Будь моей - Линдсей Джоанна - Страница 28

• Предыдущая
• 28/64
• Следующая

Он решил не обращать на Александру внимания, но оказалось, что это тоже не выход. Никакая другая женщина не потерпела бы с его стороны такого невнимания и в отместку сразу же заявила бы бурный протест. Но Александра казалась чрезвычайно довольной таким положением, и это его ужасно раздражало. Может, следовало бы сначала соблазнить ее, а потом уж перестать обращать на нее внимание? Чертова баба! Неужели она ни в чем не похожа на других женщин?

В те редкие моменты, когда им случалось перекинуться словом, он включал свое презрение на полную мощность, но, казалось, девушку это ничуть не трогает. Василий начинал уже подозревать, что она находит его презрение в какой-то степени забавным. В поведении Алин он тоже не мог заметить ничего обнадеживающего: ни легкого движения губ, ни прищуренных глаз. Когда Алин смотрела на него, ее взгляд не выражал буквально ничего, и такое равнодушие невольно вызывало подозрения.

Проблема заключалась в том, что, когда речь заходила о его невесте, Василий чувствовал себя не в своей тарелке. Он слишком привык иметь с женщинами дело лишь в определенной плоскости, очаровывая их своим обаянием и привлекательностью, но ни то, ни другое на Александру не действовало, особенно, когда он старался вызвать у нее презрение к себе.

С его стороны было ошибкой целовать Алин и еще большей ошибкой – попытаться сделать это снова даже, если он и хотел таким образом заставить ее отказаться от угрозы и впредь устраивать сцены на публике. Да-да, это был серьезный просчет, потому что лучше бы не знать, как идеально подходит ее тело к его собственному, не знать о том, что губы ее на вкус – настоящая амброзия, волосы – чистый шелк, а кожа на ощупь напоминает теплый бархат. А когда ее восхитительные груди прижались к его телу… Воспоминание об этом было мучительно…

Но еще больше он ошибся, не исследовав эти груди более основательно, когда представилась такая возможность, потому что теперь Василий грезил только о том, как он их ласкает, проводит по ним языком, кусает их, и воображал, как Александра стонет от наслаждения, оказавшись в его объятиях. Василий гнал эти мысли прочь, но они возвращались, не давая ему покоя.

– Не могу понять, ограждают ли тебя ее спутники от еще одной сцены которую может устроить Александра, – заметил Лазарь мимоходом, – или же, наоборот, подстрекают ее не подпускать к себе никого.

Они сидели за ужином в отдельной комнате, которую им отвели по просьбе Василия: по сути дела, это был не более чем скромных размеров альков, выходящий одной стороной в общую комнату, где ужинали остальные спутники. Василий посмотрел туда, чтобы понять, о чем говорит Лазарь, и заметил, что Никишка с Тимофеем наперебой стараются добиться расположения служанки, а самой кухарке что-то нашептывает их старший брат Федька в другом углу комнаты.

На этой маленькой почтовой станции почти не было прислуги, и обе женщины были уже заняты.

Так продолжалось всю неделю. Какая бы женщина ни появлялась в поле зрения, казаки немедленно завладевали ее вниманием и временем. Впрочем, Василий был слишком занят своими мыслями, чтобы обращать на это внимание.

– Чем бы они ни занимались, – пробормотал граф, – они делают это не для моего блага.

– Почему бы тебе завтра не проехать вперед до ближайшего городка и там разгуляться как следует, – предложил Лазарь. – Я мог бы составить тебе компанию.

– Блестящая мысль, но я не уверен, что, если я последую твоему совету, там не появится и Александра.

" К тому же тогда придется оставить ее ночевать в лагере на лоне природы без своей защиты и покровительства, а в конце концов защищать невесту – его долг, хочет он этого или нет.

С отвращением Василий пояснил:

– Или я буду при ней, или она объявится в первом же городишке, который попадется на пути, и устроит там сцену, когда выяснит, что я уединился с какой-нибудь бабенкой, и тогда уж точно отрежет ей уши, как обещала.

Лазарь разразился смехом, но Василий нахмурился, не находя в этом ничего забавного.

– По правде говоря, – заметил Лазарь, – я слышал, что она гораздо лучше управляется с кнутом, чем с ножом.

– Кто тебе это сказал?

– Один из ее конюхов. Какая-то история о молодом лейтенанте, который дурно обошелся с одной из ее лошадей.

Василий застонал:

– Значит, у нее и вправду есть склонность к насилию.

– Только когда речь идет о ее собственности. – Лазарь снова расхохотался. – А ты, мой друг, относишься к этой же категории.

Василий ничего не ответил и, помолчав, поинтересовался:

– А у тебя, Лазарь, есть какие-нибудь успехи? Как всегда, Лазарю было нетрудно понять ход его мыслей, даже если Василий что-то не договаривал.

– Из-за этого заговора против нас мне уже дважды давали отпор, – признался он, догадываясь, что речь идет о женщинах, – но пойми меня правильно. Я не жалуюсь. Я получаю гораздо большее удовлетворение, наблюдая, как ты рвешь на себе волосы.

– Не заметил, – сухо возразил Василий, – но для друга ты слишком уж радуешься, и мне это обидно.

Лазарь ухмыльнулся, не проявляя ни малейшего раскаяния:

– По крайней мере хоть один из нас получает удовольствие от этой поездки. Помедлив, Василий спросил:

– Ну, а как там моя Немезида?

– Почему бы тебе самому не взглянуть?

– Потому что меня тошнит при виде того, как она ест, – солгал Василий, а правда заключалась в том, что ему было мучительно видеть, как Александра ест руками, а потом облизывает пальцы – это выглядело чертовски эротично, и всякий раз возбуждало Василия. Поэтому он решил есть в одиночестве.

– По правде говоря, сейчас она целиком занята музыкантами, которые недавно забрели сюда.

Обежав глазами комнату, Василий заметил музыкантов, сидевших в углу, и успокоился только, убедившись, что все трое были далеко за пределами среднего возраста и не могли представлять интереса для молодой женщины – разве только своим искусством.

Василий уселся на свое место, удивляясь самому себе: зачем, в сущности, было утруждать себя? Какое, черт возьми, ему дело до того, кто может привлечь внимание Александры? Ему было на это наплевать, и в доказательство он повернулся к Лазарю и предложил:

– А почему бы тебе не соблазнить ее?

– Почему бы мне «что»?

– Черт возьми, не ори так! – зашипел Василий. – Я вовсе не думал шутить!

– Ну да, а все-таки пошутил, – с чувством ответил Лазарь.

– Тогда у меня будут законные основания отправить ее восвояси… Теперь ты понимаешь, что я серьезно. Право, не знаю, почему мне раньше это не пришло в голову.

– Но ведь она не из тех, кого ты готов забыть на следующий день и делить с кем попало, Василий. Она – твоя нареченная невеста, выбранная твоим отцом и одобренная матерью, по крайней мере, заочно, – стало быть, речь идет о твоей будущей жене.

– Я пытаюсь изменить это положение и нуждаюсь в помощи друга.

– Но это уже грязь. Теперь тебе остается только добавить, что ты готов и мне оказать подобную услугу.

– И ты знаешь, что я бы это сделал. Лазарь в этом не сомневался. Он знал, что Василию не знакомо чувство ревности. Но дело заключалось в том, что Александра была не похожа на других женщин, хотя, судя по всему, Василий предпочитал этого не замечать.

– Это ничего не даст, раз она знает, что может заполучить тебя, – заметил Лазарь. – Она даже не смотрит на меня, а если случайно и взглянет, то ясно, что не видит. Честно говоря, я никогда не встречал женщины, которая бы не интересовалась мною столь явно.

– Но ты можешь хотя бы попробовать? Лазарь скорчил гримасу, но кивнул:

– И когда же я должен совершить это чудо? Сегодня?

Казалось, этот вопрос застал Василия врасплох и даже испугал его.

Он нахмурился:

– Да нет, пожалуй, не стоит спешить, иначе у тебя не будет никаких шансов. Не пожалей времени и все хорошенько обдумай. У тебя на размышления целая ночь.

– Не возражаю, – охотно согласился Лазарь, не сомневаясь, что его ждет поражение.

• Предыдущая
• 28/64
• Следующая