Стихи - Петровых Мария Сергеевна - Страница 69
- Предыдущая
- 69/86
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
69
Леопольд Стафф
(1878–1957)
НИКЕ САМОФРАКИЙСКАЯ
Реет музыка в складках одежды легчайшей.
Недоступен для птицы полет твой великий,
О богиня триумфа, — сквозь время все дальше
Ты уносишься, Самофракийская Нике!
Хлещешь крыльями воздух, и в вихре полета
Лавры славы несешь. Не хочу их нимало.
Лишь тому я завидую, ради кого ты
Напрочь голову в дальних веках потеряла.
МИНУТА
Минует? Что поделать с нею!
На то она ведь и минута.
Покинет, становясь ничьею,
Как облака, меняясь круто.
Минуте, в измененьях скорых,
О предыдущей помнить поздно;
От века плещутся в озерах,
Сменяясь, девушки и звезды.
Юлиан Тувим
(1894–1953)
НУ, А ЕСЛИ НЕТ?
Ну, а если нет? Если это бред?..
Мучусь грезой безрассудной,
Призываю образ чудный,
Жажду угадать ответ,
Ибо если нет,
Тогда… трудно!
Ну, а если да? Если будет так?..
Вспыхнут зори в жгучей дрожи,
Разгорится день погожий,
Как багряный мак,
Ибо если так,
Тогда… — Боже!!
ЛИРИЧЕСКАЯ ИРОНИЯ
Я приходил с визитом
К той гордой, беспощадной
И что-то бестолково
Твердил… (О, бред больного!)
Терзал тебя стихами,
Ломал, корежил слово,
И разгрызал зубами
(Мне лишь бы не заплакать!),
И кровяную мякоть
Давал тебе, давясь слезами:
«Глянь!»
Я приходил с визитом
К той скрытной, непонятной
И снова бредил, снова
Губами и плечами…
(О, гром тирады этой,
Тиранской и терновой!)
Внимали ей сурово
Священные предметы:
Недрогнувшие стены,
Нетронутое ложе,
Не раздробленный кулаками
Стол.
Теперь с печалью скрытой
Сижу я одиноко,
Задумавшись глубоко,
На сотни дней разбитый,
И все мои визиты,
Все до единой раны,
В клубок безумный свиты.
А я уже счастливый,
Любимый и желанный,
А я уже далекий, пьяный
Муж.
КВАРТИРА
Тут все не наяву:
И те цветы, что я зову живыми,
И вещи, что зову моими,
И комнаты, в которых я живу,
Тут все не наяву,
И я хожу шагами не моими, —
Я не ступаю, а сквозь сон плыву.
Из бесконечности волною пенной
Меня сюда забросил океан.
Едва прилягу на диван —
Поток минувшего умчит меня мгновенно.
Засну — и окажусь на дне.
Проснусь — и сквозь редеющий туман
Из темных снов доносится ко мне
Извечный, грозный гул вселенной.
ГИМН ЛЕСУ
В лесной столице шумят знамена, —
Праздник веселый.
Шумят флажки в столице зеленой,
Бушуют смолы.
Ветер-трубач пронесся с песней,
Взъерошив тучи.
Гроза проследовала в поднебесье
За солнцем жгучим.
Над дубом — вспышка молнии синей
И гром тяжелый,
А в толще дерева, в сердцевине,
Бушуют смолы.
В моих земляках, в народе зеленом, —
Мощные соки.
Гремите славу корням и кронам,
Презревшим сроки!
Лунная зелень в столице этой
Высокостволой.
Обрушился гром и замер где-то…
Бушуют смолы.
РАЗГОВОР ПТИЦ
Кто, опричь меня, знаком
С птичьим языком?..
Чуть трепещут камыши,
Чуть мерещится в тиши —
«Вью, вью, вью» и «вьет, вьет, вьет»,
Значит, скоро рассветет,
Вспыхнет зорька в зябкой дрожи…
Так про что это, про что же?
Про что?
Разумеется, про то.
«Цвири-цвири», слышь-послышь…
Тишь.
Ну так что же? Да иль нет?..
Лишь роса блестит в ответ,
Влажны листья диких роз,
Кто-то где-то произнес:
«Тью-тью-тью, тю-и, тю-и» —
Да, да, да, молчи, таи.
Это значит: чуешь, чу?
Чую, знаю и молчу.
Да, да, да, я знаю тоже…
Так про что это, про что же?
Про что?
Вот про самое про то.
«Цвир, тю-и, ку-ку»… Кто знает,
Может быть, уже светает?..
То не нота и не тон —
Что-то из лесных сторон.
Тишиной навеян шорох, —
Чей он, чей он, чей он — шорох?
Листьев? Тростника? Осоки?
То ль колосьев шум далекий?
Да иль нет?.. Но я-то знаю
И мечтаю, напеваю.
«Цвир, цвир, цвир» — звенит не зря,
Разгорается заря,
Пташка пташку окликает…
Ну а все-таки… Кто знает?!
Что ты! Солнышко встает:
Птица ль птицу не поймет,
Мне ли песенки звенящей
Не понять в росистой чаще, —
«Тью-фюить» — кругом пошло.
Это значит — рассвело.
69
- Предыдущая
- 69/86
- Следующая
