Собрание стихотворений 1934-1953 - Томас Дилан - Страница 32

Первое чтение Дилана - в поэтическом центре на углу 92-ой улицы, принадлежащем ассоциации молодых христиан (YMCA) - было триумфом. Целый день он плохо себя чувствовал, но, выйдя на сцену, чудодейственно преобразился. Он читал, а люди в зале слушали зачарованно.

После второго, тоже очень успешного чтения в том же поэтическом центре, Дилан отправился с Бриннином к нему домой в Вестпорт.

Читая о Томасе, я все время искала какой-нибудь узелок, за который я могла бы зацепиться и полюбить этого пакостника и обормота. И вот в книге Фрайера наткнулась на один эпизод, происшедший в Вестпорте.

Томас прочел лекцию собакам. Поздно вечером в заснеженном саду. У бриннинской пуделихи была течка, и взволнованные псы со всей округи собрались под дверью. Томас вышел к ним, сел на камушек и рассказал псам, что он и сам такой, что понимает их прекрасно - и - что ж, ребята, делать-то, c'est la vie... Хозяин глядел в окно на Томаса и кружок слушателей с высунутыми языками.

Из Вестпорта Томас отправился в Йельский университет, оттуда в Гарвард. И всюду его чтение имело огромный успех. Вместе с рассказами о его потрясающих выступлениях передавались и истории о его чудовищном поведении в любых гостях и общественных местах. Он приставал к женщинам вне зависимости от их возраста и желания флиртовать, напивался.

Дилан побывал в Айове, где тогда профессорствовал Роберт Лоуэлл (Robert Lawell)[5], в Вашингтоне, в Сан-Франциско, заехал в Канаду, в Ванкувер. Писал очень противоречивые письма Кэйтлин. То ругал Америку за ее всепоглощающее стремление к успеху, то писал, что если б они могли все вместе поселиться в Сан-Франциско, это было бы самое большое счастье.

В конце апреля Дилан вернулся в Нью-Йорк. Стало совершенно ясно, что несмотря на то, что ему оплачивали все расходы и платили не меньше ста долларов за выступление, денег домой он привезти не сможет. Бриннин пытался уговорить Дилана не тратить столько, положить деньги на счет, жить на скромную сумму, но все было бесполезно.

Кое-какие небольшие суммы Дилан посылал Кэйтлин, но не больше пятидесяти долларов за раз. И не очень часто. А еще послал ей как-то нейлоновые чулки и сладости Ллевелину в школу.

Характерным образом Дилан начал обвинять Бриннина в том, что он недостаточно щедро покрыл его расходы.

Перед возвращением домой, на этот раз на пароходе, Дилан провел несколько недель в Нью-Йорке. В это время он познакомился с Перл Казин (Pearl Kazin) - очень интеллигентной женщиной, которая перешла от преподавания в колледже в журнальный издательский бизнес. Дилан встретился с ней, когда искал возможности публиковать стихи в американских журналах. Перл давно восхищалась его поэзией. У них с Диланом начался роман, оказавшийся вполне серьезным.

Бриннин и Перл посадили Дилана на пароход. В последнюю минуту Бриннин передал Томасу 800 долларов в подарок Кэйтлин.

Как и многие новые друзья Томаса, Бриннин задавал себе вопрос - надолго ли Дилана с его сумасшедшей жизнью хватит.

Кэйтлин встретила Дилана в Лондоне. И все пошло, как до поездки в Америку. Пьянство, хвастовство в пабах, отсутствие денег. Только Кэйтлин начала очень сильно ревновать Дилана к обобщенным женщинам в Америке, а потом и нашла в кармане у Дилана, где она искала деньги, письма от Перл.

А тут еще Бриннин вместе с Перл приехал в Лондон, о чем Маргарет Тэйлор тут же доложила Кэйтлин.

В отношениях Дилана и Кэйтлин возникло нечто новое - они стали драться. Во время одной из таких драк Кэйтлин схватила почти готовый черновик стихотворения «На белой гигантской ляжке», порвала его в клочки и выкинула в окно. Ночью ее замучила совесть, и она бросилась в ночной рубашке подбирать обрывки прямо на берегу. Потом она их сложила на кухонном столе.

В январе 1951 года Дилану предложили съездить в Иран, чтобы поработать там над документальным фильмом. Дилан, естественно, ухватился за предложение, сулившее не только какой-то заработок, но и возможность ненадолго вырваться из ставшей немыслимой домашней обстановки.

Из Ирана он писал письма и Кэйтлин, и Перл. В ответ на одно из писем Кэйтлин написала ему, что собирается от него уйти. Дилан ответил, что он хочет умереть, что сидит в гостинице и рыдает, умолял Кэйтлин не уходить.

На самом деле, оба они полностью зависели друг от друга - и материально, и морально. Дилан мог работать, только ощущая стабильность своей связи с Кэйтлин. Для Кэйтлин уйти от Дилана означало признать свое поражение. Да и некуда ей было уходить - только к матери.

Так что все осталось, как прежде.

В 1951 году Дилан написал два очень существенных стихотворения, «Ламентации» и «Не уходи безропотно во тьму».

Первое - горькие сетования умирающего поэта, которого покидает и сексуальная энергия, и творческая, и жизнь постепенно уходит, как воздух из шарика.

Второе связано с отцом, с его тихим угасанием. Это яростное неприятие смерти, призыв не сдаваться, скрежет зубовный и мужество, ярость, страсть. Очень многие считают это стихотворение одним из лучших у Томаса.

Бриннин еще раз приехал в Англию и на этот раз провел несколько дней в гостях у Томасов. Вернувшись в Америку, он начал готовить следующую поездку Дилана, которая должна была начаться в январе 1952 года. Кэйтлин собиралась отправиться с ним. Она была беременна и решила на этот раз сделать аборт.

Драки с Диланом к тому времени стали рутиной. Создавалось впечатление, что обоим был необходим этот физический выход эмоций.

Тогда же Дилан начал работать над радиопьесой «Под сенью млечного леса» («Under Milk Wood »), потом отложил эту работу, появилось новое стихотворение «Стихи на его день рожденья». Стихотворение торжествующее, несмотря на то, что, как всегда у Дилана, смерть в нем присутствует. Но в этом очень прямолинейном стихотворении, прямотой этой напоминающем некоторые стихи позднего Пастернака, такое торжество творческого начала и красоты мира, перед которым смерть становится лишь частностью личной судьбы.

В январе Дилан и Кэйтлин приплыли в Нью-Йорк. Все было, как всегда. Блестящие чтения, пьянство, битье чужой посуды в гостях, драки с Кэйтлин, неразумные траты. Неспособность держать слово, отмены выступлений. Все как всегда.

Когда Дилан с Кэйтлин вернулись в Лондон, Дилана ждали гранки книги «Избранные стихи 1934 - 1952». Книга была посвящена Кэйтлин. Принята читателями она была с восторгом.

16 декабря 1952 года умер отец Дилана, перед смертью он успел порадоваться успеху сына.

Год 1953-й, последний год жизни Дилана, начался плохо. Он был вынужден оборвать чтение на ВВС из-за того, что у него сел голос. Во влажном холодном доме в Лохарне у Дилана начались всяческие легочные болезни, из-за обострившейся подагры он почти не мог спать. Давал себя знать алкоголизм, курение. Мучали его и ночные кошмары.

Как всегда, не хватало денег, хотя не так мало было самых разных заработков, включая телевидение.

21-го апреля 1953 года Дилан в третий раз прибыл в Америку - опять морем. Кэйтлин была решительно против этой поездки, но Ди- лан уговаривал ее, что заработает достаточно денег, чтоб потом поехать на год в дешевую солнечную Португалию.

Практически сразу он познакомился с Лиз Рейтел (Liz Reitell) - новой ассистенткой Бриннина - яркой, собранной, даже жесткой женщиной, изучавшей театральный дизайн в Беннингтон-колледже, лучшем гуманитарном заведении в штате Вермонт. Организацией чтений Дилана на этот раз ведала именно Лиз.

Первое чтение было назначено на 3 мая. Дилан должен был прочесть «Под сенью млечного леса » в Гарвардском университете. Текст он срочно дописывал в день выступления. Успех был невероятный - Дилан бросил в это чтение всю свою страсть.

Эмоциональное состояние Дилана было очень нестабильным. Он писал любовные письма Кэйтлин, встречался с Перл, все сильней сближался с Лиз.

Потребность в алкоголе тоже была очень неровной - иногда он мог удовлетвориться несколькими кружками пива, иногда поглощал виски и мартини в безумных количествах.