Собрание Стихотворений - Смоленский Владимир Алексеевич - Страница 14
- Предыдущая
- 14/26
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
14
* * *
Мне трезвый мир невыносим —
Недвижность есть в его движенье,
Пронизан мглой, пропитан тленьем.
Безвыходной тоской томим,
Он мне невыносим. Люблю
Божественное опьяненье,
Оно подобно вдохновенью;
Я звуки тайные ловлю,
Которые не знает мир.
Я слышу: в тёмные законы
Земли, в проклятия и стоны
Вплетаются звучанья лир
Хрустальных. Сладки эти сны,
Какое есть в вине раздумье…
Самоубийство и безумье,
Как часто им отвращены.
Чудесной влагою вина,
В бездонной глубине стакана,
Кровоточащаяся рана
Уврачевалась не одна.
Лишь раб, трусливый и скупой,
Не знает радости высокой —
Свой трезвый мир, свой мир жестокий
Оставить для мечты хмельной.
Лишь мудрому царю дано
То, что безумцы не находят, —
Он песни вместо войн заводит
И вместо крови льёт вино.
Цыганский сонет
Ты потерял годам и бедам счёт,
Ты всё узнал, ты ничего не знаешь…
Рокочут струны и цыган поёт:
«По ком, по ком ты слёзы проливаешь…»
Ты жизнь свою поёшь и пропиваешь,
Запёкшийся ты освежаешь рот
Глотком вина, с тобою Муза пьёт,
Её черты ты всюду прозреваешь.
И правдою становится обман,
Рокочут струны и поёт цыган,
И горькие тайком струятся слёзы,
И вдруг сквозь них ты видишь, что в углу,
На каменном, затоптанном полу,
Цветут неотцветающие розы.
* * *
Остаться совсем одному и забыть,
Что родился ты, чтобы любить,
И в ожесточенье, и в дикой тоске
(Стакан недопитый в руке)
Заплакать над жизнью погибшей своей,
Над мутным мельканием дней,
Над гробом своим, что, сквозь пьяный угар,
Весёлый стругает столяр.
* * *
Мы вышли ранним утром
С тобой из кабака,
Мерцала перламутром
И золотом река,
Звезда ещё сияла,
С огнём зари борясь,
И алым отливала
У подворотен грязь.
И облако, укором
Или надеждой мне,
Божественным узором
Летело в вышине.
И было в синей дали,
Прохладе и весне
Все то, о чём мечтали,
Что видели во сне.
* * *
Белые ночи и чёрные дни… —
Выдумка, бред скомороха…
Чёрные ночи и белые дни… —
Это ведь тоже не плохо.
Можешь сказать, что земля глубока,
Небо чугунное плоско;
Можешь сказать, что вот эта рука —
Слепок из боли и воска.
Что б ни сказал ты в безумье своем,
Будет всё правдоподобно,
Будет в слиянии яви со сном
Мудрости Божьей подобно.
…Выгнав из логова, нужно принять
Жизнь на рогатину смерти…
Как бы вот это получше сказать?..
— Трудная рифма! — А черти
К рифме сбегаются, к строфам бегут,
Ставят цезуры и точки,
Плачут, смеются, ломаются, лгут!
Литературные ночки
Злы, беспросветны. Уснули мечты,
В сумрак глядя не мигая, —
Где ты, мой Ангел Хранитель, где ты,
Муза моя дорогая?
* * *
Мы будем пить, пока вино в стаканах,
Мы будем жить, пока любовь в сердцах,
Бессильны против любящих и пьяных
Земная злоба, нищета и страх.
Налей вина, целуй свою подругу,
Пиши стихи, когда душа светла,
Ребёнку улыбнись, дай руку другу
И никому не делай в жизни зла.
И будешь ты в чудесном, пьяном мире
Всё отдавать и всё взамен иметь —
Пей до конца стакан на этом кратком пире
За радость жить, за счастье умереть.
* * *
Весенний холод, уличка Парижа
И кабачок знакомый на углу…
Всё дальше жизнь уходит, смерть всё ближе,
Всё равнодушней я к добру и злу.
Конечно, зла старался я не делать,
Но вижу, что не сделал и добра —
Писал стихи, на острие пера
Душа в слезах чернильных холодела.
Что эти слёзы? — расплылись стихом,
Читатель их какой-нибудь читает…
А вот слеза, что по щеке тайком,
Стыдясь скользит, мне душу обжигает.
* * *
Т.С. Конюс
Никогда не услышишь… — И вдруг далеко, далеко,
Ближе, ближе, сначала чуть слышно, как дальнее эхо,
А потом, как ручей, что звенит между скал высоко,
А потом, как касанье к щеке драгоценного меха.
Еле слышно, но вот уже ближе и громче, и вот
Мир гремит, как оркестр, и, как ласточки, скрипки взлетают,
И орган, как гроза, и о счастии арфа поёт,
И вдали барабаны трагический ритм отбивают.
Всё печальней, всё выше, всё сладостней зовы трубы,
Тихо флейты запели, валторны, виолончели,
И волшебно легко распадается клетка судьбы
И душа в этих звуках летит, как орлица в метели.
И тогда, о, тогда… — Но уже утихает струна,
Глуше, дальше, как эхо, как сон, как погибшая слава —
Тишина. Пред тобою немеет глухая стена,
Над тобой потолок и в грошовом стакане отрава.
14
- Предыдущая
- 14/26
- Следующая
