Сексуальная жизнь мужчины. Книга 2 - Еникеева Диля Дэрдовна - Страница 20

Чаще всего это бывает в неполных семьях, когда мать растит сына одна. Она ненавидит бывшего мужа и мужчин вообще, не может устроить свою жизнь, её сексуальность подавлена, отношение к сексу резко отрицательное, и все это неминуемо сказывается на ребенке.

Бывает такое неправильное воспитание и в семьях, где деспотичная, властная мать является лидером и полностью отстраняет мужа от воспитания сына. А если сын пошел характером в отца, то такая мать-тиран полностью подавляет своим деспотизмом и мужа, и сына. Чаще всего такие женщины неудовлетворены в сексуальном отношении, поэтому все, что связано с сексом, вызывает у них непреодолимое отвращение. И такое же отношение мать навязывает сыну, подавляя любые проявления нормальной сексуальности ребенка.

Никита Н. 26 лет. Образование среднее. Женат. Детей нет.

Мать растила сына одна, родители давно в разводе, сведений об отце нет. После крушения своего брака мать Никиты замуж больше не выходила, мужчин в её жизни не было. Относится к сексу как к «последнему паскудству» и «разврату». Секс, в её понимании, нужен только для деторождения и возможен только после регистрации брака, и чем реже, тем лучше.

В таком же духе воспитывала и сына. Однажды, когда 3-летний Никита, сидя на горшке, разглядывал свои половые органы и трогал их (что совершенно естественно в этом возрасте), мать, увидев это, налетела на сына, как разгневанная фурия, била его по рукам полотенцем, приговаривая: «Вот тебе, мерзкий мальчишка, чтобы не смел больше заниматься рукоблудием!» Запугала мальчика до такой степени, что с тех пор он стал заикаться и просыпаться по ночам от детских страхов.

Никита рос робким, пугливым, стеснительным ребенком, боялся чрезмерно активных и агрессивных сверстников, боялся гнева матери. Старался слушаться мать, чтобы избежать очередного наказания, но она все равно находила повод, чтобы накричать на сына.

С детства учителя замечали, что ребенок выглядит постоянно подавленным, грустным. Если его расспрашивали, что случилось, чем он так огорчен, не обидел ли его кто из товарищей, он опускал голову и молчал или тихо отвечал: «Нет, все в порядке, ничего не случилось, просто настроение плохое». Почему у него всегда плохое настроение — учителя терялись в догадках.

Но мать, видя грустного сына, вместо того, чтобы проявить ласку и участие, ещё больше раздражалась и кричала на него: «Ну что ты опять нос повесил! Вечно ты всем недоволен, тебе не угодишь!» От её криков и вечных упреков Никита весь сжимался, втягивал голову в плечи, молчал или плакал.

Он старался пореже попадаться матери на глаза. Только когда она была на работе, а он возвращался из школы, Никита мог чувствовать себя относительно спокойно. Но как только приходила мать, он забивался в свой угол и старался не выходить из комнаты, пока мать гремела посудой на кухне, готовя ужин. Жили они в однокомнатной квартире, и избежать общения с матерью у Никиты не было возможности.

С тех пор, как она его первый раз наказала, мать придирчиво следила, чтобы Никита не притрагивался к своим половым органам «без необходимости». Даже когда он шел в туалет или ванную, она заставляла его оставлять дверь широко раскрытой, чтобы видеть, «чем он там занимается». Она требовала, чтобы он не закрывал дверь, даже когда он уже стал подростком. И бедный мальчик, сгорая от унижения, сидел на унитазе при широко распахнутой двери или принимал душ под бдительным оком матери. Она даже не позволяла ему задергивать занавеску в ванной. Поэтому он старался помыться и сходить в туалет ещё до прихода матери.

В подростковом возрасте мать придирчиво разглядывала его нижнее белье и даже нюхала его в поисках следов спермы, осматривала постельное белье. За «рукоблудие» она однажды пообещала ему «отрубить руки».

Никита панически боялся матери, так как она была скорой на расправу и могла дать ему увесистый подзатыльник даже в присутствии других людей.

Он рассказывал мне, что в своих детских мечтах он представлял себе, что когда-нибудь вырастет и избавится от деспотизма матери. «Я её ненавижу, ненавижу, пусть она умрет!» — шептал он ночью после очередной взбучки.

Но Никиту угнетали не столько физические наказания, сколько словесные оскорбления матери. Ругая его, она не стеснялась в выражениях, и у без того неуверенного в себе, робкого подростка с детства развился комплекс неполноценности.

Он считал себя «моральным уродом», так как несмотря на запреты и угрозы матери, все же занимался мастурбацией. Мастурбацией занимаются более 90 % подростков, и Никита тоже не избежал этого соблазна.

Мастурбировал он только когда матери не было дома, в одиночестве, сам очень страдал от своего «слабоволия», испытывал чувство вины и угрызения совести, но избавиться от это привычки не мог.

Никита считал себя «порочным», «извращенцем», боялся, что мать или другие люди догадаются об этом. Ему казалось, что у него даже на лице написано, что он недавно мастурбировал, и он ходил обычно с опущенной головой, стараясь не смотреть в лицо собеседнику.

Он боялся, что мастурбация обязательно скажется на его психике, так как мать пугала его, что из-за «рукоблудия» у него «отвалится» половой член, на лице выступят «коричневые пятна — печать порока», и он станет «дебилом».

Никита часами разглядывал себя в зеркале, пытаясь обнаружить «коричневые пятна» и «следы порока» на своем лице, но даже их отсутствие его не успокаивало. Разглядывал он и свой половой член и даже пытался подпрыгивать на месте, чтобы проверить, крепко ли он держится и не собирается ли «отвалиться», не осталось ли на нем каких-нибудь следов «рукоблюдуия», так как мать регулярно осматривала его половые органы.

Он жил в постоянном предчувствии неминуемой беды — вот-вот мать или другие люди увидят эту пресловутую «печать порока».

Мастурбируя, Никита старался, чтобы сперма не попала на белье и одежду, тщательно мыл с мылом половой член после мастурбации, чтобы мать не обнаружила на нем следы спермы.

В школе он учился прилежно, старательно, но способностями не отличался. Бывали и «тройки», особенно по математике, которую он терпеть не мог. За «тройки» получал от матери очередную взбучку, поэтому панически боялся контрольных работ, по которым чаще всего и были плохие отметки. Домашние задания он выполнял гораздо лучше, так как подолгу просиживал за уроками, но контрольные по математике были кошмаром его школьных лет. Особенности его характера не позволяли совестливому и чрезмерно щепетильному Никите просто-напросто «списать» результаты у какой-нибудь «отличницы», он старался решить все задания сам, но чем больше волновался и спешил, тем хуже у него получалось. От страха, что он опять не успеет все решить, он забывал все правила и теоремы, которые до этого знал.

Ни друзей, ни подруг у Никиты не было. Ребята сторонились его, дразнили «пессимистом» и «нытиком», хотя сам Никита никому не жаловался. Но ему и не надо было жаловаться — на его лице и так явственно читалось выражение уныния, весь его пессимизм и неверие в собственные силы.

Закончив школу, Никита пытался поступить в медицинский институт, но «завалил» уже первый экзамен. От матери ему за это опять досталось, она раздраженно сказала, что и не ожидала, что этот «неудачник» поступит в институт. «Ничего путного из тебя никогда не получится», — постоянно твердила сыну «любящая» мамаша.

Никита устроился на работу, привыкнуть к новому коллективе ему было трудно, но он был рад, что, по крайней мере, избавился от насмешек своих одноклассников.

До 25-летнего возраста у него не было знакомой девушки. Стеснялся их, считал себя очень некрасивым и даже «уродом». На самом деле у него самая обычная внешность, которую, конечно же, не украшает унылое выражение лица, но «уродом» его никак не назовешь.

Тайком от матери продолжал мастурбировать. Но теперь он не мог делать это дома, так как сам работал в то же время, что и мать. Поэтому мастурбировал в туалете на работе, закрывшись в кабинке, или после работы заходил в общественный туалет.