Годы прострации - Таунсенд Сьюзан "Сью" - Страница 14

Втиснувшись между нами, Грейси растащила нас в стороны:

— Хватит целоваться.

Не встрянь она, мы могли бы заняться любовью. Из-за такого стоило опоздать на работу.

1 час ночи

Не имея опыта клубной жизни, я не сообразил, что «Лох» откроется в половине двенадцатого, не раньше.

Центр Лестера казался Диким Западом. Я пытался найти тихий паб, где бы можно спокойно почитать книжку, но тщетно. В конце концов я отправился к Уэйну Вонгу, где мне подали «фирменный ужин на одного». Попросил Уэйна заменить курицу в кисло-сладком соусе говядиной с черными бобами, но, к моему изумлению (я знаком с этим человеком тридцать лет!), он отказался:

— Если я сделаю это для тебя, Моули, мне придется делать то же самое для других, и тогда нам грозит хаос. Хаос!

Возраст не украсил Уэйна, он почти облысел и раздался вширь и теперь очень похож на надувного человечка с утиной физиономией из путеводителя «Мишлен».

Когда он принес мне еду, я полюбопытствовал:

— Так ты достиг своей великой цели — купить «ламборгини»?

— Нет, — буркнул Уэйн, — но спасибо, что напомнил.

Тогда я спросил, знает ли он, когда открывается «Лох».

— Я что, похож на человека, который интересуется подобной фигней? Я кручусь здесь по двадцать четыре часа в сутки без выходных. Вкалываю как заведенный.

— Деньги — это еще не все, Уэйн.

Смахнув со скатерти макаронину, он ответил:

— Деньги — это все, Моули. У меня двое детей, оба учатся в частной школе, родители в доме для престарелых, и недавно я запустил в аквариум новых золотых карпов, за которых с меня слупили пять сотен.

В одиннадцать я уже был у дверей «Лоха». Они еще не открывались. За мной начала выстраиваться очередь.

Парень в сетчатой майке скептически оглядел меня и сказал:

— В таком прикиде, братан, тебя туда не пустят, это против правил.

Рядом взвизгнула девушка:

— Долой «Барбери»!

Я снял шарф от «Барбери», купленный в «Марксе и Спенсере», и запихнул его в карман.

Ровно в 11.30 двери отворились и на нас пахнуло застоявшимся воздухом. Чернокожий красавец-великан вынес столбики и перегородил дверь бархатным шнуром. Я подошел к нему.

— Полегче, профессор, — вытянул он руку, — мы еще не открылись.

Я спросил, не знает ли он Малыша Кертиса.

— Это я и есть, — ответил он.

— У меня для вас сообщение из Афганистана, — продолжил я. Великан расхохотался. — Я — отец Гленна.

— Того самого Гленна? — уточнил Малыш.

— Да, я — мистер Моул, папа Гленна.

Девушка из начала очереди крикнула:

— Впусти нас, Кертис. Здесь холод собачий.

— Он просит, чтобы девушка, с которой он был здесь в последний раз, написала или позвонила ему в Афганистан, — объяснил я.

Великан взял клочок бумаги с войсковым адресом и номером мобильника Гленна:

— Это, наверное, Финли-Роуз. Я дам ей знать. Я ценю то, что ваш сын делает там для нас, мистер Моул.

Пожелав ему доброй ночи, я забрал велосипед из книжного магазина и двинул домой.

Георгина дожидаться не стала. Уснула.

Мать получила письмо из «Шоу Джереми Кайла» с приглашением принять участие в передаче, «дабы раз и навсегда прояснить вопрос об отцовстве вашей дочери Рози». Отцу мать ничего не сказала, опасаясь, что это его убьет, а с нас с Георгиной взяла клятву молчать. Если мать согласится пойти на «Шоу Джереми Кайла», я буду вынужден покинуть деревню, страну и Европу.

Вроде бы мистер Лукас — давнишний и случайный любовник моей матери — связался с этой передачей и наплел им, что он — настоящий отец Рози. Посреди рабочего совещания в книжном магазине я получил сообщение от Рози:

Не успел я ответить, как пришло другое сообщение — от Георгины:

Мистеру Карлтон-Хейесу, должно быть, передалось мое волнение. Прекратив рассказывать о новых поступлениях, он спросил:

— Адриан, вам по телефону поступили плохие новости?

— «Шоу Джереми Кайла» связалось с моей матерью.

Хайтиш, наш практикант, шумно выдохнул. Этого парня мистер Карлтон-Хейес взял в магазин в минуту слабости, когда меня не было на месте. Хайтиш отлично понимал, что значит попасть на «Шоу Джереми Кайла». Однако у босса телевизора нет, и о текущих событиях он узнает из «Арчеров»[25]. В мире мистера Карлтон-Хейеса «Кольцо Нибелунгов» Вагнера считается массовой культурой.

Я объяснил боссу, что «Шоу Джереми Кайла» — это такая телевизионная передача, на которой не очень умные люди обвиняют других не очень умных людей в своих несчастьях. Наличие супружеской измены и биологическое отцовство негодяи-телевизионщики определяют в основном с помощью детектора лжи и ДНК-тестов. Люди плачут и рыдают, когда на них набрасываются рассвирепевшие бывшие возлюбленные, и науськивает их лично Джереми Кайл.

У мистера Карлтон-Хейеса был ошарашенный вид.

— Но почему, — недоумевал он, — человек соглашается на столь неприглядное публичное обнажение? — Его искренне занимал этот вопрос.

Письмо по электронной почте от Рози:

Я немедленно ответил:

Опять письмо от Рози: