Письма из Тольятти - Липатов Виль Владимирович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/13
- Следующая
– Правильно, Юра! – решительно сказала она. – В Тольятти уже через год мы получим отдельную квартиру, а здесь…
Юрий Семенович поразился:
– Умница! О квартире-то я и не подумал.
Юрия Семеновича на ВАЗе привлекало другое – огромный размах технического прогресса, новейшая техника, хорошие, по его мнению, автомобили, перспективность, наконец, знаменитое Куйбышевское море, куда люди ездили отдыхать с таким же энтузиазмом, как на черноморское побережье.
– Итак, двинули?
– Двинули, Юра!
Приехав в Тольятти, молодой инженер и его жена сняли в «старом городе» комнату и уже на следующий день, побывав в маленьком и неуютном заводоуправлении (новое, грандиозное, еще только строится), получили назначение: Юрий Семенович – мастером на главный конвейер, Галина Сергеевна – в отдел экономики и планирования. На ВАЗе все делалось быстро: прием, оформление, выдача пропусков на завод. Одним, словом, на третий день Юрий Семенович пришел в бригаду, где становился самым главным лицом. Привел его на рабочее место начальник участка; поводив вдоль конвейера, сказал:
– Вот и все производственные операции. Недельку-другую поучитесь, попривыкайте, а потом… Не боги горшки обжигают…
И ушел, посвистывая. Молодой, тоже недавно окончивший институт.
– Не боги горшки обжигают…
Через три-четыре недели Юрий Семенович разобрался в делах бригады, начерно, как он считал, познакомился с людьми…
Высокий образовательный ценз – вот что в первую очередь поразило Юрия Семеновича в бригаде.
– Понимаешь, Галка, – рассказывал он жене, – Папуля заканчивает заочно политехнический институт, близок к окончанию его же бородатый Меньшиков, а все остальные – то на третьем, то на четвертом… И все, черт побери, спортсмены, а я… Я, Галка, брюшко отпускаю…
– Отпускай на здоровье! – засмеялась жена. – А вообще, как у тебя дела в бригаде?..
– А пока никак… – задумчиво ответил Юрий Семенович. – Бригада по себе, я по себе… Точек соприкосновения пока не намечается… Бригада работает, я наблюдаю.
– А народ какой в бригаде?
– Народ отличный! – искренне ответил Юрий Семенович. – Замечательный народ!
– Чего же тебе еще надо, Юрочка! Живи и наслаждайся жизнью.
Так оно и было на первых порах – молодой мастер испытывал радость от встречи с бригадой, с нетерпением ждал начала рабочего дня, ни секунды не скучал в течение смены. Он действительно чувствовал радость от того, как работали ребята, любовался их дружбой, искренне смеялся шуткам, следил за шахматным поединком Кости Варенцова с Мишей Сметаниным. И между Юрием Семеновичем и бригадиром Андреем Андреевичем Зубковым отношения сложились прекрасные. Папуля умел сделать как-то так, что мастер чувствовал себя мастером, а бригадир – бригадиром. Одним словом, дела шли хорошо, и бригада мастера Хлопова заслуженно считалась одной из лучших в цехе…
Беда пришла, как всегда, неожиданно и не оттуда, откуда в цех приходят беды. Как-то вечером, кончив хлопотать по хозяйству, жена присела на диван, взяла в руки вязанье, ласково посмотрела на Юрия Семеновича.
– А редко мы с тобой встречаемся, – с улыбкой сказала она. – То тебя нет, то – меня, словно живем на разных планетах… Ну, рассказывай, пришелец, как ты живешь, чем занимаешься?.. Из чего, например, состоит твой рабочий день…
Она засмеялась.
– Меня нельзя отделить от счетной машины, а с тобой что происходит?
Юрий Семенович тоже улыбнулся в ответ, открыл было рот, чтобы рассказать, что он делает на работе, как на ум пришла неожиданная мысль: «А я ведь ничем не занимаюсь, ничего не делаю!» Это было так поразительно, что он нервно стиснул руки, а Галина Сергеевна удивленно приподняла брови:
– Что с тобой, Юра?
Он ничего не ответил, а только прикусил губу… Нет, на самом деле, чем он, инженер Юрий Семенович Хлопов, занимается на протяжении целого рабочего дня? Кем и чем руководит, что организовывает, что направляет, какие изменения вносит в производство, над какой проблемой ломает голову, как применяет свои профессиональные знания?.. Он невидящим взглядом смотрел на жену, она отложила вязание, тормошила его, но Юрий Семенович в ответ твердил одно и то же:
– Погоди, погоди, мне надо подумать… Ты мне задала такой вопрос… Такой вопрос… Погоди, погоди! Мне надо подумать…
Следующим утром Юрий Семенович начал пристрастно и по-иезуитски тщательно наблюдать за самим собой… Вот он пришел в цех за двадцать минут до работы, приблизился к дерматиновому дивану, на котором обычно отдыхали ребята, и увидел Папулю, который уже сидел над раскрытой книгой – он все свободное время тратил на заочную учебу. Увидев мастера, Папуля поднялся, радостно пожал руку ему:
– Доброе утро, Юрий Семенович!.. Вот догрызаю гранит науки… Присаживайтесь, пожалуйста!
Юрий Семенович огляделся… Гайковерты, динамометрические ключи, отвертки, прочий инструмент находились на своих местах; поднявшись, он прошелся по участку – комплектация деталей была полная, то есть имелось все, что было необходимо для производства всех операций, выполняемых бригадой. Юрий Семенович вернулся на дерматиновый диван, сел рядом с Папулей, который был опять углублен в чтение.
Через минуту, торопясь и посмеиваясь, прибежали шахматисты Костя Варенцов и Миша Сметании, сели за шахматную доску; еще через минуту неторопливо пришла Неля Губанова – рабочая косточка, – сев на отдельный стул, перед карманным зеркалом начала наводить красоту. Дефектчик Слава Меньшиков, бородатый и спокойный, пришагал вместе с харьковчанами Сергеем Уваровым и Александром Фотиевым – они на ходу незлобиво ссорились, а Слава над ними посмеивался. Затем пришла Вера Федосеева – контролер отдела технического контроля. Последней торопливо прибежала Галина Чистова – видимо, проспала немножко.
– Ох, мальчики, я чуть не опоздала!
– Все пришли? – подняв голову, спросил Папуля. – Ну, что же, начнем, пожалуй…
– Доброе утро, товарищи! – раздался добрый и веселый голос диктора. – Поздравляем вас с началом нового рабочего дня, желаем больших производственных успехов… Включаем конвейер! Скорость – четыре целых две десятых метра в минуту.
Пришли в движение тысячи людей, станков, приспособлений; потекла многоводной рекой двухкилометровая лента главного конвейера, ожили другие конвейерные линии… Легкий скрежет металла, гудки машин и автокаров, позванивание цепей, мелодичная музыка, сопровождающая все это.
Юрий Семенович продолжал сидеть на дерматиновом диване, неподвижный, задумчивый, грустный. Вот уже прошло около часа, как он пришел на завод, а не произвел ни одного необходимого действия, не произнес ни одного значительного слова, а бригада была занята своим делом. Работал на самом трудном участке – с огромным гайковертом в руках – Папуля, шахматисты Варенцов и Сметанин закручивали и шплинтовали гайки, занимались глушителями друзья-харьковчане, ставили блестящие молдинги (декоративные накладки) Галина Чистова и Неля Губанова. Бородатый Слава Меньшиков и контролер ОТК Вера Федосеева напряженными глазами провожали каждую машину, иногда обменивались короткими репликами.
– Слава, глушитель сдвинут.
– Поправлю.
– Гайка недовернута.
– Довернем.
– Эта машина в полном порядке, эта тоже…
Работали ребята спокойно, несуетно, споро и – главное – весело. Харьковчане Сергей и Александр по-прежнему подтрунивали друг над другом, «шахматисты» и во время работы вели счеты; сам Папуля умел улыбаться хорошей спокойной улыбкой; весело трудились и девушки – обе были привлекательны, знали об этом и были оживлены.
Юрий Семенович понимал, что ребята работали легко от того, что все были отличными специалистами. Каждый знал не только свою операцию, но и все остальные операции в бригаде, и время от времени ребята менялись местами, чтобы не заедала так называемая монотония – однообразие трудового процесса. Именно знание дела, умение производить операцию автоматически давало возможность ребятам работать легко и весело, почти не делать ошибок, и дефектчик Слава Меньшиков вместе с Верой Федосеевой утверждали, что им почти не приходится «подчищать» машины за друзьями.
- Предыдущая
- 7/13
- Следующая
