Собрание Стихотворений - Смоленский Владимир Алексеевич - Страница 10
- Предыдущая
- 10/26
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
10
* * *
Шампанское, и водка, и абсент,
И музыка, и запах ресторана —
Затянутая в смокинг обезьяна
Старухе шепчет сальный комплимент.
Поёт цыган, а важный метрдотель
Склоняется к икающим влюблённым —
Карману и душе опустошённым
Должно быть вреден благодатный хмель.
Он жжёт огнём свинцовые сердца,
Их прочный мир шатается и тает,
Обломанные когти выпускает
Придушенная совесть подлеца.
Уйдём, мой друг, отсюда навсегда,
Мы тоже пьяны, но совсем иначе…
Уйдём скорей, иль ты опять заплачешь
От боли, отвращенья и стыда.
Откроем дверь, пусть ветер пробежит
По волосам, по тихим струнам лиры,
Пусть мир иной, страдающий и сирый,
Заблудших нас и примет и простит.
* * *
Уходит жизнь, слабеют силы,
И всё невыносимей жить,
Но голос музы, голос милый
Не в силах сердце разлюбить.
Всё призрачно, всё безнадежно…
Но иногда, но иногда
Далёкий голос, голос нежный
Оттуда долетит сюда,
И сердце вздрагивает. Жадно
Прислушивается. Едва,
Едва он слышен. Беспощадный
Шум, заглушающий слова
Меж Ней и мною. О, как трудно,
Мучительно и сладко мне
Чуть слышный отзвук песни чудной
В блаженном слушать полусне,
И слов разорванных на части,
И звуков смысл воссоздавать,
И тени света, тени счастья
Во мгле и боли прозревать.
* * *
Уходи навсегда, исчезай без следа в темноте,
Из которой я вызвал тебя вдохновеньем и страстью,
Я не в силах тебя удержать на такой высоте —
На такой высоте разрывается сердце на части.
На такой высоте слишком страшно, и трудно дышать,
Я тебе возвращаю свободу, моя дорогая, —
Так срываются звёзды, что больше не в силах сиять,
Так снижается пламя, в ночи ледяной догорая.
Я прощаюсь с тобой, я тебе улыбаюсь в слезах,
Я тебе улыбаюсь, от сердца тебя отрывая…
Ты сияла надеждой в моих безнадежных мечтах,
Я прощаюсь с тобою, любя и уже забывая.
* * *
Владиславу Ходасевичу
Всё глуше сон, всё тише голос,
Слова и рифмы всё бедней, —
Но на камнях проросший колос
Прекрасен нищетой своей.
Один, колеблемый ветрами,
Упорно в вышину стремясь,
Пронзая слабыми корнями
Налипшую на камнях грязь,
Он медленно и мерно дышит —
Живёт — и вот, в осенней мгле,
Тяжёлое зерно колышет
На тонком золотом стебле.
Вот так и ты, главу склоняя,
Чуть слышно, сквозь мечту и бред,
Им говоришь про вечный свет,
Простой, как эта жизнь земная.
* * *
Моему отцу
Ты встаёшь из ледяной земли,
Ты почти не виден издали,
Ты ещё как сон — ни там, ни здесь,
Ты ещё не явь — не тот, не весь…
Стискиваю зубы. — Смерти нет.
Медленно сжимаю сердце. Свет
Каплями стекает с высоты.
Явственней видны твои черты,
Но слова твои едва слышны,
Но глаза твои ещё мутны,
Будто между нами пролегло
Дымом затемнённое стекло.
Смерти нет. Не может смерти быть.
Надо всё понять и всё забыть.
Страшное усилье. Страшный свет,
Слабый звон… — Ты видишь, смерти нет!
* * *
Огромные, двуглавые орлы
Средь вековой, среди российской мглы.
Безумный царь, в кольчуге боевой,
Взнесённый над шипящею змеёй.
В глухом бреду александрийский стих,
Декабрьский ветр в пустынях ледяных,
И плач зурны, и крыльев лёгкий взмах,
И слёзы вдохновенья на глазах.
Надменный взгляд, скрипение пера —
Как ловко мечут карты шулера.
О, как тяжёл и холоден свинец
Высокомерных и пустых сердец.
Усмешкою какой кривились рты,
Когда ты навзничь падал с высоты,
Когда в грязи любовь, в крови снега,
Под шпорой щегольского сапога,
Когда уже не изменить судьбу,
Когда свинец в боку, мертвец в гробу.
* * *
Иногда, из далёкой страны,
Из моей страны, из России,
Как будто летя с вышины,
Голоса долетают глухие.
Прислушиваюсь. — Слабый зов,
Иль может быть плач или пенье…
Но только не слышно слов,
Шум мешает и сердцебиенье.
Но смысл, разве он в словах?
Я всё понимаю по звуку —
Отчаянье их и страх
И ненависть их и муку.
Я слышу их много лет
(Теперь они глуше, чем прежде).
В тьму из тьмы, я кричу им в ответ
О гибели и надежде.
И сливается голос мой
С голосами глухими народа
Над его огромной тюрьмой,
Над тесной моей свободой.
10
- Предыдущая
- 10/26
- Следующая
