Обманы Локки Ламоры - Линч Скотт - Страница 7
- Предыдущая
- 7/151
- Следующая
Это происходило в Каморре каждый раз, когда дневные труженики оканчивали работу, запирались городские ворота, а по улицам проходила ночная стража. На город спускались сумерки — краткий час таинственного свечения, который предшествовал настоящей ночи.
— Что ж, к делу, — наконец произнес Учитель, и они направились в Храмовый район, ступая прямо по слабому призрачному свету.
По традиции в пору Лжесвета двери городских храмов еще оставались открытыми, и Безглазый Священник из Дома Переландро не упускал случая выжать из горожан несколько лишних медяков. Он сидел на ступенях своего обветшалого храма, перед ним стоял кувшин для пожертвований.
— Сироты! — возглашал он трубным голосом, более уместным на поле боя. — Разве все мы рано или поздно не становимся сиротами? Увы всем нам, оторванным от материнской груди по истечении блаженного младенчества!
По обе стороны от жертвенного кувшина застыли две тощие фигурки в белых балахонах с капюшонами — мальчики, очевидно, призванные изображать тех сирот, о которых рассуждал священник. Отблеск таинственного Лжесвета отражался в их темных немигающих глазах, когда они провожали взглядом немногочисленных горожан, спешащих по своим делам вдоль улиц и площадей Храмового района.
— Увы тем, кого безжалостный рок швырнул в мир, где их никто не ждет! В мир, где им нет места! Эти несчастные превращаются в рабов! Именно так — они становятся рабами или, что еще хуже, игрушками в руках нечестивцев и безбожников, которые обрекают их на столь страшное падение, перед коим даже рабство покажется благословенной участью!
Локки застыл с открытым ртом. На простодушном лице мальчика был написан восторг человека, впервые попавшего на хорошо поставленное выступление опытного оратора. В голосе священника звучало такое презрение, которое заставило бы закипеть даже камень. От горьких упреков сердце мальчика начинало учащенно биться, он испытывал непонятные угрызения совести — тем более непонятные, что и сам он являлся сиротой. Ах, как ему хотелось еще послушать этого великолепного громогласного старика!
Слава отца Цеппа, Безглазого Священника, была так велика, что достигла даже ушей маленького Локки. Раньше он лишь слышал об этом пожилом, но еще крепком мужчине, теперь же своими глазами увидел широкую, как конторка ростовщика, грудь и пышную бороду, больше всего напоминавшую подушку из нечесаной шерсти, приклеенную к грубому морщинистому лицу. Лоб и глаза священника были закрыты плотной белой повязкой. Одеянием ему служила белая ряса из хлопка, ниспадающая до самых обнаженных лодыжек. На запястьях поблескивали черные металлические кандалы, от которых тянулась стальная цепь, уходящая куда-то вглубь здания. Судя по ее натяжению, сейчас отец Цепп находился на границе отведенного ему пространства.
Если верить слухам, он никогда не покидал пределов своего храма. В знак безграничной преданности Переландро — Богу милосердия, Покровителю всех сирых и беспризорных — священник тринадцать лет назад приковал себя к стенам внутреннего святилища. Тогда же специальный лекарь по просьбе отца Цеппа ослепил его на глазах у изумленной толпы.
— Уверяю вас, Всеблагой Переландро присматривает за всеми своими сыновьями и дочерьми! Он благословляет тех, кто по зову сердца, а не в силу кровных уз оказывает помощь и поддержку бедным сиротам, лишенным отцов и матерей…
Странное дело: священник был слеп, сверх того — в повязке, и тем не менее Локки мог поклясться, что он обернулся в их сторону, пока они с Учителем пересекали храмовую площадь.
— …Тем, кто черпает в душе своей силы питать и защищать детей Каморра — не в угоду собственной алчности, а исключительно из бескорыстной доброты! Воистину благословенны защитники слабых и беззащитных сирот Каморра! — заключил оратор с жаром.
Тем временем Учитель достиг лестницы и начал подниматься по ступенькам, нарочито печатая шаг, чтобы возвестить о своем приходе.
— Кто-то приближается, — воскликнул отец Цепп. — Их двое, если уши не обманывают меня.
— Я привел вам мальчика, о котором мы говорили, отец, — возвестил Учитель достаточно громко, чтобы случайные прохожие могли расслышать его слова. — Я, как мог, подготовил его к ученичеству в вашем храме для дальнейшего посвящения.
Священник сделал несколько шагов навстречу гостям — цепь при этом еще больше натянулась. Стоявшие возле кувшина мальчики в капюшонах бросили на него беглый взгляд, но ничего не сказали.
— Вот как? — произнес отец Цепп, вскидывая руку. Его мозолистые пальцы пробежались по лицу Локки, ощупали лоб, щеки, подбородок. — Похоже, он еще совсем маленький. Хотя уже с характером… насколько я могу заключить по осунувшемуся лицу этого бедного сиротки.
— Его зовут Локки Ламора, — продолжал Учитель. — Уверен, что орден Переландро сумеет найти множество применений его, э-э… крайне деятельной натуре.
— Лучше бы он обнаруживал такие качества, как честность, прямота, склонность к послушанию и раскаянию, — проворчал священник. — Впрочем, нимало не сомневаюсь, что, находясь под вашей опекой, он неизбежно почерпнул эти качества от своего учителя. Мальчики! — Он трижды хлопнул в ладоши. — Наши труды на сегодня завершены. Соберите подаяния добрых граждан Каморра и вернемся в храм вместе с нашим вновь обретенным товарищем.
Учитель потрепал Локки по плечу и подтолкнул вверх по лестнице навстречу Безглазому Священнику. Затем он полез в карман, и когда мальчики-служки проходили мимо, побрякивая содержимым кувшина, быстрым движением бросил туда маленький кожаный кошелек, после чего раскинул руки и низко поклонился с характерной змеиной грацией.
Оглянувшись, Локки увидел, как его бывший наставник быстро удаляется по улице: знакомо скрюченные пальцы шевелятся на ходу, костистые плечи весело расправлены. У Учителя был довольный вид человека, который только что скинул с плеч тяжкую ношу.
Святилище Дома Переландро представляло собой пустую сырую комнату с покрытыми плесенью каменными стенами и лужами на полу.
Пapa ветхих, изъеденных грибком гобеленов, казалось, готова прямо на глазах распасться на составные нити. Помещение освещалось лишь призрачным Лжесветом да единственным слабеньким алхимическим шаром, криво сидевшим в своей подставке. Как раз под ним на стене располагалась стальная пластина, к которой крепилась цепь отца Цеппа. В дальнем углу Локки разглядел занавешенный дверной проем. Помимо этого, в комнате ничего не было.
— Кало, Гальдо! — окликнул священник. — Будьте добры, займитесь дверями!
Мальчики в балахонах поставили жертвенный кувшин прямо на пол и направились к одному из гобеленов. Им пришлось немало потрудиться, чтобы отодвинуть его в сторону. За гобеленом скрывалось устройство непонятного назначения. Мальчишки нажали на какие-то кнопки, и внутри стен святилища пришел в действие некий, судя по всему, проржавевший механизм. Створки ворот, до того распахнутые на лестницу, начали со скрипом закрываться. Алхимический шар внезапно вспыхнул и засветился на полную мощность.
— Подойди ко мне, Локки Ламора! — произнес Безглазый Священник, опускаясь на колени, отчего цепь образовала возле него маленький стальной холмик. — Проверим, каковы твои способности и позволят ли они тебе стать посвященным нашего храма.
Теперь, когда отец Цепп стоял на коленях, он был примерно одного роста с мальчиком. Локки послушно приблизился и замер в ожидании. Священник сморщил нос.
— Вижу, твой бывший хозяин не слишком брезглив по части запахов, — заметил он. — Ладно, мы это быстро поправим. А сейчас дай мне твои руки… вот так. — Мягким, но уверенным жестом Цепп притянул руки мальчика и положил их себе на повязку. — Так… закрой глаза и сосредоточься… Я сказал, сосредоточься! Пусть все твои добродетельные мысли выйдут наружу. Пусть внутреннее тепло струится с твоих невинных рук… Да-да, вот так…
Локки слабо понимал, чего хочет от него старик, но ему стало любопытно. С легкой тревогой он заметил, как черты лица священника постепенно разгладились, рот приоткрылся в блаженном предвкушении.
- Предыдущая
- 7/151
- Следующая
