Неизвестные лики войны - Казаринов Олег Игоревич - Страница 77
- Предыдущая
- 77/87
- Следующая
Кстати, по странной иронии войны Симеон Гордый считался союзником Джанибека.
Наверное, многие полководцы, наблюдая во время войн за результатами мора, мечтали применить против врага подобное «оружие массового поражения». Однако при отсутствии элементарных знаний в области вирусологии, бактериологии и микробиологии сделать подобный процесс умерщвления управляемым было невозможно.
Единственное, на что хватало европейских колонизаторов, так это на подбрасывание воинственным индейцам одеял из-под больных оспой с целью вызывать в их племенах смертельную эпидемию.
А вот газы были под рукой.
Первыми использовать газы в военных целях стали китайцы. Правда, это были кишечные газы. Они кормили солдат варёным на молоке горохом с отростками бамбука, после чего вояки наполняли кишечным газом бычьи пузыри.
Их привязывали к камням и с помощью катапульт забрасывали во вражеский горящий город.
Было ли это на самом деле, или дошло до нас лишь в виде полукурьёзной легенды — сказать трудно.
Но участник Второй мировой войны, бывший ефрейтор вермахта Ганс Крюгер, рассказывал в мемуарах, как в Белоруссии ему пришлось пережить весь ужас взрыва кишечных газов. «Батальон, в котором служил Крюгер, после карательного рейда вернулся в казарму поздним вечером. На ужин дали гороховый суп и варёный картофель. Аппетит у всех был зверский, и солдаты завалились спать с плотно набитыми животами. Партизаны, как считает Крюгер, каким-то образом узнали, что они ели, и бросили в окно бутылку с зажигательной смесью. Казарму потряс страшный взрыв. Ганс оказался среди немногих счастливчиков, кому удалось выпрыгнуть из окна и сбить огонь с горящих кальсон». (Этот эпизод следует отнести к разряду солдатских анекдотов. Концентрация H2S, необходимая для образования взрывчатой смеси, превышает смертельную при вдыхании (Примеч. ред.).
Не только взрывоопасность кишечных газов, но и губительное воздействие ядовитых паров на организм человека было подмечено давно. Дым пожарищ, испарения вулканов, болотный газ и газы металлургического производства (выплавка железа, бронзы, меди и т. д.) — всё это заставляло работать военно-инженерную мысль в области их практического применения.
Согласно некоторым источникам, ещё Фукидид упоминал об использовании боевых газов спартанцами в Пелопоннесской войне 431–404 гг. до н. э.
Трудно сказать, что это были за газы. Возможно, просто дым костров, который мог ослепить противника и заставить его расстроить свои ряды. Позднее этот приём часто практиковали для «выкуривания» наиболее упорных защитников, засевших в крепостных сооружениях. У основания башен раскладывали костры, и враги угорали в их дыме.
Иногда, чтобы сделать дым ещё более ядовитым, в огонь сыпали перец или горчицу.
Но, как правило, это были случаи импровизации. Хотя подойти к проблеме использования отравляющих веществ на войне пытались и с научной точки зрения.
В письме правителю Милана герцогу Людовику Моро великий Леонардо да Винчи предлагал создание «разрывных снарядов и приспособлений для удушливых газов». Наряду с проектами экскаваторов, гидравлических машин, токарных станков и самострелов, орудия массового убийства были, разумеется, также «практичными и красивыми», как, впрочем, и всё, к чему прикасался гениальный ум Леонардо.
Кажутся невероятными попытки использовать удушливые газы в эпоху блестящих кирас, пёстрых лент и бантов, бархатных беретов с яркими перьями, гравированных алебард, нарядной формы ватиканских гвардейцев, разработанной самим Рафаэлем. Но проекты были.
Однако ещё не пришло время для применения отравляющих веществ на поле боя — не было промышленной базы. А ядов, изготовленных алхимиками в своих лабораториях, хватало только для нужд вельмож, травящих друг друга при дворцовых интригах.
Кстати, хлор и фосген были известны ещё в XVIII веке, даже «синий крест» (дифенилхлорарсин), считавшийся в Первой мировой войне новым веществом, был получен в 1885-м, а знаменитый иприт, тайна которого дольше всего оставалась неоткрытой, был знаком учёным уже в 1820 году.
Поэтому идея химической войны витала в воздухе задолго до возможности её технического воплощения. Погубить как можно больше врагов — что же в этом преступного? Разве не к этому стремились противоборствующие стороны во все времена?
Для достижения победы хороши любые приёмы. Обман, коварство, предательство, террор населения, взятие заложников, распространение заразы во вражеском войске. Жалобы проигравшей стороны всегда звучали крайне неубедительно: мы, дескать, так хорошо подготовились к войне, собрали большую армию, запаслись боеприпасами, нашили красивые мундиры и даже отрепетировали парад победы, но враг воевал нечестно! Вот если бы в чистом поле, да один на один, вот тогда бы мы показали!
Война — это не спортивные состязания, в которых придерживаются строгих правил. Главное в войне — победа. Любой ценой. Любыми путями.
Именно во время войны принцип Н. Макиавелли «цель оправдывает средства» раскрывается в полной мере. Все средства приемлемы, если они ведут к поражению врага. А если нет, то на них не стоит тратить время.
Когда в начале XIX века наполеоновская пропаганда стала муссировать слухи о скорой высадке экспедиционных сил в Англии, британское правительство предприняло ряд мер для отражения французского вторжения. В частности, военные рассматривали возможность отравить нападающих при помощи сернистого ангидрида.
Но вторжения не произошло, и от этой идеи, к счастью, тогда отказались.
Прусские генералы, опасаясь открытой схватки с непобедимой армией Наполеона, в свою очередь, намеревались атаковать французские войска синильной кислотой.
А в 1811 году британский адмирал Томас Кочрейн предложил проект «судов, распространяющих зловоние», начинённых углём и серой, — смесью, при поджигании которой распространяются ядовитые испарения, которые ветер относил бы к берегу, чтобы таким образом можно было выводить из строя вражеских солдат, защищавших портовые укрепления. В дополнение к этому, по его проекту, с кораблей можно было бы спускать на воду смолу и лигроин и поджигать эту смесь вместе с калием, с тем чтобы эту горючую смесь приливом несло на вражескую гавань. После того как дым рассеется, моряки по этому плану должны были высаживаться на берег и захватывать порт.
Однако первыми применить отравляющие вещества решились французские колонизаторы в Африке — в мае 1845 года они пустили ядовитый дым на одно из арабских племён.
Спустя десять лет, в Крымскую войну 1853–1856 гг., англо-французские войска попробовали использовать этот приём и против защитников Севастополя. Упорная оборона города заставила союзников искать новые способы вооружённой борьбы.
«Идея химической войны родилась в т. н. вредных производствах; изучение выплавки серы дало возможность в 1855 английскому инженеру Ден-Дональду предложить англо-французскому командованию взять Севастополь посредством отравления русского гарнизона парами серы. В этих же производствах были выработаны первые противогазы».
В те годы союзники достаточно серьёзно отнеслись к этому и другим подобным предложениям. А британское адмиралтейство даже вернулось к идеям адмирала Т. Кочрейна.
Позиции русских войск пытались бомбардировать гранатами, начинёнными смесью мышьяка, селитры, серы и горючими смолами. Но одиночные разрывы на продуваемой приморскими ветрами местности не дали ожидаемого результата. Русские солдаты и матросы ехидно прозвали такие бомбы «вонючками».
Сдача Севастополя в 1855 году положила конец дебатам об эффективности нового оружия, и руководство флота положило его проекты под сукно. (Лишь в 1908 году на эти секретные планы снова обратили внимание, и они, очевидно, повлияли на использование газов во время Первой мировой войны.)
Во время Франко-прусской войны 1870–1871 гг. французские генералы не удержались от соблазна воспользоваться новинкой, опробованной в Крымскую кампанию, предложив обстреливать прусские полки гранатами с вертином — смесью алкалоидов, обладающей раздражающим и общеядовитым действием. Замысел был принят к исполнению, но не успел реализоваться — французская армия потерпела поражение до того, как получила химические гранаты.
- Предыдущая
- 77/87
- Следующая
