Стажеры(изд.1991) - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 42

• Предыдущая
• 42/123
• Следующая

— Ведь нельзя же, Ваня… Ты же должен понять!— он даже перешел на «ты» от избытка чувств,ему очень хотелось расплакаться и в то же время было отчего-то хорошо и спокойно,и он знал,что ни за что не пропустит Жилина. — Ведь ты сам был стажером.

— Да-а…— неопределенно протянул Жилин, разглядывая его.—Соблюдаем букву и дух инструкции?

— Не знаю… — пробормотал Юра.Ему было стыдно,и вместе с тем он знал,что ногу он не опустит. «Если тебе действительно надо войти, то не стой так, — мысленно взывал он к Жилину. — Бей меня в челюсть и бери, что тебе тут нужно…»

— Капитан Быков слушает,— раздалось из радиофона.

Юра все еще не в силах был собраться с мыслями.

— Алексей Петрович,— сказал Жилин в радиофон,— я хочу пройти в вакуум-отсек, а стажер меня не пускает.

— Зачем тебе понадобился вакуум-отсек? — осведомился Быков.

— Я оставил там «сириус» в прошлый раз… В скафандре забыл.

— Так,— сказал Быков.— Стажер Бородин, пропустите бортинженера Жилина.

Быков выключился. Юра с огромным облегчением убрал ногу. Он только сейчас заметил, что корабль больше не вибрирует. Жилин ласково посмотрел на него и похлопал по плечу.

— Ваня, вы только не сердитесь… — пробормотал Юра.

— Наоборот!— сказал Жилин.—На тебя исключительно интересно было смотреть.

— У меня такая каша в голове…

— Вот-вот…— Жилин остановился перед своим скафандром. — На этот случай и сочиняются инструкции. Хорошее дело, правда?

— Не знаю.Я теперь что-то перестал понимать,что в чему.Что хоть случилось?

Жилин снова потускнел.

— Что у нас могло случиться?—сказал он сквозь зубы.—Искусственное питание. Таблетки вместо котлетки. Учебная тревога, стажер Бородин, только и всего. Рутинная,не реже одного-двух раз в течение рейса. В целях проверки знания инструкции.Великая вещь— инструкция!—Он вытащил из скафандра белый цилиндрик толщиной в палец и со злостью грохнул шторой.— Бежать мне пора отсюда, Юра. Бежать со всех ног, пока не надоело.

Юра глубоко вздохнул и посмотрел в коридор. Красные огни больше не горели. Пол больше не вибрировал. Юра увидел, как из каюты вышел Юрковский, посмотрел на Юру, величественно кивнул и неспешно скрылся за поворотом.

Жилин проворчал:

— Рыба ищет,где глубже,а человек— где хуже.Понял, Юрка? Здесь все хорошо. Тревоги учебные,аварии понарошку.А вот кое-где— похуже.Гораздо хуже. Туда и надо идти, а не ждать, пока тебя поведут… Ты меня слушаешь, стажер? По инструкции ты меня должен слушать.

— Подождите, Ваня, — сказал Юра, сморщившись. — Я еще, кажется, не очухался…

8. ЭЙНОМИЯ. СМЕРТЬ-ПЛАНЕТЧИКИ

— Стажер Бородин,— сказал Быков, складывая газету,— пора спать, стажер.

Юра встал,закрыл книжку и,немного поколебавшись, сунул ее в шкаф.Не буду сегодня читать, подумал он. Надо, наконец, выспаться.

— Спокойной ночи,— сказал он.

— Спокойной ночи,— ответил Быков и развернул очередную газету.

Юрковский,не отрываясь от бумаг, небрежно сделал ручкой. Когда Юра вышел, Юрковский спросил:

— Как ты думаешь, Алексей, что он еще любит?

— Кто?

— Наш кадет.Я знаю,что он любит и умеет вакуумно варить.Я видел на Марсе. А вот что он еще любит?

— Девушек,— сказал Быков.

— Не девушек, а девушку. У него есть фотография девушки.

— Я не знал.

— Можно было догадаться.В двадцать лет,отправляясь в дальний поход,все берут с собой фотографии и потом не знают,что с ними делать. В книгах говорится,что на эти фотографии нужно смотреть украдкой и чтобы при этом глаза были полны слез или уж,во всяком случае,затуманивались. Только на это никогда не хватает времени. Или еще чего-нибудь,более важного.Но вернемся к нашему стажеру.

Быков отложил газету, снял очки и посмотрел на Юрковского.

— Ты уже кончил дела на сегодня? — спросил он.

— Нет,— сказал Юрковский с раздражением.— Не кончил и не желаю о них говорить.От этой идиотской канцелярщины у меня распухла голова. Я желаю рассеяться. Можешь ты ответить на мой вопрос?

— На этот вопрос лучше всего тебе ответит Иван,— сказал Быков.— Он с ним все время возится.

— Но поскольку Ивана здесь нет,я спрашиваю тебя.Кажется, совершенно ясно.

— Не волнуйся так, Володя, печенка заболит.Наш стажер еще просто мальчик. Умелые руки,а любить он ничего особенно не любит,потому что ничего не знает. Алексея Толстого он любит.И Уэллса.А Голсуорси ему скучен, и «Дорога дорог» ему скучна. Еще он любит Жилина и не любит одного бармена в Мирза-Чарле. Мальчишка он еще. Почка.

— В его возрасте,—сказал Юрковский,—я очень любил сочинять стихи.Я мечтал стать писателем. А потом я где-то прочитал, что писатели чем-то похожи на покойников: они любят, когда о них либо говорят хорошо, либо ничего не говорят… Да. К чему я это все?

— Не знаю,— сказал Быков.— По-моему, ты просто отлыниваешь от работы.

— Нет-нет, позволь… Да! Меня интересует внутренний мир нашего стажера.

— Стажер есть стажер, — сказал Быков.

— Стажер стажеру рознь,—возразил Юрковский.—Ты тоже стажер,и я стажер.Мы все стажеры на службе у будущего.Старые стажеры и молодые стажеры. Мы стажируемся всю жизнь,каждый по-своему.А когда мы умираем,потомки оценивают нашу работу и выдают диплом на вечное существование.

— Или не выдают,— задумчиво сказал Быков, глядя в потолок.—Как правило,к сожалению, не выдают.

— Ну что же,это наша вина, а не наша беда.Между прочим,знаешь,кому всегда достается диплом?

— Да?

— Тем, кто воспитывает смену. Таким, как Краюхин.

— Пожалуй,— сказал Быков.— И вот что интересно: эти люди, не в пример многим иным, нимало не заботятся о дипломах.

— И напрасно.Меня вот всегда интересовал вопрос: становимся ли мы лучше от поколения к поколению?Поэтому я и заговорил о кадете.Старики всегда говорят: «Ну и молодежь нынче пошла. Вот мы были!»

— Это говорят очень глупые старики, Владимир. Краюхин так не говорил.

— Краюхин просто не любил теории.Он брал молодых, кидал их в печку и смотрел, что получится. Если не сгорали, он признавал в них равных.

— А если сгорали?

— Как правило, мы не сгорали.

— Ну вот, ты и ответил на свой вопрос,— сказал Быков и снова взялся за газету.— Стажер Бородин сейчас на пути в печку,в печке он,пожалуй,не сгорит, через десять лет ты с ним встретишься, он назовет тебя старой песочницей, и ты, как честный человек, с ним согласишься.

— Позволь, — возразил Юрковский, — но ведь на нас тоже лежит какая-то ответственность. Мальчика нужно чему-то учить!

— Жизнь научит,— коротко сказал Быков из-за газеты.

В кают—компанию вошел Михаил Антонович в пижаме, в шлепанцах на босу ногу, с большим термосом в руке.

— Добрый вечер, мальчики,— сказал он.— Что-то мне захотелось чайку.

— Чаек— это неплохо,— оживился Быков.

— Чаек так чаек,— сказал Юрковский и стал собирать свои бумаги.

Капитан и штурман накрыли на стол,Михаил Антонович разлил варенье в розетки, а Быков налил всем чаю.

— А где Юрик? — спросил Михаил Антонович.

— Спит,— ответил Быков.

— А Ванюша?

— На вахте,— терпеливо ответил Быков.

— Ну и хорошо,— сказал Михаил Антонович. Он отхлебнул чаю, зажмурился и добавил: — Никогда, мальчики, не соглашайтесь писать мемуары. Такое нудное занятие, такое нудное!

— А ты побольше выдумывай, — посоветовал Быков.

— Как это?

— А как в романах. «Юная марсианка закрыла глаза и потянулась ко мне полуоткрытыми устами.Я страстно и длинно обнял ее».

— «Всю»,— добавил Юрковский.

Михаил Антонович зарделся.

— Ишь, закраснелся, старый хрыч,— сказал Юрковский.— Было дело, Миша?

Быков захохотал и поперхнулся чаем.

— Фу!— сказал Михаил Антонович.—Фу на вас!— Он подумал и заявил вдруг:—А знаете что, мальчики? Плюну-ка я на эти мемуары. Ну что мне сделают?

— Ты нам вот что объясни, — сказал Быков. — Как повлиять на Юру?

Михаил Антонович испугался.

• Предыдущая
• 42/123
• Следующая