Дом волка - Бронливи Мэтт - Страница 25

• Предыдущая
• 25/61
• Следующая

Она схватила радиопередатчик.

— Говорит Ивонн Сегур с базы Ньюмайера. Иеремия, копия с тобой?

«Иеремия» — кодовое название операции в честь проповедника, написавшего так называемую сломанную книгу. Игра слов — члены «Черных Фем» пытались расшифровать криптограмму, найденную в «Евангелии от Генриха Льва».

— Иеремия слушает, — последовал ответ, заглушаемый треском электрических разрядов.

— Результаты есть?

— Скоро будут. Минут через двадцать. Ничто не может задержать нашего продвижения вперед.

— Ничто, кроме льда, — пробормотала в ответ Айви.

Еще раз взглянула в бинокль — группа приблизилась. Их было пятьсот человек, так ей, во всяком случае, сказали. Более чем достаточно для выполнения любой задачи. И это только начало. Менее чем через месяц должно прибыть пополнение.

Айви достала из рюкзака роман Норманна Мейлера «Замок в лесу». Сообразила на этот раз взять с собой что-нибудь почитать. Книга напомнила о юности, о том, как она впервые узнала о таинственной организации под названием «Черные Фемы»…

Ивонн только что закончила Йельский университет. Статья о нацизме, которую она написала, привлекла внимание известного немецкого издателя. Затем с ней связалась одна компания, и ее спросили, не желает ли она участвовать в проекте, посвященном исследованию биографических данных Гитлера. Ивонн с радостью согласилась: помимо интересной работы, ее грела возможность побывать в Европе. И еще она немного нервничала. И в который раз задавалась вопросом: почему они сочли, что она им подходит, ведь статья, опубликованная в издании Йельского университета, носила отчетливо выраженный негативный характер… Она до сих пор помнила одну фразу: «Фашизм — это все равно что подсевший на наркотики сын-подросток». Так почему эти люди решили, что она может провести долгие годы жизни, изучая во всех подробностях жизнь Гитлера?

Собралась она быстро — вещей у нее мало — и не успела оглянуться, как очутилась в отдельной квартире в центре Берлина. Дэвид Боуи однажды назвал этот город одним из разительных проявлений культурной экстравагантности, и она вскоре поняла почему. То был город насильно разделенных соотечественников — после раздела на восточную и западную части. Богачи соседствовали с бедняками, современность — с древностью. В культурологическом плане город походил на слоеный пирог, причем, на взгляд Айви, довольно неаппетитный.

И первый день на работе сложился просто ужасно. По некой непонятной причине тамошние сотрудники сочли, что она должна говорить по-немецки. Но в университете она изучала французский. Что не спасло от грубых лающих команд в ее адрес, отнюдь не способствовавших лучшему пониманию целей и задач. К середине дня она окончательно изнемогла и еще ниже опускалась в глазах сослуживцев и начальства, особенно после того, как, уже вернувшись домой, проиграла еще один раунд. Ее заставили раз в неделю стирать тряпье какого-то местного дурачка. Заодно и языку от него научишься, сказал домовладелец. В ту ночь она долго не могла уснуть, плакала в постели, а потом твердо решила завтра же уволиться с работы и вернуться в Штаты.

Но второй день на службе заставил изменить планы.

Айви послали в Государственную Берлинскую библиотеку встретиться с тамошним куратором, у которого якобы хранился личный дневник Гитлера. Совершенно дурацкое задание. Если бы дневник существовал, к куратору направили бы более опытного сотрудника. Но она пошла, прихватив с собой своего «переводчика», которому пообещала перестирать все рубашки и майки, хранившиеся в шкафу.

И вот она подошла к библиотеке, и у дверей ее встретил мужчина, представившийся доктором Ротшильдом.

— Полагаю, вы желаете видеть Библию Гуттенберга, — сказал он.

— Вы говорите по-английски?!

— Здесь все говорят по-английски.

— Это только говорят, что говорят, — усмехнулась Айви. — Но далеко не все умеют.

— Вы, наверное, и сосиски с кислой капустой тоже не признаете.

— Что?

— Ладно, неважно. Так вы пришли за Гуттенбергом или нет?

— Боюсь, тут какая-то ошибка. Меня прислали посмотреть дневник.

Этим объяснением Айви и ограничилась. Не хотела, чтобы ее высмеяли снова.

— Дневник? Что за дневник? Чей?

Айви огляделась по сторонам. Поблизости никого видно не было.

— Гитлера, — еле слышно выдохнула она.

— Простите?

— Гит-ле-ра, — произнесла уже по слогам.

Доктор Ротшильд смотрел с таким видом, точно сейчас решалась ее судьба. А потом произнес:

— Мне говорили, что пришлют более солидную персону.

— Так, значит, дневник у вас?

— Я этого не говорил.

Айви шагнула ближе.

— Если он у вас, пожалуйста, покажите его мне прямо сейчас. Потому как если я вернусь и скажу, что дневник у вас, но вы согласны показать его более «солидному» человеку, оба мы с вами будем выглядеть полными идиотами.

И она отступила на шаг и прикусила трясущуюся нижнюю губу. Доктор Ротшильд снял очки, протер их носовым платком.

— Так вы уверены, что не хотите видеть Библию Гуттенберга?

— Спасибо, нет.

— Потом пожалеете, — сказал он и отошел.

Айви обернулась к своему переводчику — сегодня он ей не пригодился — и сказала, что им пора уходить.

— Ну? — спросил доктор Ротшильд. — Так вы идете или нет?

— Да! — воскликнула Айви, поняв, что фортуна наконец повернулась к ней лицом. Отослала переводчика и поспешила следом за Ротшильдом по коридору. — Простите. Я подумала…

— Тише. Молчите, пока не окажемся у меня в кабинете, — сказал он.

Айви молча зашагала за ним следом, гадая, в какую историю ввязалась. Они вошли в кабинет доктора Ротшильда — маленький, просто обставленный, какой-то совершенно безликий. Если он и проводил здесь время, заметно это не было.

И вот он торжественно выложил перед ней дневник.

— Прошу вас.

Айви осторожно взяла его в руки.

— Не понимаю, — пробормотала она. — Если он настоящий, тогда должен храниться где-нибудь в музее или же под стеклом в библиотеке. И брать его в руки никак нельзя.

— Ваши руки — самое подходящее для него место, Ивонн, — раздался голос за спиной.

Айви резко обернулась.

Мужчина затворил за собой дверь.

— Позвольте представиться. Кристофер Валодрин.

Айви пожала протянутую руку — она показалась холодной, как у покойника.

— Кто вы?

— Прошу, садитесь, — с улыбкой сказал он и указал на кресло. — Поскольку объяснение займет некоторое время.

— Какое объяснение?

— Наших методов вербовки. Или, если угодно, найма.

Айви растерялась.

— Найма? Но у меня уже есть работа.

Валодрин снова указал на кресло.

— Ну хорошо, — усевшись, сказала она. — Но только давайте побыстрей. Босс отпустил меня всего на час.

Валодрин рассмеялся.

— Об этом не беспокойтесь.

— Да уж, определенно беспокоиться не о чем, — вставил доктор Ротшильд.

Айви казалось, что она попала в какую-то кошмарную и малоприятную историю, где все ее действия снимают скрытой камерой.

— Что происходит?

— Ивонн… или я могу называть вас просто Айви? — осведомился Валодрин и уселся напротив.

— Можете называть меня мисс Сегур.

— Итак, мисс Сегур, с сожалением вынужден информировать вас, что вы стали жертвой довольно жестокого розыгрыша. Издательской компании, на которую вы работаете, просто не существует.

— Что?

— Она ненастоящая.

— Но как же сотрудники? Мой босс?

— Просто играют свои роли. Тоже ненастоящие.

— Тогда что я здесь делаю?

— Как я уже говорил чуть раньше, вас нанимают на работу. И разница между этим наймом и другими состоит только в том, что вы не знали, что вас сегодня пригласят на собеседование.

Айви покосилась на доктора Ротшильда, тот старался держаться от Валодрина как можно дальше.

— Вас тоже «завербовали»? — спросила она его.

— Доктор Ротшильд уже проработал на нас какое-то время, — ответил за него Валодрин. — И принимал самое активное участие в оценке вашего персонального файла.

• Предыдущая
• 25/61
• Следующая