Путешествие к Арктуру - Линдсей Дэвид - Страница 44

• Предыдущая
• 44/64
• Следующая

Маскалл обнаружил, что возраст существа определить невозможно. Тело казалось активным, энергичным и здоровым, кожа чистой и блестящей, глаза яркими и живыми – он вполне мог быть в самом начале юности. Но тем не менее, чем дольше смотрел Маскалл, тем более его охватывало впечатление невероятной древности – истинная юность существа, казалось, отстояла так далеко, как изображение, видное в перевернутый телескоп.

Наконец он заговорил с незнакомцем, хотя это было то же, что разговаривать со сном.

– К какому полу ты принадлежишь? – спросил он.

Голос, произнесший ответ, не был ни мужским, ни женским, а странным образом вызывал ассоциацию с мистическим лесным рогом, слышным с огромного расстояния.

– Ныне есть мужчины и женщины, но в былые времена мир населяли «фейны». Я думаю, что из всех этих созданий, проходивших тогда через Сознание Фейсни, я остался в живых лишь один.

– Фейсни?

– Которого неправильно зовут Создателем или Кристалменом. Поверхностные имена, придуманные расой поверхностных существ.

– А как твое имя?

– Лихолфей.

– Как?

– Лихолфей. А твое Маскалл. Я читаю в твоем сознании, что ты только что испытал какие-то удивительные приключения. Похоже, тебе сопутствует необычайная удача. Если это продлится достаточно долго, может, и я смогу ею воспользоваться.

– Ты думаешь, что моя удача существует для твоей выгоды? Но сейчас это неважно. Меня интересует твой пол. Как ты удовлетворяешь свои желания?

Лихолфей указал на скрытый орган во лбу.

– С его помощью я собираю жизнь из потоков, текущих во всех ста долинах Маттерплея. Эти потоки вытекают прямо из Фейсни. Я потратил всю свою жизнь в поисках самого Фейсни. Я искал так долго, что если бы я назвал число лет, ты решил бы, что я лгу.

Маскалл медленно поднял взгляд на фейна.

– В Ифдоне я встретил еще кое-кого из Маттерплея – молодого человека по имени Дигран. Я поглотил его.

– Ты ведь не из тщеславия мне это говоришь.

– Это страшное преступление. К чему оно приведет?

Лихолфей странно, криво улыбнулся.

– В Маттерплее он зашевелится в тебе, почуяв атмосферу. У тебя уже его глаза… Я знал его… Остерегайся, не то может произойти кое-что пострашнее. Не входи в воду.

– Эта долина кажется мне ужасной, тут может случиться что угодно.

– И не терзайся из-за Диграна. Долины по праву принадлежат фейнам – люди здесь нарушители. И удалить их – доброе дело.

Маскалл задумчиво продолжал.

– Я больше ничего не скажу, но я вижу, мне придется быть осторожным. Что ты имел в виду, говоря о том, что я помогу тебе своей удачей?

– Твоя удача быстро слабеет, но она может еще оказаться достаточно сильна, чтобы послужить мне. Мы вместе поищем Трил.

– Поищем Трил – а что, его так трудно найти?

– Я говорил тебе, что я посвятил этому делу всю жизнь.

– Ты сказал – Фейсни, Лихолфей.

Фейн посмотрел на него странными древними глазами и вновь улыбнулся.

– Этот поток, Маскалл, как и любой другой поток жизни в Маттерплее, имеет своим истоком Фейсни. Но поскольку все эти потоки вытекают из Трила, значит, в Триле мы должны искать Фейсни.

– Но что помешало тебе найти Трил? Это, без сомнения, хорошо известная страна?

– Она лежит под землей и мало где сообщается с наружным миром, а где, никто из тех, с кем я говорил, не знает. Я прочесал все долины и холмы. Я был у самых ворот Личсторма. Я стар настолько, что ваши старцы по сравнению со мной показались бы новорожденными младенцами, но столь же далек от Трила, как во времена моей ранней юности, когда я жил среди множества сородичей-фейнов.

– Значит, если мне везет, то тебе нет… Но когда ты найдешь Фейсни, что это тебе даст?

Лихолфей молча смотрел на него. Улыбка сошла с его лица, а на ее месте появилось такое выражение неземной муки, что Маскаллу не было необходимости настаивать на своем вопросе.

Фейна снедала грусть и томление влюбленного, навеки разлученного с возлюбленной, чьи запахи и следы были повсюду. Эта страсть запечатлелась в его чертах в это мгновение дикой суровой духовной красотой, намного превосходящей любую красоту женщины или мужчины.

Но это выражение моментально исчезло, и тут резкий контраст показал Маскаллу истинного Лихолфея. Его чувственность была исключительной, но вульгарной – наподобие геройства одинокой натуры, преследующей с неустанной настойчивостью скотские цели.

Маскалл подозрительно посмотрел на фейна и постучал пальцами по бедру.

– Хорошо, мы пойдем вместе. Может, мы что-то найдем, но в любом случае я не буду сожалеть о беседе с такой уникальной личностью, как ты.

– Но я должен предупредить тебя, Маскалл. Ты и я из разных мирозданий. Тело фейна содержит жизнь целиком, тело мужчины содержит лишь половину жизни – вторая половина в женщине. Фейсни может оказаться слишком непереносимым для твоего тела… Разве ты этого не чувствуешь?

– Я отупел от разных своих ощущений. Я должен принять все возможные предосторожности, а в остальном положиться на случай.

Он нагнулся и, взявшись за тонкую потрепанную рясу фейна, оторвал широкую полосу, которую обмотал вокруг лба.

– Я не забываю твой совет, Лихолфей. Мне не хотелось бы начать прогулку Маскаллом, а закончить Диграном.

Фейн криво ухмыльнулся, и они двинулись вверх по течению. Идти было трудно; им приходилось шагать с камня на камень. Время от времени попадалось более серьезное препятствие, преодолеть которое можно было лишь карабкаясь. Долгое время они не разговаривали. Маскалл, насколько возможно, следовал совету своего спутника избегать воды, но иногда он был вынужден становиться в нее ногой. Сделав это второй или третий раз, он почувствовал резкую мучительную боль в руке, в том месте, где ее поранил Крэг. Глаза его повеселели; страхи исчезли; и он начал умышленно ступать в поток.

Лихолфей поглаживал свой подбородок и, щурясь, следил за Маскаллом, пытаясь понять, что произошло.

– Это с тобой говорит твоя удача, Маскалл, или что?

– Послушай. Ты существо с древним опытом и должен знать, если кто-нибудь знает. Что такое Маспел?

Лицо фейна осталось пустым.

– Не знаю этого названия.

– Это в каком-то роде другой мир.

– Этого быть не может. Есть только один этот мир – мир Фейсни.

Маскалл подошел к нему, скрестил руки и заговорил:

– Я рад, что наткнулся на тебя, Лихолфей, потому что эта долина и все с ней связанное требует массы объяснений. Например, в этом месте почти не осталось никаких органических форм – почему они все исчезли? Ты называешь этот ручей «потоком жизни», но чем ближе мы к его истоку, тем меньше жизни он дает. Милей-двумя ниже из ничего появлялись эти самозарождающиеся растения-животные, а у самого моря растения и звери просто кишели друг на друге. Так что, если все это тем или иным таинственным образом связано с твоим Фейсни, мне кажется, он должен обладать весьма парадоксальной натурой. Его сущность не начинает создавать форм, пока изрядно не ослабнет, и ее не разбавит вода… Но может, мы оба несем чушь.

Лихолфей покачал головой.

– Все взаимосвязано. Поток это жизнь, и он все время выбрасывает искры жизни. Когда материал захватывает и ловит эти искры, они становятся живыми формами. Чем ближе поток к своему истоку, тем яростнее и энергичнее в нем жизнь. Ты сам увидишь, когда мы достигнем начала долины, там живых форм нет вообще. Это значит, что нет материи достаточно прочной, чтобы захватить и удержать тамошние яростные искры. Ниже по течению большинство искр достаточно энергичны, чтобы подняться наверх, но некоторые захватываются и неожиданно превращаются в формы. Я сам возник таким образом. А еще ниже, у моря, поток теряет большую часть своей жизненной силы, и искры становятся ленивыми и вялыми. Они больше разлетаются в стороны, чем поднимаются вверх. И вряд ли найдется материя, как бы слаба она ни была, которая не способна захватить эти вялые искры, и их захватывают во множестве – в этом причина бесчисленного количества живых форм, которые ты там видел. А ниже всего само Топящее море. Там выродившаяся и ослабленная жизнь потоков Маттерплея имеет в качестве тела все море. Но так мала ее сила, что она вообще не может создать никаких форм, но ее непрерывные тщетные попытки сделать это ты можешь наблюдать в виде всплесков и фонтанов.

• Предыдущая
• 44/64
• Следующая