Твин Пикс: Тайный дневник Лоры Палмер - Линч Дженнифер - Страница 43
- Предыдущая
- 43/44
- Следующая
Дорогой Дневник!
Я позвонила Джози и сказала, что сегодня вечером не смогу прийти на урок раньше, по крайней мере, десяти часов. Она ответила, что это время ей подходит и мне можно не беспокоиться.
Воспользовавшись ее согласием, я встретилась с одним человеком, который страстно меня жаждал и добивался встречи. Как и всегда, оказалось, что приходится учить своего партнера, как ему следует веста себя, чтобы доставить мне максимум удовольствия. Необходимость этого в особенности опустошает душу и бесит меня. В результате я перестала уважать еще одного из жителей нашего города…
Лора.
P.S. Возвращаясь после урока с Джози домой, я испытала дикий ужас. Мне представилось, будто я наткнулась на маленькую Даниэль: она подбежала, чтобы сообщить мне страшную новость. К ней стал являться БОБ! И еще, он сказал, что это я послала его к ней. Как только это видение прошло, я вдруг сообразила, что БОБ не появлялся у меня уже больше недели… Надеюсь, все это было лишь в моем воображении, а не является дурным предзнаменованием. Может быть, следует предупредить Даниэль…
31 октября 1989
Дорогой Дневник!
Канун дня Всех Святых. Маски, впрочем, не требуются. Только что явилась Нэнси, сестра Блэки из «Одноглазого Джека», и принесла мои вещи и причитавшиеся мне деньги. Все это было запихано в пластмассовую полую тыкву. Она еще спросила, нельзя ли нам немного поговорить наедине, поскольку…………………………………………………………………………………………………………………………
Страница в дневнике вырвана
(дата не указана)
Дорогой Дневник!
Дневные часы я провела сегодня с доктором Джейкоби в его кабинете. Он просил меня зайти, чтобы вместе прослушать то, что я наговорила для него на пленку. Он хотел также побольше узнать про Джеймса Хэрли: его особенно интересовало мое упоминание о том, что именно из-за него я решила воздерживаться от наркотиков. Я сказала доктору, что давно знаю этого человека, хотя и не слишком хорошо. Чистота — вот что привлекло меня к Джеймсу. Мне представлялось, что если я проявлю достаточную силу воли, то он сумеет вывести меня из темной бездны. Наша связь, сказала я доктору, оставалась все это время тайной, но это лишь потому, что мне самой так хотелось. Донна все знает. Но в школе мы дружим трое, и я уверена, что она ничего не расскажет Бобби.
В последнее время мне, открылась я доктору Джейкоби, стало совсем уже невмоготу, все меня достали. В конце концов, я поняла, что только Джеймс — моя последняя надежда увидеть свет в конце тоннеля.
Да, призналась я доктору, пусть меня избрали Королевой школы на встрече выпускников, я все равно чувствую себя самозванкой. За улыбкой, которую желающие могут видеть на моей фотографии, открывается целая история, как и за моим появлением на трибуне стадиона во время футбольного матча. Я продолжала чувствовать на себе прикосновения рук и ртов тех, с кем я была всего за считанные часы перед тем, как позировала для своего фото или улыбалась болельщикам на стадионе. Я рассказала доктору даже про то, что на мне те самые трусики, которые нравятся БОБУ, — на случай, если он вдруг объявится. Словом, у меня такое впечатление, что и школа, и наш город, и весь мир попросту издеваются над Лорой Палмер, что и само избрание меня Королевой было проявлением этого издевательства… Неужели все они не видят, что меня пожирает боль? Как осмеливаются они устраивать из меня посмешище для всеобщего обозрения, заставляя улыбаться — снова, снова и снова!
Во время матча Бобби проявил себя настоящим героем дня, о чем он всегда мечтал. Но с трибуны, где я находилась, мне даже трудно было различить его на поле. Все казалось таким далеким и размытым. Звуки игры почти не доносились до меня, как будто стучавшая в висках кровь заглушала все остальные шумы — кроме биения моего сердца и свистящего дыхания, дававшегося мне с мучительным трудом.
И еще я рассказала ему о своих ужасных кошмарах. В последнее время мне постоянно снится лес, тропики, дерево, отпечатки человеческих следов на земле, уханье совы… В моих снах преобладали два ощущения — смерти и вожделения. Вожделения, какое я испытывала в самом начале, когда на смену ему еще не успели прийти усталость и насилие.
Один из моих ночных кошмаров, самый страшный, связан с водой. Я стою на берегу, у края воды, и над моей головой темное-темное небо. Но почему-то в воде отражается совсем другое небо — темно-голубое, с плывущими по нему белыми облаками. Помнится, я подумала: если я сейчас нырну и проплыву достаточно далеко, то смогу очутиться в совершенно ином мире, а не в том, где так бесконечно много зла… так много ненависти. Наконец я решилась — и нырнула. Проплыв до середины озера — мне показалось, что это именно озеро, — я почувствовала, что меня тянет вниз чья-то рука. Она крепко сжала мое запястье, я не могла вырваться и опускалась все ниже, ниже, ниже. Сразу же, сказала я доктору, у меня мелькнула мысль, что это БОБ, что это его рука!
Во время нашей беседы я рассказала доктору Джейкоби и о своей последней встрече с Лео и Жаком. Она была не из приятных. Сперва мы все валяли дурака, но потом они привязали меня к стулу, тому самому, и тут я начала испытывать симптомы клаустрофобии… из-за того, что не могла выйти из своего замкнутого пространства. Мне сделалось по-настоящему страшно, я стала задыхаться. Напрасно пыталась я объяснить, что со мной происходит: мне было трудно говорить, и никто из них не осознал, что это серьезно, и я вовсе не думаю притворяться.
Между тем у меня стала кружиться голова и перед глазами поплыли огненные круги. Из последних сил я крикнула им, чтобы они сейчас же развязали меня. Нельзя дольше продолжать это… Мне плохо!
А ведь это была одна из наших любимых игр. И по правилам этой игры мне полагалось быть связанной в хижине, затерянной в лесной чаще, вдали от человеческого жилья, чтобы никто не смог прийти на помощь, если услышит мои крики. Я — девственница, они же выступают в роли злодеев, пришельцев из неведомой страны, где процветает эротика. Их цель — лишить меня моей дев-ствё1шости и наказать за то, что я осмелилась им сопротивляться. Так что, когда Лео услыхал, как я говорю, что это не может больше продолжаться, он решил, что эти слова всего лишь часть нашей игры.
— Ну что, — спросил он, — маленькая целка, кажется, боится?
И все опять продолжалось в прежнем духе. Тогда я стала раскачиваться на стуле взад-вперед, но Лео вошел во вкус, да и Жак тоже, а Лео так просто взбесился и ударил меня… притом довольно-таки сильно. В ушах у меня зазвенело. Я принялась громко плакать. Только после этого Жак повернулся к Лео со словами:
— Погоди минутку. С ней, кажется, и вправду не все в порядке!
Тут они развязали меня, и я тотчас же убежала домой, не сказав на прощанье ни слова.
Пощечина, полученная от Лео, оставила у меня на щеке отвратительный кровоподтек. Пришлось наврать родителям, что этот синяк — результат ушиба при падении, когда я спешила в закусочную с обеденной посудой от Гарольда.
Я также призналась доктору Джейкоби, что скучаю по Донне. Мне бы очень хотелось, сказала я ему, чтобы она и Роннетта понравились друг другу. Хорошо бы, добавила я, чтобы мы все были друзьями и можно было делиться своими секретами, ничего ни от кого не утаивая.
Рассказала я доктору и о том, как на прошлой неделе явилась к Гарольду, вся траханная-перетраханная, и стала приставать к нему. Боже, до чего он перепугался, бедняга. Но, в конце концов, я все же сумела заставить его заняться со мной любовью — главным образом потому, что он ведь боится выходить из дому и ему просто некуда было деться.
- Предыдущая
- 43/44
- Следующая
