Дремлющий демон Декстера - Линдсей Джеффри - Страница 4

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая

В результате такой подсказки копы из нравов начали настаивать, чтобы работающие под прикрытием девушки сами выбирали себе рабочие костюмы. В конце концов, девчонки больше знают о том, что выглядит правильно, да?

Может быть, большинство и знает. Но не Дебора. Она ни в чем не чувствует себя удобно, кроме джинсов. Вы бы видели, что она хотела надеть на выпускной. А сейчас – я никогда не встречал красивую женщину в таком откровенном наряде, которая выглядела бы настолько сексуально непривлекательной, как Деб.

Но она выделялась. Дебора сдерживала толпу, значок поблескивал с верхнего края топа. Она больше бросалась в глаза, чем полмили ярко-желтой ленты, натянутой вокруг места преступления, и была заметнее трех патрульных машин со сверкающими мигалками.

Дебора стояла лицом к парковке, сдерживая от растущей толпы зевак лабораторную команду, копавшуюся в мусорном контейнере кофейни. Хорошо, что меня не включили в нее. Вонью помойки тянуло через всю стоянку – смесь смрада латиноамериканской кофейной гущи, испорченных фруктов и протухшей свинины.

Коп у въезда на стоянку оказался знакомым. Он махнул мне, я въехал и нашел место, где встать.

– Деб, – приветствовал я сестру, подходя прогулочным шагом. – Ничего костюмчик! Фигуру демонстрирует в самом выгодном свете.

– Пошел ты! – ответила она, залившись краской. Такое не часто увидишь у взрослого копа. – Нашли еще одну проститутку. По крайней мере похоже, что проститутку. Трудно сказать точно по тому, что от нее осталось.

– Уже третья за последние пять месяцев, – сказал я.

– Пятая. Еще двух нашли в Броварде, – мотнула она головой. – А эти засранцы продолжают утверждать, что официальной связи между случаями не установлено.

– Какую кучу бумажной работы прибавила бы такая связь, – услужливо поддакнул я.

Деб решила показать зубки.

– А как насчет вашей чертовой обычной полицейской работы? – рыкнула она. – Идиоту понятно, что убийства связаны.

Ее слегка передернуло.

Я в изумлении уставился на нее. Она коп, дочь копа. Ее ничем особо не проймешь. Когда Дебора только поступила в полицию и старшие ребята подшучивали над ней – показывали искромсанные тела, которых в Майами навалом ежедневно, надеясь, что она стравит свой обед, – она даже глазом не вела. Все это она уже видела. Была, делала, знает. А сейчас ее передернуло.

Интересно.

– Особый случай, что ли? – спросил я.

– Случай, который произошел на моем участке. – Она ткнула в меня пальцем. – А значит, я намерена раскопать это дело, засветиться и получить перевод в отдел убийств.

Я одарил ее счастливой улыбкой.

– Амбиции, Дебора?

– Да, черт возьми! Я хочу выбраться из отдела нравов и из долбанного секс-костюма. Я правда хочу в отдел убийств, Декстер, и это дело может стать моим билетом. При одном маленьком условии… – Она сделала паузу. А потом сказала нечто совершенно ошеломляющее: – Пожалуйста, помоги мне, Деке.

– Пожалуйста, Дебора? Ты говоришь мне пожалуйста! Ты знаешь, как я начинаю от этого нервничать?

– Хватит трепаться, Деке.

– Нет, серьезно, Дебора…

– Я сказала, хватит! Ты поможешь мне или нет?

После того как она все так повернула, да еще это странное и редкое «пожалуйста», что еще я мог ответить, кроме: «Конечно, Деб. Ты же знаешь, что помогу».

– Я не знаю этого, Деке. Я ничего про тебя не знаю.

– Обязательно помогу, Деб, – повторил я, стараясь звучать уязвленно.

С очень хорошей имитацией оскорбленного достоинства на лице я направился к помойке, где возились остальные лабораторные крысы.

Камилла Фидж в поисках отпечатков пальцев ползала по куче мусора. Эта коренастая женщина с короткой стрижкой, лет тридцати пяти, никогда не реагировала на мои легкие и элегантные комплименты. Увидев меня, она встала на коленки, покраснела и проводила взглядом, не сказав ни слова. Она всегда так – уставится на меня, а потом краснеет.

На дальнем конце помойки, на перевернутом ящике из-под молока, сидел Вине Мацуока и копался в горсти мелкого мусора. Он наполовину японец и любит шутить, что на его долю пришлась меньшая половина. По крайней мере он считал это шуткой.

В открытой азиатской улыбке Винса есть что-то слегка неестественное. Как будто он научился ей по книге с картинками. Даже когда он проделывает над копами положенные по штату грязные шутки и приколы, никто не злится на него. Правда, никто и не смеется, но Винса это не останавливает. Он продолжает воспроизводить свои корректные ритуальные жесты, однако всегда кажется, что он просто прикидывается. Думаю, именно потому он мне и нравится. Еще один парень, притворяющийся человеком, прямо как я.

– Ну, Декстер, – произнес Вине, не поднимая глаз, – что привело тебя сюда?

– Я приехал, чтобы увидеть, как настоящие эксперты действуют в полностью профессиональной атмосфере. Не встречал здесь таких?

– Ха-ха, – ответил он. Предполагалось, что это смех, однако он был еще фальшивее его улыбки. – Тебе мерещится, что ты в Бостоне? – Вине что-то нашел, повернул к свету и прищурился. – Серьезно, почему ты здесь?

– Почему бы мне здесь не быть, Вине? – произнес я, стараясь наглядно возмутиться. – Здесь произошло преступление, не так ли?

– Ты занимаешься кровью.

Он отбросил в сторону то, что рассматривал, и снова принялся за поиски.

– Не спорю.

Он посмотрел на меня с самой фальшивой улыбкой в мире.

– Здесь нет крови, Деке.

– Не понял?

У меня голова слегка пошла кругом.

– Здесь нет крови – ни внутри, ни снаружи, ни рядом. Вообще нет крови, Деке. Такого я еще не видел.

Совсем нет крови… Я понял, что повторяю эту фразу про себя, с каждым разом все громче и громче. Липкой, горячей, ужасно тягучей крови. Ни пятнышка. Ни следа.

СОВСЕМ НЕТ КРОВИ.

Почему я об этом раньше не подумал? Такое ощущение, как будто нашел недостающее звено неизвестно к чему.

Я не претендую на понимание того, что связывает Декстера и кровь. Иногда от мыслей об этом у меня начинают постукивать зубы, однако кровь стала моей карьерой, моей наукой, частью моей реальной работы. Очевидно, какие-то глубинные процессы должны происходить, но мне как-то тяжеловато все время ими интересоваться. Я есть то, что есть, и разве не приятно провести ночь, препарируя убийцу детей?

Но здесь…

– У тебя все нормально? – спросил Вине.

– Фантастика. Как он это сделал?

– Возможны варианты.

Вине рассматривал горсть кофейной гущи, передвигая ее частички пальцем, затянутым в резину перчатки.

– Что за варианты, Вине?

– Смотря, кто он такой и зачем он это делает. Я покачал головой.

– Иногда ты прилагаешь слишком много усилий, чтобы тебя не понимали, Вине. Как убийца избавился от крови?

– Трудно сказать прямо сейчас. Мы не нашли ни капли. Да и тело не в слишком хорошем состоянии, так что обнаружить что-либо будет нелегко.

Вот это уже менее интересно. Я люблю оставлять аккуратные тела. Ни суеты, ни грязи, ни капающей крови. Если этот убийца – всего-навсего еще один пес, грызущий свою кость, меня он не интересует.

Я вздохнул с некоторым облегчением и спросил:

– А где тело?

Вине дернул головой в сторону, показав на точку футах в двадцати.

– Вон там. С Ла Гэртой.

– О Боже, – вздохнул я. – Дело ведет Ла Гэрта? Вине снова улыбнулся мне своей притворной улыбкой.

– Убийце повезло.

Посмотрев в ту сторону, я увидел группу людей, стоящих вокруг кучки аккуратных мешков для мусора.

– Ничего не вижу, – сказал я.

– Да там же. Мешки. Каждый – это часть тела. Он разрезал жертву на куски и каждый из них запаковал, точно рождественский подарок. Ты когда-нибудь видел что-то подобное?

Конечно, да.

Именно так поступаю и я.

Есть что-то странное и обезоруживающее в присутствии на месте убийства при ярком свете дня. В лучах солнца Майами самые гротескные убийства выглядят антисептическими. Постановочными. Как будто в Диснейленде на новом аттракционе не для слабонервных. Дамерленд.[2] Пищевые отходы просим выбрасывать только в предназначенные для них контейнеры.

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая