Калле Блумквист-сыщик - Линдгрен Астрид - Страница 1

• 1/51
• Следующая

— Кровь! Никакого сомнения! — воскликнул он, внимательно разглядывая в лупу красное пятнышко, потом перебросил трубку из одного угла рта в другой и вздохнул.

Разумеется, это кровь. Что же еще может появиться, когда порежешь палец? Красное пятнышко могло бы быть неопровержимым доказательством того, что сэр Генри, решив избавиться от своей жены, совершил одно из самых страшных преступлений, с которым когда-либо приходилось сталкиваться сыщику. Но, к сожалению, это совсем не так. Просто сыщик сам нечаянно порезался, когда чинил карандаш, — такова горькая правда.

Так что сэр Генри тут совершенно ни при чем. Тем более что этого противного сэра Генри вообще не существует в природе. Эх, до чего же обидно! Есть же счастливчики — рождаются в лондонских трущобах или в гангстерских кварталах Чикаго, где стрельба и убийства в порядке вещей. А он… Калле неохотно оторвал взгляд от пятнышка и посмотрел в окно.

Большая улица спокойно и безмятежно дремала на летнем солнце. Цвели каштаны. Не было видно ни одного живого существа, кроме булочникова кота, который сидел на краю тротуара и облизывал лапки. Даже наметанный глаз самого искусного сыщика не мог бы обнаружить ничего, что указывало бы на какое-нибудь преступление. Гиблое дело быть сыщиком в этом городишке! Когда он вырастет, то при первой же возможности отправится в лондонские трущобы. А может быть, все-таки предпочесть Чикаго? Отец хочет, чтобы Калле начал помогать в лавке.

В лавке! Он? Ну нет! Ведь им тогда будет не житье, а малина, всем этим бандитам и убийцам в Лондоне и Чикаго. Они же совсем распоясаются без присмотра! А Калле в это время будет стоять в лазке, сворачивать кульки и отвешквать мыло и дрожжи… Нет уж, он не собирается стать каким-то торгашом. Сыщик или никто! Пусть отец выбирает. Шерлок Холме, Асбьорн Краг, лорд Питер Вимсей, Эркюль Пуаро, Калите Блюмквист! Он щелкнул языком. И он, Калле Блюмквист, намерен превзойти их всех!

— Кровь, никакого сомнения, — пробормотал он с довольным видом.

На лестнице раздался грохот. Через секунду дверь распахнулась, и появился запыхавшийся, разгоряченный Андерс. Калле критически оглядел его и сделал кое-какие наблюдения.

— Ты бежал, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

— Ясно, бежал. А ты думал, меня на носилках принесут, что ли?раздраженно ответил Андерс.

Калле незаметно спрятал трубку. Не то чтобы он боялся, что Андерс застанет его курящим украдкой. Просто в трубке не было табаку. Но вообще трубка сыщику необходима, когда он размышляет. Даже если в данный момент табак кончился.

— Может, пойдем погуляем? — спросил Андерс и плюхнулся на кровать Калле.

Калле кивнул. Разумеется, он пойдет! Что бы там ни было, а он обязан хоть один раз обойти улицы — вдругтам появилось что-нибудь подозрительное? Конечно, существуют полицейские. Но он прочел уже достаточно книг, чтобы знать, чего эти полицейские стоят. Они не распознают убийцу, даже столкнувшись с ним нос к носу. Калле положил увеличительное стекло в ящик письменного стола, и они с Андерсом понеслись вниз по лестнице, сотрясая дом до самого основания.

— Калле, не забудь вечером полить клубнику! Это мама выглянула из кухонной двери. Калле успокаивающе помахал рукой. Да польет он клубнику! Только попозже. Когда убедится, что по городу не шныряют темные личности с преступными намерениями. К сожалению, мало вероятно, чтобы такие типы появились, но лучше быть начеку! А то получится, как в фильме «Дело Бакстона». Уж, казалось бы, куда тише и безмятежнее городок, и вдруг — бац! — выстрел среди ночи, а потом — раз! — одно за другим четыре убийства. Негодяи на то и рассчитывают, что никому не придет в голову подозревать что-либо в таком маленьком городке в такой чудесный летний день. Да только они не знают Калле Блюмквиста!

В нижнем этаже находилась лавка. На вывеске стояло: «Бакалейная торговля Виктора Блюмквиста».

— Попроси у отца леденчиков, — предложил Андерс.

Калите и самому пришла в голову эта здоровая идея. Он просунул нос в дверь. Там за прилавком стоял Виктор Блюмквист собственной персоной. Это и был папа.

— Пап, я возьму немножко вон тех, полосатеньких!

Виктор Блюмквист бросил нежный взгляд на свое белобрысое чадо и что-то добродушно промычал. Это означало разрешение. Калле запустил руку в ящик с леденцами и быстро ретировался к Андерсу, который ждал его на качелях под грушевым деревом. Но Андерс не выказал ни малейшего интереса к «тем, полосатеньким». С глупым выражением лица он уставился на какой-то предмет в саду булочника. Этим предметом была булочникова дочка Ева-Лотта. Она сидела на качелях, в красном клетчатом платье, качалась и уплетала булочку. И, кроме того, она напевала, так как была разносторонне одаренной особой.

Чистый, приятный голосок отчетливо доносился до Андерса и Калле. Калле рассеянно протянул Андерсу леденцы, безнадежно глядя на Еву-Лотту. Андерс так же рассеянно взял один, не менее безнадежно глядя на Еву-Лотту. Калле вздохнул. Он безумно любил Еву-Лотту. Андерс тоже. Калле твердо решил жениться на Еве-Лотте, как только скопит достаточно денег на обзаведение хозяйством. Андерс тоже. Но Калле не сомневался, что она предпочтет именно его, Калле. Сыщик, на чьем счету что-то около четырнадцати расследованных преступлений, — это, пожалуй, будет похлеще, чем машинист! А машинистом собирался стать Андерс.

Ева-Лотта качалась и пела, словно и не подозревала, что за ней наблюдают.

— Ева-Лотта! — позвал Калле.

Всего-то у ней было

Что швейная машина,

Ма-шина-шина-шина-шина,

Ма-ма-ма-ма-шина-шина…невозмутимо продолжала Ева-Лотта.

— Ева-Лотта! — крикнули вместе Калле и Андерс.

— Ах, это вы! — сказала Ева-Лотта, очень удивившись.

Она слезла с качелей и милостиво подошла к забору, отделявшему ее сад от сада Калле. В заборе не хватало одной доски — Калле ее сам вынул. Это было очень удобно — позволяло беспрепятственно беседовать, а также лазить в сад к булочнику, не утруждая себя обходными путями. Андерс втайне страдал от того, что Калле живет рядом с Евой-Лоттой. Все-таки как-то несправедливо. Сам он жил далеко, совсем на другой улице, где он, родители и маленькие братишки и сестренки ютились в одной комнате с кухней над папиной сапожной мастерской.

— Ева-Лотта, пойдешь с нами в город? — спросил Калле. Ева-Лотта с наслаждением проглотила последний кусок булки.

— Почему бы нет?

Она стряхнула крошки с платья. И они пошли. Была суббота. Хромой Фредрик был уже навеселе и стоял, как обычно, около дубильни, окруженный слушателями. Калле, Андерс и Ева-Лотта тоже подошли послушать, как Фредрик рассказывает о подвигах, которые он совершил на строительстве железной дороги в Норрланде.

Слушая, Калле внимательно смотрел по сторонам. Он ни на минуту не забывал своего долга. Ничего подозрительного? Увы, ничего! Но ведь известно, что нс всегда можно доверять даже самой невинной внешности. Уж лучше быть начеку! Вон, например, плетется по улице мужчина с мешком на спине…

— А вдруг, — зашептал Калле, толкая Андерса в бок, — а вдруг у него полный мешок краденого серебра?

— А вдруг нет? — отозвался Андерс нетерпеливо; ему хотелось послушать Хромого Фредрика. — А вдруг ты совсем рехнешься в один прекрасный день со своими детективными идеями?

Ева-Лотта засмеялась. Калле промолчал. Он уже привык к тому, что его не понимают. Вскоре, как и следовало ожидать, подошел полицейский и забрал Хромого Фредрика. Субботние вечера Фредрик обычно проводил в кутузке.

— Наконец-то! — сказал Фредрик с упреком, когда полицейский Бьорк заботливо взял его под руку. — Стой тут и жди вас целый час! Никак вы у себя порядка не наведете.

• 1/51
• Следующая