Год мертвой змеи - Анисимов Сергей - Страница 27

• Предыдущая
• 27/138
• Следующая

Так прошло еще три или четыре минуты. Допив чай, Олег поставил украшенную простым орнаментом из веточек и листков чашку на стол и в первый раз за день подумал о доме. В отличие от большинства молодых летчиков, он давно был семейным человеком. Еще в ноябре 44-го, раскачиваясь в нутре идущего через океан авианосца, старший лейтенант Лисицын поклялся себе, что если уцелеет, то заведет семью и столько детей, сколько сможет — за себя и за всех своих ребят, которые не дожили до будущего счастья. Так оно и случилось: немедленно после Победы он написал прочувствованное и полное желания письмо той девушке, с которой познакомился, когда их переучивали на палубников. Девушке, оставившей на его сердце больше зарубок, чем слетанное звено «Корсаров», и которую он до сих пор не называл невестой даже мысленно.

Ответила она не колеблясь. Письмо, подписанное свежеиспеченным Героем Советского Союза гвардии капитаном ВВС ВМФ Лисицыным, было переправлено командованию зенитной артиллерийской дивизии, куда входила ее батарея, и сыграло нужную роль. Понесшая чудовищные людские потери страна нуждалась в свежей крови настолько сильно, что рапорт рядовой Елисеевой об ускорении ее демобилизации в связи с необходимостью выйти замуж за готовящегося к отправке в действующую армию офицера вызвал не смех, как случилось бы год назад, а полное понимание. Немедленно после ее демобилизации они с Олегом и поженились. Это было в январе 1945-го — их как раз собирались отправлять на Дальний Восток, куда шли и шли эшелоны. Начиналась война с Японией, продлившаяся, как и два конфликта тридцатых, не слишком долго. Перед отправкой они с Тамарой успели урвать две недели с какой-то мелочью, и когда он вернулся, она уже ждала ребенка. Вспоминая об этих днях, Олег до сих пор не переставал улыбаться, а теперь-то у него было уже двое, поскольку данные себе обещания они исполняли с тем же энтузиазмом и искренностью, с какими делали все остальное: воевали, жили, любили.

— Товарищ!..

Не дав радисту закончить обращение, Олег выхватил у него телефонную трубку.

— Полку — общий взлет!

В окне взвыло и заревело — в пронизанном редкими снежинками матово-белом небе повисла дымная зеленая ракета, и, когда сигнал продублировали по радио, три десятка истребителей начали запускать двигатели.

Как и в предшествующие дни, Олег остался на земле, провожая взглядом попарно, с интервалами в пятнадцать—двадцать секунд, срывающиеся с бетона взлетной полосы «МиГи». Самолеты из первых двух эскадрилий (точнее, 1-й и 3-й) взлетели плотной группой, в течение каких-то считанных минут; командир 2-й предпочел задержаться со взлетом, пока из «малых» рулежек, ведущих к полосе от капониров, не вырулили последние машины его второго звена.

В очередной раз за день Олег удовлетворенно кивнул. Комэск Попов, пусть и заставший лишь самый последний год войны в так ни разу и не вступившем в бой авиаполку ПВО, прикрывавшем какой-то важный тыловой объект, был при всем этом опытным командиром и не допускал мелких просчетов, способных дать противнику лишнее преимущество. Отставшей эскадрилье будет проще «срезать угол», догоняя полк в сравнительно компактном и сразу готовом к бою строю, чем рисковать встретить какую-нибудь незамеченную группу «Сейбров» в виде готовой к употреблению растянутой «колбасы»…

Над аэродромом снова хрипло взрычали двигатели машин, прошедших на небольшой высоте. Прощаются уходящие ребята из 133-й? Олег выскочил из домика, морщась от лезущих в веки снежинок, посмотрел в небо из-под сложенной «дощечкой» ладони. Вдалеке над холмами разворачивалась четверка истребителей. Почти одновременно они блеснули остеклением кабин, и на мгновение ему показалось, что это чужаки, но уже секунд через двадцать он опознал «МиГи». Что бы это могло быть?

Самолеты звена пошли на посадку не поодиночке, как обычно было принято, а парами, в тесном строю — пилотаж пилоты показали отличный. Прищуриваясь, Олег сумел прочитать трехзначные бортовые номера, выписанные под каждой кабиной рублеными красными цифрами: «662», «623», «330», «359». Камуфляж у первых двух машин был серо-зеленый, чуть более темного оттенка, чем в их собственном полку. Значит, звено управления. Это откуда-то вернулось в Аньдун командование дивизии.

— Товарищ подполковник…

Высунувшийся из домика связист передал ему сообщение руководителя полетов. Придерживая воротник комбинезона под подбородком, Олег побежал по скользким бетонным плитам к остановившимся в трехстах метрах истребителям, к которым уже подъезжали автоцистерны.

Воюющий летчик-истребитель — это готовый спортсмен. Триста метров Олег, в своем не самом уже молодом возрасте, пробежал секунд за сорок, и даже не слишком запыхался.

— Ага, — поприветствовал его сидящий на нижней ступени приставной алюминиевой лесенки тяжеловесный плотный летчик. — Товарищ Ли Си Цын?

— Так точно, товарищ полковник, подполковник Лисицын, начальник штурманской службы…

— Да я узнал, узнал, не тянись. Ты готов?

Где-то в глубине души вопрос застал Олега врасплох: он был готов подменить любого из летчиков полка, но этого не потребовалось — полк взлетел совершенно нормально, как на учениях. То, что ему предложит лететь комдив, было все-таки неожиданно: раньше такого не случалось. Да и на чем?

— Вот на этой, — в ответ на его заданный глазами вопрос Гроховецкий ткнул «662-ю» в борт. — Ну где, черт побери, машина? Долго я здесь стоять буду?

Машина уже подъезжала — та самая штабная легковушка, в которой на аэродром приехал Олег. Внутри он увидел машущего рукой заместителя командира.

— Пока дозаправляют, знакомься с ребятами. Все боевые, не подведут. Я подзабыл, у тебя сколько сбитых, подполковник?

— Двадцать четыре.

— Угу. А в Корее сколько?

— Пока ни одного.

— А чего так?

Если бы спросивший был хотя бы равного Олегу звания, он с чувством сообщил бы ему, что подобный вопрос решается просто: попробуй сбей сам.

— Летаю мало, — ответил он вместо этого.

— Вот и лети, раз «мало». Задача тебе простая и обычная: прикрытие аэродрома. Может, добавишь. Я за тобой послежу.

Полковник уже полез в машину, но обернулся и, по-доброму улыбнувшись, добавил:

— Не обижайся!

Это помогло — обида на несправедливость угасла, не начавшись. Если комдив прямо в начале чего-то крупного улетел с Апьдуна ради каких-то своих дел, а потом едва успел вернуться — это его командирское решение, наверняка имеющее под собой достаточно веские основания. И то, что на истребителе летал, и с хорошим эскортом — тоже понятно: полковнику почти наверняка хочется жить не меньше, чем любому другому человеку. А летать он явно умеет: это Олег прекрасно знал еще до того, как увидел, как он заходит на посадку.

Олег обернулся к стоящим вокруг него летчикам эскорта и оторопел: ему показалось, что только что на его глазах залезший в машину командир дивизии каким-то невероятным образом раздвоился и все время этого разговора стоял за его спиной. Потом он сообразил, что дело гораздо проще — то есть просто один из прилетевших летчиков невероятно похож на полковника. Следующая промелькнувшая мысль была о том, что полковник не должен был разговаривать с ним в столь легкомысленном тоне в присутствии пусть даже временных подчиненных. Эту мысль Олег отбросил тоже, вздохнув и выругавшись одновременно: десять лет назад он о таком даже и не задумался бы. Возраст, что ли?

Заложив руки за пояс, он покачался на носках, молча осматривая суету техников вокруг остывающих машин.

— Ну, давайте знакомиться, — наконец сказал он. — Подполковник Лисицын, штурман 913-го.

— Майор Скребо, начальник воздушно-стрелковой службы 32-й ИАД. — Это был тот самый невысокий и здоровенный мужик, который напомнил Олегу комдива. Фамилия была знакомой, и сейчас он видел, что лицами они не слишком похожи — просто показалось.

— Старший лейтенант Тимофеев, 224-й ИАП.

Понятно. Раз 224-й, значит Гроховецкий летал на аэродром Дапу, где отдельно от двух других базировался третий полк дивизии.

• Предыдущая
• 27/138
• Следующая