Путешествие к Арктуру - Линдсей Дэвид - Страница 9

• Предыдущая
• 9/64
• Следующая

В районе сердца торчало щупальце. Оно было длиной с руку, но тонкое, как плеть, мягкое и гибкое.

Едва он в полной мере осознал значение этих новых органов, сердце его забилось. Какова бы ни была польза от них, даже если и никакой, они доказывали одно – он находился в новом мире.

В одном месте небо начало светлеть. Маскалл окликнул своих спутников, но ответа не получил. Это его испугало. Он продолжал кричать, то чаще, то реже – равно пугаясь и тишины и звуков собственного голоса. Наконец, поскольку ответных криков не было, он решил, что будет разумнее не создавать слишком много шума, и лежал теперь тихо, хладнокровно ожидая дальнейшего.

Вскоре он различил вокруг смутные тени, но это не были его друзья.

Бледно-молочные испарения над землей начали сменять черную ночь, а в вышине появились розоватые оттенки. На Земле сказали бы, что светало. Незаметно становилось все светлее, тянулось это очень долго.

Тут Маскалл обнаружил, что лежит на песке. Песок был ярко-красного цвета. Неясные тени, которые он видел, оказались кустами с черными ветками и лиловыми листьями. Кроме этого, пока ничего не было видно.

День разгорался. Было слишком туманно, и прямые лучи солнца не достигали земли, но вскоре свет стал ярче, чем в солнечный полдень на Земле. Жара тоже стала очень сильной, но Маскалл был рад ей – она облегчила боль и уменьшила ощущение давящей тяжести. С восходом солнца ветер стих.

Он попытался подняться, но ему удалось лишь встать на колени. Он не мог видеть далеко. Туман рассеялся лишь частично, и он мог различить лишь небольшой круг красного песка, усеянный десятью-двенадцатью кустами.

Он почувствовал мягкое прохладное прикосновение к шее, дернулся вперед в нервном испуге и повалился на песок. Быстро взглянув через плечо, он с изумлением увидел стоявшую рядом женщину. На ней было бледно-зеленое одеяние из цельного куска ткани, ниспадавшее свободными складками в классическом стиле. По земным стандартам ее нельзя было назвать красивой, поскольку, хотя лицо ее казалось во всех остальных отношениях человеческим, она была наделена, или же страдала от наличия тех же дополнительных, уродовавших ее, органов, которые Маскалл обнаружил у себя. У нее тоже было щупальце у сердца. Но когда он сел, и глаза их встретились и долго находились в располагающем контакте, ему показалось, что он смотрит прямо в душу, полную любви, теплоты, доброты, нежности и интимности. И такой благородной близостью светился этот взгляд, что ему показалось, будто он ее знает давно. Затем он осознал всю ее привлекательность. Она была высока и стройна. Все движения ее были изящны, как музыка. Кожа ее не имела мертвенного оттенка, как у земных красавиц, и переливалась; ее оттенок постоянно менялся, с каждой мыслью и эмоцией, но ни один из этих тонов не был ярким – все были нежными, приглушенными, поэтическими. Ее украшали очень длинные, свободно заплетенные, соломенного цвета волосы. Новые органы, когда Маскалл рассмотрел их, придавали ее лицу что-то необыкновенное и поразительное. Он не мог этого для себя определить, но, похоже, добавлялась утонченность и духовность. Эти органы не вступали в противоречие с ее глазами, лучившимися любовью или ангельской чистотой ее черт, но тем не менее звучали более глубокой нотой – нотой, хранившей ее от впечатления обычной изнеженности. Ее взор казался таким дружественным и непринужденным, что Маскалл не ощущал почти никакого стыда, сидя голым и беспомощным у ее ног. Она поняла затруднительность его положения и вручила ему одеяние, которое было переброшено у нее через руку. Оно походило на то, что носила она сама, но было более темного, более мужского цвета.

– Как ты думаешь, ты сможешь надеть его сам?

Он явно осознавал эти слова, но звука ее голоса не слышал. Он заставил себя встать на ноги, и она помогла ему справиться со сложностями драпировки.

– Бедняга – как ты страдаешь! – сказала она тем же неслышным языком. На этот раз он обнаружил, что смысл сказанного его мозг воспринимает посредством органа на лбу.

– Где я? Это Торманс? – спросил он. При этом он пошатнулся.

Она подхватила его и помогла сесть.

– Да. Ты среди друзей.

Затем она с улыбкой посмотрела на него и вслух заговорила по-английски. Почему-то ее голос напомнил ему апрельский день, таким он был свежим, выразительным и девичьим.

– Теперь я могу понимать твой язык. Поначалу он был странным. Теперь я стану разговаривать с тобой ртом.

– Потрясающе! Что это за орган? – спросил он, касаясь лба.

– Он называется «брив». С его помощью мы читаем мысли друг друга. Но все же речь лучше, так как тогда можно читать и в сердце.

Он улыбнулся.

– Говорят, язык дан нам, чтобы обманывать других.

– Мыслью тоже можно обмануть. Но я думаю о лучшем, а не худшем.

– Ты не видела моих друзей?

Она спокойно и внимательно посмотрела на него, прежде чем ответить.

– Разве ты прибыл не один?

– Я прибыл в машине вместе с двумя другими людьми. Должно быть, при прибытии я потерял сознание и с тех пор их не видел.

– Очень странно! Нет, я их не видела. Их не может быть тут, иначе мы знали бы об этом. Мой муж и я.

– Как зовут тебя и твоего мужа?

– Меня – Джойвинд, мужа – Пейно. Мы живем очень далеко отсюда, но все равно вчера вечером мы оба узнали, что ты лежишь тут без чувств. Мы чуть не поссорились, кто из нас должен прийти к тебе, но в конце концов я победила. – Тут она засмеялась. – Я победила, потому что из нас двоих я обладаю более сильным сердцем; а у мужа чище восприятие.

– Спасибо, Джойвинд! – просто сказал Маскалл. Цвета под ее кожей быстро сменяли друг друга.

– О, почему ты так говоришь? Что доставляет большее удовольствие, чем любящая доброта? Я обрадовалась этой возможности… А теперь мы должны обменяться кровью.

– Что это значит? – спросил он, немало озадаченный.

– Так нужно. Твоя кровь слишком густая и тяжелая для нашего мира. Пока ты не получишь вливания моей, ты не сможешь встать.

Маскалл покраснел.

– Я чувствую себя тут полным невеждой… Тебе это не повредит?

– Раз твоя кровь причиняет боль тебе, я полагаю, она и мне причинит боль. Но мы разделим эту боль.

– Этот вид гостеприимства для меня нов, – пробормотал он.

– Разве ты не сделал бы то же самое для меня? – спросила Джойвинд, взволнованно улыбаясь.

– Я не могу ничего ответить по поводу своих поступков в этом мире. Я плохо представляю, где я… Ну, да – конечно, сделал бы, Джойвинд.

Пока они говорили, наступил самый разгар дня. Клочья тумана рассеялись и сохранялись лишь высоко в воздухе. Пустыня алого песка тянулась во всех направлениях, кроме одного, где виднелось нечто вроде маленького оазиса – несколько невысоких холмов, редко покрытых от подножия до вершины низкими лиловыми деревьями. Он находился на расстоянии примерно в четверть мили.

У Джойвинд с собой был маленький кремневый нож. Без малейших признаков робости она сделала аккуратный глубокий разрез выше своего локтя. Маскалл запротестовал.

– На самом деле, это как раз ничто, – сказала она смеясь. – А даже если бы не так – если жертва не является жертвой, какая в ней заслуга?.. Давай свою руку!

Кровь струилась по ее руке. Это не была красная кровь, а молочная, светящаяся жидкость.

– Не эту! – сжался Маскалл. – Там мне уже резали. – Он подставил другую руку, и потекла кровь.

Джойвинд точно и умело совместила отверстия ран, и долгое время держала свою руку плотно прижатой к руке Маскалла. Он почувствовал, как сквозь разрез в его тело устремляется поток наслаждения. Прежняя легкость и энергия начали возвращаться к нему. Примерно через пять минут между ними началось состязание в доброте; он хотел убрать свою руку, а она – продолжить. Наконец, он настоял на своем, но не очень скоро – она стояла бледная и вялая.

Она посмотрела на него с более серьезным выражением, чем раньше, будто перед глазами ее открылись странные глубины.

– Как тебя зовут?

• Предыдущая
• 9/64
• Следующая