Лучшее во мне - Спаркс Николас - Страница 41

• Предыдущая
• 41/62
• Следующая

Когда он закончил, сердце у Аманды бешено колотилось.

— Хочешь сказать, Тед пытался тебя убить? Он пришел к дому Така с оружием, чтобы пристрелить тебя, и ты об этом вчера даже не обмолвился?

Доусон с видимым безразличием покачал головой:

— Теперь все позади. Я решил проблему.

— Ты выгружаешь его из машины возле вашего участка и звонишь Эби? — Аманда словно со стороны слышала, как ее собственный голос звучит все громче и громче. — Берешь оружие Эда, выбрасываешь его, и это называется решить проблему?

— Это моя родня, — проговорил Доусон, слишком усталый, чтобы спорить. — Мы решаем проблемы именно таким образом.

— Ты не такой, как они.

— Я всегда был одним из них, — возразил Доусон. — Я Коул, не забывай. Они пришли, и мы подрались, затем они снова пришли. Так мы ведем себя.

— Ты что хочешь сказать? Что эта история еще не закончена?

— Не для них.

— Тогда что ты собираешься делать?

— То, что всегда делал. Постараюсь не показываться им на глаза, по мере возможности не пересекаться с ними. Это будет не слишком сложно. Мне тут делать нечего — только машину помыть да, может, на кладбище еще раз заехать.

Внезапная мысль, поначалу жидкая и расплывчатая, начала принимать отчетливую форму, и в душе Аманды зашевелилась паника.

— Так мы именно поэтому вчера не стали возвращаться к Таку? — начала она допрос. — Ты опасался, что они будут ждать тебя там?

— Не сомневался, — сказал Доусон. — Но это не имело значения. Я вчера о них вообще не думал.

Главное — мы с тобой провели замечательный день.

— Неужели тебя не возмущает то, что они делают?

— Не особенно.

— Как это? Просто не обращаешь внимания? Даже зная, что они за тобой охотятся? — Аманда ощутила, как адреналин волной прокатился по ее телу. — Это что, тоже связано с твоим идиотским представлением о своем уделе в качестве одного из Коулов?

— Нет, — едва заметно покачал головой Доусон. — Я и не вспоминал о них, моя голова была занята тобой. С тех пор как ты впервые вошла в мою жизнь, в ней больше ни для кого нет места, потому что я люблю тебя.

Аманда опустила глаза.

— Доусон…

— А ты не должна этого говорить, — остановил ее Доусон.

— Нет должна, — настойчиво повторила Аманда и поцеловала его в губы. — Я люблю тебя, Доусон Коул, — естественно, как дыхание, прозвучали ее слова.

— Знаю, — сказал он, нежно обнимая ее за талию.

Гроза выжала из воздуха влагу, сохранив голубое небо и благоухание цветов. С крыши, правда, еще падали отдельные капли, которые приземлялись на папоротник и плющ, отчего те блестели и переливались в чистом золотистом свете. Доусон сидел, обняв Аманду, а она тесно прижималась к нему, наслаждаясь ощущением близости.

Аманда снова завернула в бумажку клевер и спрятала его в карман, затем они поднялись и в обнимку отправились прогуляться вокруг дома. Дорожку, по которой они ходили накануне, размыл дождь, а потому они шли прямо вдоль кромки цветочного поля. Они завернули за дом, располагавшийся на невысоком, но отвесном берегу реки Бэй, расстилавшейся перед ними широкой гладью, реки такой же широкой, как и река Ньюс. У берега по мелководью бродила, высоко поднимая ноги, голубая цапля. Чуть поодаль на бревне грелись на солнышке черепахи.

Они постояли так какое-то время, любуясь этой красотой. Затем медленно побрели назад к дому. На крыльце Доусон притянул Аманду к себе и поцеловал еще раз. В приливе любви она ответила на его поцелуй, но когда они наконец оторвались друг от друга, послышался приглушенный звон мобильного телефона, который напомнил Аманде, что у нее где-то есть и другая жизнь. Она медленно опустила голову. Доусон повторил ее движение, и их лбы под продолжавшийся звон телефона соприкоснулись. Аманда закрыла глаза. Казалось, этому звону не будет конца, но как только он все-таки умолк, Аманда открыла глаза и посмотрела на Доусона в надежде, что он поймет ее.

Он кивнул и открыл дверь, пропуская внутрь Аманду, которая обернулась, поняв, что Доусон за ней не последует. Доусон присел на ступеньку, а Аманда, превозмогая себя, направилась к ванной. Вынув из сумки телефон, она по пути посмотрела на «пропущенные вызовы».

К горлу внезапно подступила тошнота, а в голове бешено закружились мысли. Сбрасывая с себя одежду, она машинально стала составлять для себя список того, что ей предстоит сделать и что сказать. Включив воду, она, к счастью, обнаружила в шкафчике шампунь и мыло и, встав под душ, попыталась смыть с себя охватившую ее панику. Аманда вытерлась полотенцем, снова оделась и как следует высушила волосы, затем слегка подкрасила лицо — минимум косметики она всегда носила с собой.

Очень быстро она заправила постель и прибралась в комнате — положила на место подушки, слила остатки вина в рукомойник и выбросила бутылку в ведро под раковиной. Подумав, не взять ли мусор с собой, она в конце концов решила оставить все как есть. Два полупустых бокала со столиков возле кровати были вымыты, вытерты и убраны в буфет. Так она заметала следы.

Но что делать с телефонными звонками? Пропущенными вызовами. Сообщениями.

Придется лгать. Мысль о том, что придется рассказать Фрэнку, где она была, внезапно показалась ей совершенно невозможной. И ей даже страшно было представить, что могут подумать дети. Или мать. Нужно было все это уладить. Нужно было что-то делать, однако внутренний голос настойчиво шептал ей: «Знаешь, что ты натворила?»

«Да. Но я люблю его», — отвечал другой.

Раздираемая противоречивыми чувствами, Аманда стояла в кухне и еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. Но как раз в это время, предвидя ее смятение, в кухню вошел Доусон. Он обнял ее и еще раз шепнул, что любит ее. И Аманде вдруг показалось — хотя это невероятно, — что все будет хорошо.

В Ориентал ехали молча. Тревога Аманды передавалась Доусону, и он почел за благо молчать, хотя руль в руках держал крепко.

У Аманды на нервной почве пересохло в горле. Лишь близкое присутствие Доусона помогало ей держаться. Ее мысли, хаотично сменяя одна другую, метались от воспоминаний к планам на будущее, чувствам и, наконец, тревоге. Погрузившись в них, она едва замечала, как они проезжали милю за милей.

Прибыв в Ориентал незадолго до полудня, они проехали вдоль причала, а через несколько миль уже свернули на дорогу, ведущую к дому. Аманда несколько отстраненно заметила, как Доусон напрягся и, склонившись к рулю, стал вглядываться в тянувшийся вдоль дороги лес.

Мало того, он напрягся и стал чрезвычайно осторожным. Его двоюродные братья, вдруг вспомнила Аманда. Машина замедлила ход, и на лице Доусона отразилось удивление.

Проследив за его взглядом, Аманда повернулась в сторону дома. И дом, и гараж выглядели точно так же. Их машины стояли на прежнем месте. Но когда Аманда увидела то, что уже заметил Доусон, она перестала что-либо чувствовать. Она так и знала, что все закончится этим.

Доусон остановил машину. Аманда повернулась к нему и коротко улыбнулась, пытаясь убедить его, что в состоянии справиться с этим сама.

— От нее три сообщения, — беспомощно пожала плечами Аманда, и Доусон кивнул, соглашаясь, что она должна справиться с этим сама. Глубоко вздохнув, Аманда открыла дверь и вышла из машины, совершенно не удивляясь тому, что мать выглядит так, будто наряжалась по какому-то особому случаю.

Доусон наблюдал, как Аманда направилась прямо к дому, оставляя матери возможность, если она того хочет, последовать за ней. Эвелин, по-видимому, растерялась. Она явно никогда раньше не бывала в доме Така, который подходящим местом для дам, разряженных в кремовые брючные костюмы и жемчуга, особенно после грозы, не назовешь. В замешательстве Эвелин взглянула на Доусона. Внимательно и невозмутимо, словно реагировать на его присутствие считала ниже собственного достоинства, она какое-то время смотрела на него.

В конце концов она развернулась и последовала за дочерью, которая к тому времени уже устроилась на крыльце в одном из кресел-качалок. Доусон включил передачу и медленно завел машину в гараж.

• Предыдущая
• 41/62
• Следующая