Любят только раз - Линдсей Джоанна - Страница 14

• Предыдущая
• 14/49
• Следующая

Взяв у Николаса шляпу и перчатки, слуга проводил его в гостиную. Внутри дом оказался гораздо больше, чем выглядел снаружи. Николас знал, что у Эдварда Мэлори пятеро детей, и этот особняк мог вместить его многочисленное семейство. Наверху, вероятно, размещались спальни, а внизу вполне можно было устроить бальный зал.

— Вас ждут, милорд, — объявил дворецкий, распахивая перед ним дверь. Его лицо оставалось невозмутимым, хотя в тоне чувствовалось осуждение. Николас усмехнулся: он и сам знал, что опоздал.

Но когда он вошел в гостиную, ему сразу стало не до шуток. На кремовом диване сидела Элеонора Марстон, его тетя Элли, а рядом с нею — Ребекка Эден, его бабушка, которая так грозно уставилась на него, словно хотела призвать гнев божий на его голову.

Значит, его вызвали на ковер? Теперь собственные родственники и семья Регины будут читать ему нотации? Он с удивлением обнаружил, что в комнате нет его «матушки», Мириам. О, как бы она возрадовалась!

— Наконец ты набрался храбрости переступить порог этого дома, бездельник! — без предисловий начала бабушка.

— Ребекка! — укоризненно воскликнула Элеонора.

Николас улыбнулся. Он прекрасно знал, что бабушка не сомневается в его мужестве и хладнокровии, просто ей нравилось задирать его. К счастью, тетя Элли всегда приходила ему на выручку. Лишь она осмеливалась возражать старой леди. Тетя Элли жила в доме Ребекки более двадцати лет, и Николас втихомолку дивился ее терпению: бабушка — сущий деспот, ее железная воля подчиняла себе все и всех.

Когда-то Элеонора жила с Мириам и Чарльзом Эденами в Сильверли, но из-за постоянных конфликтов с сестрой Элли пришлось вернуться к родителям. Через некоторое время она поехала навестить мать Чарльза, Ребекку, да так и осталась в Корнуолле. Время от времени она наезжала в Сильверли, однако никогда не жила там подолгу.

— Как ваше здоровье, мадам? — учтиво осведомился у старой леди Николас.

— Можно подумать, тебя это волнует, — съязвила та. — Разве каждый год я не приезжаю в Лондон в это время?

— Да, это уже вошло у вас в привычку.

— А ты хоть раз был у меня с визитом?

— Я только в прошлом месяце гостил у вас в Корнуолле, — напомнил ей Николас.

— Это не оправдание. — Она откинулась на спинку дивана и сурово произнесла:

— Насколько мне известно, на этот раз ты здорово влип.

— Похоже на то, — согласился Николас, оборачиваясь к братьям Мэлори.

Старший добродушно поздоровался. Высокий, светловолосый, зеленоглазый, Эдвард Мэлори совсем не походил на брата Энтони, зато очень напоминал Джейсона. Он был всего на дюйм ниже рослого Николаса, хотя более приземистый.

Энтони Мэлори продолжал стоять у камина, не делая ни шагу навстречу гостю. По выражению его темно-голубых глаз нетрудно было догадаться, что он готов разорвать Николаса на части. Эти живые синие глаза и угольно-черные волосы явно свидетельствовали о кровном родстве Энтони Мэлори и Регины Эштон. Боже правый, неужели она его дочь? В таком случае рановато он начал повесничать, хотя чего на свете не бывает.

— Мы не встречались, Николас, — сказал Эдвард Мэлори, — но я хорошо знал вашего отца и уже несколько лет знаком с леди Ребеккой.

— Эдвард довольно выгодно вкладывает мои средства, — пояснила Ребекка. — Разве ты об этом не знал, шалопай?

Теперь понятно, как им удалось так быстро все ей сообщить. Эти тесные отношения между их семьями начинали раздражать Николаса.

— Полагаю, вы знакомы с моим младшим братом Энтони? — продолжал Эдвард.

— Да, нам приходилось встречаться в клубах, — ответил Николас, не двигаясь с места.

Энтони, в свою очередь, молча сверлил его глазами. Он был одного роста с Николасом и такой же широкоплечий. Ходили слухи, что он начал проказничать чуть ли не с шестнадцати лет, вероятно, на его счету есть выходки похуже, чем эта глупая история с Региной. Какого же черта он так осуждающе смотрит на Николаса?

— Он жаждет твоей крови, бездельник, — раздался в тишине голос Ребекки.

— Я уже понял, мадам. — Николас повернулся к Энтони:

— Нам следует обговорить время и место, милорд?

Энтони холодно усмехнулся:

— Клянусь Богом, я бы так и сделал. Но я дал слово, и вам придется сначала иметь дело с ними.

Николас оглядел собравшихся. В карих глазах тети Элли читалось сочувствие, да и Эдвард Мэлори глядел на него весьма дружелюбно. Николас ощутил безотчетную тревогу и перевел взгляд на Энтони:

— Милорд, я предпочел бы разговаривать с вами.

— Моя племянница не согласна.

— Что?

— У нее слишком доброе сердце, — вздохнул Энтони. — Она не хочет вашей гибели… а жаль. Тем хуже для нее. — Он тряхнул головой.

— Тем не менее я полагаю…

— Нет! — взорвалась Ребекка. — Раньше я сквозь пальцы смотрела на твои проделки, но на этот раз никакой дуэли я не позволю! Скорее, я упрячу тебя в тюрьму, вот увидишь!

Николас попытался усмехнуться:

— Мадам, этот джентльмен требует удовлетворения. Я не могу поступить иначе.

— Лорд Энтони согласен решить дело полюбовно. Он души не чает в своей племяннице, и мы должны благодарить за это Бога.

— «Мы»? Я не чувствую никакой благодарности, мадам.

— Мы обойдемся без твоих остроумных замечаний, — ответила она. — Хотя ты бессовестный, дерзкий и самонадеянный молодой человек, но, к сожалению, ты — последний в роду Эденов. И прежде, чем погибнуть на дуэли, ты должен оставить наследника.

Николас вздрогнул:

— Славное предложение, мадам. Но почему вы не допускаете мысли, что у меня уже есть наследники?

— Я все про тебя знаю. Хотя может показаться, что ты стараешься увеличить численность населения, у тебя нет внебрачных детей. И, как тебе известно, я бы их все равно не признала.

— Это обязательно, Ребекка? — укоризненно спросила Элли.

— Обязательно, — заявила старая леди, глядя на братьев Мэлори.

— Ники, — сказала Элеонора умоляющим тоном, и тот вздохнул.

— Ну хорошо, признаю, у меня нет внебрачных детей. Вы совершенно правы, мадам. Я всегда был осторожен.

— Да, это единственное, что тебя заботило. Он молча поклонился. Внешне он был совершенно спокоен, но внутри у него все кипело. Ему нравились словесные пикировки с бабушкой, однако не в присутствии чужих людей. Она это знала и специально изводила его насмешками, пытаясь вывести из себя.

— Садись же, Николас. Мне надоело запрокидывать голову, разговаривая с тобой.

— А разве нам предстоит долгий разговор? — Он хмуро усмехнулся и сел в кресло напротив.

— Ники, прошу тебя, — снова вмешалась Элеонора.

И это говорит ему Элли? Она всегда понимала его боль, которую он скрывал за маской беззаботности и равнодушия. Только ей он мог поведать свои радости и печали, а в детстве часто плакал в ее объятиях. Сколько раз он мчался среди ночи в Корнуолл, чтобы увидеть ее! Когда он подрос, она все равно оставалась для него самым близким человеком. Она никогда не осуждала его, словно догадываясь, почему он поступал именно так, а не иначе.

Конечно, она ничего не знала. Только Мириам известны причины его безрассудных выходок.

Николас с нежностью взглянул на тетушку. Ей уже сорок пять, но она почти не изменилась и не постарела — те же золотистые волосы, лучистые карие глаза. Ее старшая сестра Мириам в молодости была гораздо красивее, но постоянная озлобленность иссушила ее красоту. Теперь Николас с радостью думал, что доброта тети Элли сделала ее неподвластной времени.

С самого детства он втайне надеялся, что именно она была его матерью. Он всегда с легкостью читал по ее лицу, да и она с одного взгляда могла узнать его сокровенные мысли. Николас видел, как она расстроена из-за него и молится, чтобы все уладилось. Без сомнения, она согласилась со всем, что решили за его спиной. Неужели она теперь заодно с бабушкой, неужели против него? Может, она действительно поверила, что он обесчестил Регину Эштон? Конечно, он соблазнил бы ее, если бы она сама того хотела. Однако ничего не произошло, его совесть чиста.

• Предыдущая
• 14/49
• Следующая