на выходе, с умилением посмотрел на зеленые бумажки. Триста американских рублей. Вовремя, стоит заметить. От зарплаты остались рожки да ножки, еле-еле на хлеб и бензин хватает.

Ирочка выглядела недовольной, на ее лице там и сям образовались хмурые складочки и морщинки, превращая ее в молодую старушку.

– Что-то ты подозрительно легко отделался, Гоша. Быстро тебя шеф выгнал, да и крика не слышно было, – «доброжелательно» сказала она.

Я понял, как можно прищучить Ирочку, и не стал терять времени впустую:

– А зачем нам с Сан Санычем кричать? Наши дела тихо делаются. Хочет меня заместителем по кадрам поставить, просил, чтобы я ему секретаршу новую подыскал. Недоволен он тобой, Ира. Распустил, говорит.

И, оставив озадаченную Ирину открывать и закрывать рот, спустился к себе.

Мишка Каплин успел к моему приходу нагреть чайник.

– Чай, кофе, потанцуем?

– Потанцуем, – грустно сказал я. – Камаринского или гопака. Тебе что больше нравится?

– Хава нагила. Чего случилось-то, Игорь? – с сочувствием спросил Мишка.

Мне всегда нравился этот длинный нескладный мужик с умными понимающими серыми глазами, высоким лбом мудреца и крючковатым носом. Его семья в полном составе укатила в Израиль в начале девяностых, когда казалось, что бывшему Союзу пришел окончательный и безоговорочный трындец. Но Мишка остался. Из упрямства или чего другого – не знаю, он не любит разговаривать на эту тему. И только за это я готов его уважать всю жизнь – хотя родственнички каждый месяц заваливают Каплина письмами, в которых рассказывают о том, как хорошо устроились на земле обетованной, и намекают, что не мешало бы ему последовать их примеру.

– Шеф политику партии обрисовал. Пояснил, что с нашим рылом в калашном ряду делать нечего.

– И правильно сделал, – помешивая ложкой кофе в чашке, сообщил Мишка.

– Почему?

– Да потому, – с видом Нострадамуса изрек Каплин. – Ты что о нашей фирме думаешь?

– Фирма как фирма.

– «Рога и копыта», вот что такое наша фирма, – торжественно объявил Мишка. – Я подольше тебя здесь работаю и постепенно понял, что мы вроде прикрытием служим. Кто-то с нашей помощью деньги отмывает, а может, и от налогов уходит. Есть способы… Думаешь, Сан Саныч тут главный? Нет, есть кто-то повыше его, и я догадываюсь, кто именно. Сказать?

– Не надо, Миша, – попросил я. – Меньше знаешь – крепче спишь. Я тоже что-то вроде этого подозревал. Сделка, которую шеф зарубил, была пробным шаром. Судя по реакции Сан Саныча, ты прав на все сто. Сваливать надо отсюда, пока не поздно.

– Верно, – кивнул Мишка. – Вопрос – куда.

– А вот над этим агхиважнейшим вопгосом я и буду думать, – копируя картавость и интонации Владимира Ильича, толкающего знаменитую речь на броневичке, ответил я.