Игорь Саввович - Липатов Виль Владимирович - Страница 88
- Предыдущая
- 88/97
- Следующая
– Еще раз здравствуйте, Сергей Сергеевич!
– Добрый день, Игорь Саввович!
Чудеса! С каждым днем сын все расцветал и молодел, хотя на него свалились беды и несчастья. Привыкший тщательно одеваться, теперь он демонстративно не застегивал пуговицы на спортивной рубашке; всегда причесанный на пробор, сегодня позволил волнистой пряди волос упасть легкомысленно на лоб. Загорелым и крепким было его сильное лицо, широкими плечи, открытые руки набухали мускулами. В полуулыбке белели зубы, материнские брови – такие в романах называют соболиными – лоснились.
– Ну как дела, Игорь Саввович?
Кабинет главного инженера поражал удивительным несоответствием обстановки и человека, который работал здесь. Если в любом другом месте главный инженер казался аристократически небрежно одетым мужчиной, то в кабинете, где сверкали полировкой два сверхсовременных стола, составленных буквой Г, несколько стульев и кресел, стены, обитые голубым линкрустом, стеклянный – дерева почти не видно – книжный шкаф, в этом сверкании Валентинов выглядел совершенно лишним.
– Игорь Саввовнч, проходите, садитесь.
Секретарша Виктория Васильевна была права: на главном инженере «не было лица». Мало того, Валентинов сидел за столом прямо, строго прямо, руки лежали на полированном дереве, пальцы сжаты в кулаки, так что действительно лицо и фигура главного инженера были незнакомыми. На осколочную гранату походил Валентинов, выдерни чеку – все разнесет на мелкие кусочки.
– Садитесь, садитесь, Игорь Саввович!
Только однажды Игорь Саввович видел главного инженера таким, как сейчас. Это было года два назад, весной, когда неожиданно ранний ледоход на глазах у Валентинова уничтожил все катера Кустовского затона, и Валентинов после двухдневных математических подсчетов выяснил, что виноват он, главный инженер, не предусмотревший ледохода такой мощности.
– Что новенького? – спросил главный инженер, не глядя на заместителя. – Уже всем известно, что вы не развязывали драку и вообще далеки от всей этой мрачной и, простите, неприглядной истории!
Игорь Саввович так внимательно и по-новому разглядывал Валентинова, что тот медленно снял руки со стола, но за спину не заложил. Игорю Саввовичу, видимо, все не нравилось в Валентинове – поза, глаза, фривольный голос: «Что новенького?» Как и у матери, загорелое лицо Игоря Саввовича посерело, так как под загаром он бледнел, губы, как у Валентинова, вытягивались в злую полоску.
«Плоть от плоти… – туманно подумал Игорь Саввович. – Пожалуй, не буду никому уступать набор генов». Прямой, с маскообразным лицом и жесткими глазами, Валентинов был отлично приспособлен к тому, чтобы Игорь Саввович произнес трудные для обоих слова. Как хорошо все-таки, что в непреклонные глаза Валентинова сейчас можно было смотреть тоже холодно и непреклонно.
– Вы сегодня встречались с моей матерью, – медленно проговорил Игорь Саввович. – Для чего вы встречались – вот это я хочу знать, во-первых. – Он набрал в грудь воздуха. – Во-вторых, скажите, когда вы узнали, что я ваш сын?
Валентинов ощущал себя глыбой льда. Трудно было шевельнуть бровью, пальцы совсем не повиновались… Вот и протрубил рог, призывающий к ответу! Он думал, то есть боязливыми мгновениями допускал мысль, что существует двойной обман, то есть Игорь и он, зная правду, поклялись Елене Платоновне молчать, но не мог поверить в реальность преступления: жена, его бывшая и всегдашняя жена, не могла же поступить так гадко и низко.
– А когда узнали обо мне вы, Игорь Саввович? – точно эхо отозвался Валентинов. – Когда?
Его не услышали, так как Игорь Саввович свыкался с простой истиной: женщина, его мать, лгала расчетливо и открыто для достоверности, женщина, которая была всегда права и никогда не ошибалась, создавала сама ситуации, и сделанное ею было так чудовищно просто, что нормальный человек не знал, чем или какой мерой оценивать совершённое.
– Я встречался с вашей матерью, – четко и громко сказал Валентинов. – Ваша мать – женщина, которая любит только вас – единственного сына…
Быть рабом женщины, выполнять безоглядно и слепо любое ее желание или каприз – это сладко, это счастливая эгоистическая возможность казаться самому себе всемогущим. Однако, как и всякое рабство, слепая любовь выхолащивает душу и убивает сразу двоих – подчиняющего и подчиненного, по принципу цепной реакций распространяется повсюду и собирает везде жертвы. «Боже праведный, – однажды воскликнула мать главного инженера Надежда Георгиевна, – нужно ли было прожить восемьдесят лет, чтобы узнать, что ванильный торт тем лучше, чем больше в нем сахара и ванили!»
Валентинов всю жизнь бездумно и жертвенно любил женщину, которая с безмятежной простотой расчетливо предавала всякого, кто мешал ей брать, иметь и пользоваться. Только трусость мешала Валентинову понять лежащее на поверхности. Зачем Елене Платоновне нужен был Валентинов с его Тагарской сплавной конторой, когда рядом тоже жаждущий сладкого рабства Савва Игоревич Гольцов – проректор медицинского института, обещающий через два-три года стать ректором? Игорь, всю жизнь пытающийся быть самостоятельным, узнает, кто такой Валентинов, а Валентинов – тоже с условием хранить тайну – получает информацию об Игоре, и оба преданы, да еще, как оказалось, преданы бессмысленно: обожаемый сын загнан в ловушку, израненный и опустошенный.
– Вы не знали, что я знаю? – вполголоса спросил Игорь Саввович. – Вы, как и я, думали, что я не знаю? – добавил он, путаясь в словах. – С вас тоже взяли клятву?
Валентинов по-прежнему казался каменным. Чужое, злое, беспощадное выражение лица как бы утвердилось навсегда, затвердело, а глаза оставались пустыми.
«Что я делаю?» – вдруг спросил себя Игорь Саввович.
Главный инженер снова был таким, каким был в Кустовском затоне. Он, казалось, видел тронувшуюся в путь ледяную реку с голубыми бликами торосов, слышал голубой свист потеплевшего ветра, хруст погибающих катеров, похожий на хруст костей; катера, вздыбившись, раскалывались, бесшумно уходили под лед, оставив на поверхности темные масляные пятна. Главный инженер стоял без шапки, волосы были заиндевевшими.
Старый и одинокий человек, заменивший работой все земные радости, Валентинов помолодел, повеселел, по-молодому ожил, когда в тресте появился начальник отдела новой техники Гольцов. Ежедневно с точностью радиомаяка главный инженер появлялся в веселой комнате отдела новой техники, не присаживаясь («занят, товарищи, предельно занят!»), болтал о разных разностях с молодыми инженерами. Минуты счастья, отдыха, молодости, возвращенной сыном, конечно, не знающим, что в дверях стоит родной отец.
За тридцать лет ни одной женщины, за последние десять лет всего три отпуска, за тридцать лет пять – в командировках. Работа, работа, только работа!
– Да! – гулко, точно в пустую кастрюлю, сказал Валентинов. – Я тоже дал слово.
Главный инженер подумал, что родил честного, доброго, умного сына. Бесспорно, что все эти годы Игорь был уверен, что Валентинов ничего не знает об отцовстве, предположить не мог, что Валентинов выполняет волю матери «взять под крылышко сына», и поэтому делает карьеру – головокружительную притом – инженеру Гольцову. Все эти длинные и одновременно короткие почти шесть лет были, по существу, игрой с живым, попавшим в ловушку родным человеком. Как сказал недавно сын? «Отсутствие стрессов – это самый страшный антистресс!» Сын – игрушка, сын – подопытный кролик, сын – утеха эгоиста-отца, желающего лишь одного: быть рядом с потерянным и чудесно найденным сыном, ребенком.
– Когда вы узнали, что я ваш сын? – умоляюще и жалобно спросил Игорь Саввович. – До моего приезда в Ромск? Скажите, это очень важно, я должен знать правду. Скажите только правду… Я сильный, я смогут все начать сначала!
Игорь Саввович вдруг с жалостью понял, что сейчас видел главный инженер Валентинов, существующий в обстановке катастрофы… Уходил под воду последний катер Кустовского затона, покачиваясь маятником метронома и одновременно повертываясь, точно пробуравливая ледяное крошево… Валентинов во второй раз теперь – чудес не бывает! – навсегда терял сына, не было жертвы, которую главный инженер, подобно Елене Платоновне, мог бы принести, чтобы сын попрежнему сидел в сумрачном здании треста. Найти и потерять!
- Предыдущая
- 88/97
- Следующая
