Калле Блумквист-сыщик - Линдгрен Астрид - Страница 44

• Предыдущая
• 44/51
• Следующая

Потом Андерс подумал про Беппо.

— Ведь это я его отравил! — Он чуть не плакал. — Если Беппо умрет, я никогда больше не смогу посмотреть в глаза Сикстену!

— Беппо не умрет. Ты же знаешь, что ветеринар сказал, — утешал его Капле.Ему целую кучу лекарств дали, и промывание желудка сделали, и все на свете. Еще хорошо, что Беппо съел шоколад, а не ты и не Ева-Лотта.

— И не ты, — добавил Андерс.

Они оба содрогнулись.

— Так или иначе одно мне совершенно ясно, — сказал Андерс, когда они свернули к полицейскому участку.

— Что?

— Этим делом должен заняться ты, Калле, иначе никакого толку не будет. Я же с самого начала говорил.

— Мы должны найти убийцу, должны! — сказал комиссар полиции, ударяя тяжелым кулаком по столу.

Вот уже четырнадцать дней он бьется над этим необычайно запутанным делом. А сейчас ему нужно уехать. Поле деятельности государственной полиции обширно, и его ждут дела в другом месте. Но он оставляет здесь троих сотрудников. С утра пораньше он собрал их на совещание с участием местной полиции.

— Насколько я понимаю, — продолжал он, — за эти четырнадцать дней мы добились лишь одного: ни один человек не осмеливается теперь надеть зеленые брюки.

Он уныло покачал головой. Они работали не покладая рук. Они исследовали все возможные варианты. Но положение не прояснилось ни на йоту. Убийца возник из ничего и канул в ничто. И никто его не видал, кроме одного-единственного человека — Евы-Лотты Лисандер.

Общественность помогала по мере сил. Поступило множество сообщений о людях, носящих темно-зеленые кабардиновые брюки. Некоторые на всякий случай доносили обо всех им известных синих, серых и даже коричневых габардиновых брюках. А вчера комиссар получил анонимное письмо следующего содержания: «У портного Андерссона парень жулик у него черные штаны чистая правда так что не сумлевайтись посадите ево».

— Если от нас хотят, чтобы мы арестовывали людей за то, что они носят черные брюки, то неудивительно, что все зеленые габардиновые брюки исчезли, как по волшебству, — сказал, смеясь, комиссар.

Еву-Лотту несколько раз вызывали для очной ставки с разными типами, которые казались комиссару особенно подозрительными. Их ставили в ряд со множеством других людей, одетых почти так же; затем Еву-Лотту спрашивали, нет ли среди них того, кого она видела тогда в Прериях.

— Нет, — каждый раз отвечала Ева-Лотта.

Ей пришлось также просмотреть огромное количество фотографий, но и на них она никого не узнала.

— Они такие все добрые, — говорила она, с любопытством рассматривая изображения убийц и воров.

Всех без исключения обитателей Плутовской горки допросили, что они знают о личной жизни Грена. Полицию особенно интересовало, не заметил ли кто чего-нибудь особенного вечером того дня, когда, как было установлено, к Грену приходил человек в габардиновых брюках. Как же, как же — именно в тот вечер почти все заметили нечто совершенно из ряда вон выходящее. На Плутовской горке стоял такой шум и гам, словно по меньшей мере с десяток убийц истребляли друг друга!

Это было небезынтересно. Но комиссар быстро выяснил, что речь шла всего-навсего о войне Роз. Правда, некоторые лица, в том числе Калле Блюмквист, показали, что как раз в то время они слышали шум отъезжающего автомобиля. Было установлено, что это не мог быть автомобиль, в котором доктор Форсберг приезжал навестить Хромого Фредрика.

Дядя Бьорк поддел Калле.

— Эх, ты, а еще знаменитый сыщик! Не мог сбегать номер записать! Так-то ты выполняешь свой долг?

— Да за мной же трое Алых гнались как угорелые! — защищался пристыженный Калле.

Чтобы связаться с клиентами Грена, пришлось как следует поработать. Большинство людей, фамилии которых стояли на векселях, удалось разыскать. Они жили в самых различных уголках страны.

— Некто, у кого есть машина… Что ж, возможно, — произнес комиссар, встряхнувшись, словно сердитый пес. — Он вполне может жить за тысячу километров отсюда. Он мог оставить машину около Усадьбы, затем быстро вернуться к ней и укатить к черту на кулички, прежде чем мы вообще что-либо узнали.

— Тем более что возле Усадьбы никто не живет, — сказал Бьорк, — и дороги вокруг пустынные. Да, трудно придумать лучшее место для такой встречи.

— А это свидетельствует о некотором знании местности, не так ли? — заметил комиссар.

— Возможно, — ответил Бьорк. — Но это могло быть и чистой случайностью.

Сразу после того как нашли Грена, полиция тщательно изучила все окрестные дороги — искали следы машины. Тщетно. Проливной дождь оказал преступнику неоценимую услугу.

А как они искали потерянный вексель! Осмотрели каждый куст, каждый камень, каждую кочку. Но роковая бумага как сквозь землю провалилась.

— Исчезла так же бесследно, как убийца, — комиссар вздохнул. — Удивительно — чтоб человек не подавал ни малейших признаков жизни!

В передней послышались возбужденные мальчишечьи голоса. Ребята, судя по всему, хотели видеть комиссара полиции, было слышно, как молодой полицейский уверял их, что у комиссара совещание и его нельзя беспокоить. Ребячьи голоса стали настойчивее:

— А мы должны его видеть во что бы то ни стало!

Бьорк узнал голос Андерса и вышел.

— Дядя Бьорк, — заторопился Андерс, как только увидел его, — мы насчет того убийства… Теперь Калле взялся…

— Ничего я не взялся, — возмущенно перебил Калле, — только…

Дядя Бьорк смотрел на них с упреком.

— Я ведь говорил, кажется, что это дело не для мальчиков и знаменитых сыщиков, — сказал он. — Можете спокойно доверить расследование государственной полиции. Марш домой!

Но тут Андерс разозлился на самого дядю Бьорка, которого всегда глубоко ценил и уважал.

— Марш домой?! — закричал он. — Марш домой, и пускай убийца отравит мышьяком весь город, так, да?

Калле поспешил на помощь. Он вытащил остатки шоколадной плитки и объяснил серьезно:

— Дядя Бьорк, кто-то прислал Еве-Лотте отравленный шоколад.

Глаза Калле выражали мольбу. Но Бьорк больше не упрямился.

— Идите сюда, — сказал он и пропустил мальчиков вперед.

Когда Калле и Андерс окончили свой рассказ, стало совсем тихо, долго никто не говорил ни слова. Наконец комиссар сказал:

— Кажется, я жаловался, что убийца не подает никаких признаков жизни?

Он взвесил шоколад в руке. Да, не такие признаки жизни он имел в виду. Потом он испытующе посмотрел на Андерса и Калле. Конечно, не исключена возможность, что они ошибаются. Он же не знал, в какой мере можно положиться на познания Калле в химии и насколько верить его показаниям о мышьяковом зеркале. Может быть, у мальчишки просто фантазия разыгралась. Ладно, химическая экспертиза покажет.

А эта история с собакой несомненно подозрительна! Неплохо было бы произвести анализ и другой половины плитки, той, которую съела собака. Ведь Беппо сильно рвало. Но мальчики уверили, что вчера вечером они тщательно убрали за ним. Иными словами, сделали все, чтобы уничтожить следы… И в довершение всего, как утверждали друзья, Ева-Лотта выбросила конверт, в котором был прислан шоколад. «Да этот ребенок просто бросается ценными бумагами!» — подумал комиссар. Но откуда она могла знать, что конверт будет иметь какое-то значение? Как бы там ни было, его надо попробовать найти, хотя шансов на успех очень мало. Он повернулся к Андерсу.

— У тебя не осталось хоть малюсенького кусочка твоей половины плитки?спросил он.

Андерс покачал головой.

— Нет, я все Беппо отдал. А сам только пальцы облизал.

— Ну, а в кармане? Карман, наверное, испачкался?

— Мама вчера же штаны постирала.

— Жаль, — сказал комиссар.

Он помолчал немного, потом пристально взглянул в глаза Андерсу.

— Во всем этом меня занимает одна вещь. Ты сказал, что вчера ночью тебе что-то нужно было в кухне у почтмейстера. Ты влез в окно, когда все спали. Сам понимаешь — как старый полицейский я нахожу все это довольно странным. Нельзя ли точнее узнать, что именно тебе там было нужно?

• Предыдущая
• 44/51
• Следующая