Башни земли Ад - Свержин Владимир Игоревич - Страница 15

– Ваше величество, победы увеличивают славу, но поражения, если подойти к ним с умом, научают побеждать. К тому же Тамерлан сейчас у стен Константинополя. Ему не до волжских круч.

– Если так, к чему дорогому братцу моя помощь? Пусть берёт свою дружину, наездников Тохтамыша, союзников-руссов и отправляется на легкую прогулку, о которой ты говоришь. А у меня здесь под носом Тевтонский орден. Я не понимаю, с какой стати мне посылать в поддержку Витовту, тьфу ты, Александру, своих воинов. Разве Тамерлан нападает на него? Нет. Он – на Тамерлана.

– Ваше величество, действия великого князя Александра поддержаны римским понтификом. Его святейшество придет в негодование, узнав, что вы отказали в поддержке своему брату в столь богоугодном деле. В свою очередь мне представляется, что папский эдикт, обращённый к великому магистру Тевтонского ордена, поможет вам более, чем тот отряд, который вы снарядите в помощь кузену.

Ягайло исподлобья глянул на барона. «Этот может не только рубить», – подумал он.

– Моя супруга, – медленно начал государь, – королева Ядвига, перед тем, как преподнести мне корону своего народа, взяла обещание, что я не стану посылать её поляков воевать за чужие земли.

– Но вы можете послать тех воинов, которые, служа вам, не являются поляками.

– Говоришь складно. И всё же твои речи пусты. Пока его святейшество не отправил тевтонцам эдикт, запрещающий поднимать оружие против нас и захватывать польские земли, у меня на счету каждый меч. А потому, – Ягайло сделал знак стоявшему в дверях поручнику, – сейчас мы отобедаем. За это время мой камерарий составит ответное письмо Александру.

Король Владислав замолчал, изучающее глядя на барона.

– А то вот еще. Не желаешь ли перейти ко мне? Если ты служишь за деньги, я заплачу больше. Если тебе нужны земли, можешь не сомневаться, за верность я щедро жалую.

– Ни то, ни другое не интересует меня, ваше величество. Но, если пожелаете, я готов заключить с вами пари.

– Пари? Какое пари?

– Обещаю вам, государь, в любом случае оно будет для вас полезно и не обременительно.

– Что ж, я слушаю твои условия.

– Если вы выиграете, я перехожу на службу к польскому королю. Если же случится по-иному, польский король отпускает со мной одного рыцаря, по моему выбору. Тогда вы сможете сказать, что отправили помощь брату.

– Но это будет не поляк, – уточнил заинтересованный Владислав.

– Ну конечно. Я помню о вашем обещании.

– Хорошо. Я согласен. Каково же пари?

Дюнуар поглядел на разложенный слугами обеденный стол.

– Прикажите им поставить передо мной три кружки пива, а перед вами столько же серебряных стопок с горзалкой[9]. Я берусь выпить пиво быстрее, чем вы свой брантвайн или как там у вас его называют…

– Что ж, – рассмеялся Ягайло. – Сегодня хороший день. В моем войске появится ещё один рыцарь.

– Одно условие, – продолжил Дюнуар.

– Какое же?

– Вы ни пальцем, ни жезлом, ни мечом, ни чем-либо другим не касаетесь моих кружек, я не касаюсь ваших стопок.

– Согласен, – рассмеялся король.

Спустя пару минут объемистые глиняные кружки, доверху наполненные вспененным пивом, стояли напротив небольших стопок в виде ушастых голов серебряных грифонов. Руки короля и Дюнуара прикоснулись к сосудам, наполненным живительной влагой. Поручник ударил об пол жезлом, Ягайло в одно движение опрокинул в рот стопку, крякнул, утер усы рукой, выдохнул, с ухмылкой поглядел, как льется в горло барона тугая пивная струя, пожелал здоровья собравшимся, выпил вторую, но прежде чем успел поставить ее на столешницу, пустая кружка барона де Катенвиля накрыла третью стопку, точно шляпой.

– Э-э-э, – попробовал возмутиться король.

– Вы, ваше величество, не касаетесь моих кружек, я – ваших стопок, – напомнил Дюуар, сдувая пену с новой порции пльзенского. – Не знаю, как вы, государь, но я считаю, что лучшая закуска к пиву – это раки. А потому я бы желал взять у вас рыцаря, у которого в гербе изображен червленый рак в серебряном поле.

– Ян Жижка? – Припоминая, спросил Владислав II.

– Он самый.

Король покачал головой.

– Что ж, уговор дороже денег. Он твой.

– Монсеньор, – спросил у барона секретарь с обгорелыми бровями, когда они спускались вниз по лестнице. – С эдакой шуткой вы могли взять у короля половину его армии, а не какого-то рыцаря. Мне кажется, вы продешевили.

– Магистр Витбольд, – улыбнулся рыцарь. – Вы ничего не понимаете. Теперь в моем распоряжении есть лучший адмирал – это ты, и лучший полководец в этой части Европы. С такими картами можно играть. А солдаты найдутся.

Лис выглянул в коридор и опасливо поглядел по сторонам.

– Тебя никто не видел?

– Слуга на входе в гостиницу, – сознался Камдил.

– Это хреново.

– Что за таинственность? Ты здесь решил устроить подпольный фальшивомонетный двор?

– Идея светлая, – хмыкнул Лис. – Вижу, общение со мной сделает из тебя человека. Но тут ведь такая кака с маком получается: поскольку мы с тобой официально в замке проживаем, этот приют отшельника я снял вроде как для лирических свиданий с прелестными девицами.

– И немало в том преуспел.

– Исключительно для конспирации, – Лис выставил перед собой ладони в отрицающем жесте, – мы беседовали о поэзии Кафки.

– Кафка не писал стихов.

– То-то я чувствовал, беседа не клеится, все в койку тянет.

– Ладно, бог с тобой и с Кафкой. Хотя тут могут быть сомнения. Мне-то зачем прятаться?

– Капитан! Ты наивный, как барашек на лугах счастливой Аркадии. Я же снял эту комнату для свиданий. И тут появляешься ты, гремя бронёй, сверкая блеском стали. Шо о нас подумают?!

– А что подумают? Что я пришел гневно пресечь твои бесчинства. Буквально, положить конец…

– Стоп! Стоп! Стоп! Вот об этом лучше не начинать. Лучше расскажи, что там старина Жан себе думает?

– То, что герцог думает себе – он никому не говорит.

– Ага, и поэтому остаётся невыясненным, думает ли он вообще.

– Лис, ты спросил, дай мне ответить! Его высочество с недоверием отнёсся к известию о том, что император Мануил, которого он совсем недавно принимал в этом же замке и изволил потчевать, как дорогого гостя, что император, с которым он охотился в здешних лесах, император, которого он называл братом, вдруг перешёл на сторону Тамерлана. Он ждёт официальных известий.

– Ага. А покуда наша венгерская прима султанского гарема поёт ему в уши, какой Тамерлан душка и, буквально, любитель всего прекрасного. Кстати, о прекрасном! Вальдар, ты заметил, шо, когда на пиру воробушки крылышками бяк-бяк-бяк-бяк, свечечки затушили – герцог, как водится, бесстрашно пытался завладеть рукой вышеупомянутой прекрасной дамы?

– Честно говоря, не заметил, – сознался Камдил. – Не всем же видеть в темноте как кошка.

– Попрошу без инсинуаций. Как лис! Меня, Рейнара Л'Арсо Д'Орбиньяка, сравнивают с каким-то заменителем кролика!

– Ты начал рассказывать.

– Ну да. Немая сцена по Гоголю. Народ визжит. Птицы с перепугу гадят. Свечи гаснут и тухнут…

Лис сделал глубокомысленную паузу, затем начал с подвыванием:

– В кромешной тьме Жан Бесстрашный тянет свои рыцарственные грабли к нежным перстам этой прелестной девы, этой звезды Востока венгерского разлива и та, будто опешив в первое мгновение, не решается провести освобождение от захвата с последующим броском и выходом на болевой. Но потом, вдруг, словно почувствовав, как убивается в этот момент Баязид, выдёргивает свои тонкие пальчики из герцогских переносных тисков и мечет в герцога взгляд, от которого начинают дымиться гобелены за спиной его высочества. Можешь сходить посмотреть: еще вчера на нём была сцена охоты, а сегодня они уже там жарят дичь.