Собрание Стихотворений - Смоленский Владимир Алексеевич - Страница 22
- Предыдущая
- 22/26
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
22
* * *
Всё проходит, лёгкой струйкой дыма
Поднимается в незримый свет…
Но тоска моя непроходима,
Лес дремуч и потерялся след.
Может быть, тоски уже не будет
В сердце, возвратившемся во прах,
Но вовек тоска моя пребудет
В на земле оставшихся стихах.
Заблудившееся в этом мире
Вдохновенье горькое моё
В сладких звуках, в беспощадной лире
Позднее познает бытиё.
* * *
Любовь, любовь. — Как будто в райском сне
Своей судьбы ты ждёшь преображенья,
Но вся любовь твоя, мой друг, ко мне
Вот этих рук не остановит тленья.
Но в тлении нетленное любя,
В бессилии, в слезах, в глубинах мрака
Ты с глаз, уже не видящих тебя,
Сотрёшь слезу, чтоб больше я не плакал.
* * *
Я любил на земле Свободу,
Одиночество и стихи,
Голубую в озёрах воду,
Изумрудные в скалах мхи.
Я любил в небесах бездонных
Ледяное сияние звёзд,
Нищих, изгнанных, оскорблённых
Я любил, и неслышный рост
И цветение белой розы,
Что цвела под моим окном,
И незримые миру слёзы,
И мой разрушенный дом.
И вот — Свобода, как знамя,
Была мне дана, и над ней
Одиночества тихое пламя
Сияет в венце лучей.
А стихи… сколько раз я плакал,
Ничего не умел, не знал,
Но свет из звёздного мрака
На мою строку упадал.
И волны меня обнимали,
И скалы альпийские жгли,
И нищие целовали,
И розы у окон цвели.
Вот Бога великая щедрость!
На любовь Он мне дал ответ
— И в награду — такую бедность,
Богаче которой нет.
Памяти Нины Фрид
Ты склонила мёртвую головку
— Жизнь и смерть остались позади —
И уже по-ангельски, неловко,
Ты сложила руки на груди.
Ряд кроватей, страшный запах морга,
Сумрак, что затмил твою зарю…
Я сквозь слёзы горя и восторга
На тебя нездешнюю смотрю.
Почему ты кажешься нетленной,
Мёртвая лежа средь мертвецов,
Почему мне стало несомненно
То, что выше разума и слов?
Несомненно — в незакатном свете
— Наяву, а не во сне! —
Ты ко мне протянешь ручки эти
И как прежде улыбнёшься мне.
Несомненно — смертное томленье,
Слабым криком искажённый рот
Были лишь началом воскресенья,
К вечности тяжёлый перелёт.
Вот крылами прорастают плечи
Под больничной серой простынёй…
Дай тебя я перед вечной встречей
В лобик поцелую ледяной.
Все мы пред тобою виноваты,
Все мы слепы, глухи и грешны,
Всем нам нет прощенья, нет возврата
— Но тобой мы будем прощены.
* * *
Голубые горы в тумане,
Розоватая мгла зари…
Душа никогда не устанет
Смотреть — и ещё смотри —
На это дикое чудо,
На эту земную плоть,
Которую светом оттуда
Благословляет Господь.
* * *
По этим предгорьям ходила когда-то Жанна
И слышала голоса…
Всё в мире чудесно, таинственно, дико и странно,
Вот как этой зари сейчас несказанна
Кровавая полоса.
* * *
Георгию Иванову
Умер друг — не плачь, душа, не надо…
Умер друг — но почему ж я плачу?
Ничего не знаю я, не значу
В тайнах смерти, жизни, рая, ада…
Почему твоей руки из воска
Мёртвой, вечной, страшной не коснуться?
Ты мечтал — Империя, берёзка…
Но мечтам к могиле не вернуться.
Помнишь, говорил мне: «Здравствуй, Коша»,
Пил со мной из одного стакана,
Тяжела была земная ноша,
Горек хлеб, неисцелима рана…
Господи, не надо смрадной гнили,
Тяжести, безумия, сомненья:
Знаю — нет тебя в твоей могиле,
Верю в славу, вечность, воскресенье.
Помолчи, всё это очень просто —
Жизнь и смерть — струна, что рвётся в лире,
Крест на дальнем, как мечта, погосте
И звезда, горящая в эфире.
* * *
Г. И.
Тихо, тихо тает высь…
Помолчи и помолись.
У кладбищенских ворот
Молча воскресенья ждёт
Друг, его похорони,
Голову пред ним склони,
Помолись о том, чтоб он,
В вечности преображён,
Вспоминая и любя,
Помолился за тебя.
22
- Предыдущая
- 22/26
- Следующая
