Бал был бел - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 15
- Предыдущая
- 15/40
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
15
«Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет…»
Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет.
Говорили: «оазис», теперь говорят: «солончак».
Или вот саранча… Ну всю жизнь полагал, что кузнечик!
А при виде кузнечика злобно цедил: «Саранча…»
Тут и раньше непросто жилось, а сейчас-то, сейчас-то!
Ты к нему — с кочергой, а тебе говорят: «Со свечой!»
Бизнесмены! Родные! Кузнечики нашего счастья!
Это ж я по незнанию вас называл саранчой…
Судорога памяти
Как подумаешь про то, что
водка только для поминок,
на лотках одна картошка…
А теперь — зайди на рынок!
Друзы жёлтые бананов
прямиком из Гваделупы.
И сияют баклажанов
негритянские ланиты.
Что ни цитрус — пышет жаром
или нежно-фиолетов.
Очевидно, что недаром
продал ты страну Советов.
«Зачем, скажи, крамольну оду…»
А. П.
Зачем, скажи, крамольну оду
слагал ты, дерзостный юнец?
Ну получили мы свободу —
и осознали наконец,
что только будучи рабами
творили славные дела…
И ловим праздными губами
утраченные удила.
Бойцы вспоминают
(декламируется с обидой в голосе)
Вероятно, провал
в головёнке у него —
говорит: не предавал
никогда и никого!
А «телеги» в обком,
подписавши «Краевед»,
кто катал прямиком?
Ну а я уже в ответ…
Ишь цветёт! Анемон!
Хоть бы капельку стыда!
Это я, а не он,
никого и никогда!
Нытик
Вместо Ленина строго
смотрит мученик-царь.
Все поверили в Бога,
остальное — как встарь.
И о чём ни проси я —
нет участья ни в ком.
Как была ты, Россия,
так и будешь совком.
Оптимист
В лоне Божеской любви
не житьё — фантастика!
А попробуй поживи
при советской власти-ка!
Чуть разжился — хвать-похвать! —
в камере потом ищи.
Трудно было воровать
без Господней помощи.
TV
Ты помнишь: смотрели, зверея,
от Нальчика до Волочка
на то, как четыре еврея
пилили в четыре смычка.
А нынче глядишь: Хакамада,
и тет- с нею Познер — а-тет.
Не надо! Не надо!! Не надо!!!
Уж лучше скрипичный квартет…
Причитание
Эпоха, увы, утопла.
Тонула при нас, а мы-то
глазели стозевно, обло,
похмельно и неумыто.
И каждый, с кем нынче квасим
из пластиковых посудин
не Разин и не Герасим —
и, стало быть, неподсуден.
Стрезвею. Мордень умою.
Зерцало протру от пыли.
Княжною или Мумою,
но мы её утопили.
Обломки самовластья
Созерцая граффити
Сограждане! Родимые! Вылазьте!
Мечта воплощена:
одни кругом обломки самовластья —
и наши имена!
«История, достойная Рабле…»
История, достойная Рабле:
бросались крысы в водяную муть.
И столько было их на корабле,
что он внезапно перестал тонуть.
Вокруг меня мильён крысиных морд,
и в зеркале такой же мизерабль[19].
Вот хлынем мы однажды через борт —
тогда, глядишь, и выплывет корабль.
«У меня и у державы…»
У меня и у державы
отношения шершавы,
как наждак или броня.
Рву бородушку скуржаву[20] —
так обидно за державу!
А державе — за меня.
От обиды яснооки,
шлём взаимные упрёки,
как снаряды на Кабул:
кто из нас кого пьянее,
кто из нас кого дурнее,
кто из нас кого обул…
Русская идея
Рынок? Вера? Ни хрена!
Только грозная година
соберёт нас воедино,
как в былые времена.
И, бедою сплочены,
от Европы до Китаю…
Я тебе попричитаю
«Лишь бы не было войны»!
Пожелание
Дорогие мои привереды,
золотые мои правдолюбцы,
дай вам Бог не дожить до победы
долгожданных своих революций!
Лучше вёрсты сибирского тракта,
приговор, пронимающий дрожью,
чем увидеть, как горькая правда,
побеждая, становится ложью.
15
- Предыдущая
- 15/40
- Следующая
