Хроника объявленной смерти - Маркес Габриэль Гарсиа - Страница 9

• Предыдущая
• 9/19
• Следующая

— Мы собираемся убить Сантьяго Насара, — сказал он.

Репутация порядочных людей у близнецов была настолько прочна, что никто не обратил на их слова внимания. «Все решили, что это пьяный бред», — заявили некоторые мясники так же, как заявила и Виктория Гусман, и многие другие, кто братьев видел позже. Я как-то спрашивал у мясников, не говорит ли их ремесло о том, что в душе человек их профессии склонен к убийству. Они запротестовали: «Когда режешь скотину, не осмеливаешься ей глядеть в глаза». Один из них рассказывал мне, что не может есть мясо забитого им животного. Другой говорил, что не может зарезать корову, если видел ее до этого, тем более если пил от нее молоко. Я напомнил, что братья Викарио кололи ими же выращенных свиней, хотя очень привыкали к животным и даже давали им клички. «Это верно, — ответил мне один из мясников, — но вы не забывайте, что они давали свиньям не имена людей, а названия цветов». Фаустино Сантос был единственным, кто в угрозе Пабло Викарио заметил намек на правду и спросил последнего в шутку, почему же они решили убивать Сантьяго Насара, тогда как вокруг ходит столько богатых людей, заслуживающих смерти первыми.

— Сантьяго Насар знает почему, — ответил ему Педро Викарио.

Фаустино Сантос рассказывал мне потом, что он забеспокоился и поделился своими соображениями с полицейским, который вошел чуть позже купить фунт печенки на завтрак алькальду. Полицейского, как свидетельствовал протокол, звали Леандро Порной, и умер он на следующий после свадьбы год от раны в шею, нанесенной ему быком во время местных праздников. Так что с ним я никак не мог побеседовать, но Клотильде Армента подтвердила, что полицейский был первым, кто побывал в ее молочной, когда близнецы Викарио уже сидели здесь и поджидали Сантьяго Насара.

Клотильде Армента только что сменила за прилавком своего мужа. Таков был установленный порядок. На рассвете в лавке торговали молоком, в течение дня — разными продуктами, а после шести в помещении устраивали бар. Клотильде Армента открывала лавку в 3.30, на рассвете. Ее супруг, добрый дон Рохелио де ла Флор, отвечал за бар вплоть до часа закрытия. Но в ту ночь клиентов, которые разбрелись со свадьбы, было так много, что он отправился спать после трех утра, так и не закрыв заведения, а Клотильде Армента поднялась раньше обычного, потому что хотела распродать молоко еще до приезда епископа.

Братья Викарио вошли в бар в 4.10. В этот час здесь продавали только съестное, но Клотильде Армента поставила перед ними бутылку агуардьенте, и не только потому, что очень их уважала, но и потому, что была благодарна за объемистый кусок свадебного торта, который они ей прислали. В два затяжных глотка братья осушили бутылку, но оставались бесстрастными. «Они выглядели окоченевшими, — сказала мне Клотильде Армента, — и настроение их было невозможно подогреть даже горючим». Затем они сняли свои суконные пиджаки, с особой тщательностью повесили их на спинки стульев и попросили еще одну бутылку. На них были грязные от высохшего пота рубашки, а небритая щетина придавала им диковатый вид. Вторую бутылку они выпили уже сидя и медленнее, настойчиво поглядывая на дом Пласиды Линеро, стоявший напротив; окна в доме были еще темными. Самое большое окно, выходившее на балкон, было окном спальни Сантьяго Насара. Педро Викарио спросил Клотильде Арменту, не видела ли она света именно в этом окне, и женщина ответила, что не видела, однако проявленный интерес показался ей странным.

— С ним что-нибудь произошло? — спросила она.

— Нет, ничего, — ответил ей Педро Викарио. — Просто мы ищем его, чтобы убить.

Ответ был столь неожиданным, что она не поверила в его искренность, но ее внимание привлекли два ножа-резака, завернутые в кухонные полотенца, которые держали близнецы.

— А можно ли узнать, почему вы решили убить его, да еще в такую рань? — спросила она.

— Он знает почему, — ответил Педро Викарио.

Клотильде Армента внимательно посмотрела на них. Она знала братьев настолько хорошо, что даже различала их между собой, и особенно после того, как Педро Викарио вернулся из казармы. «Они ведь были похожи на детей», — сказала она мне. И эта мысль испугала ее — она всегда считала, что только дети способны совершить всякое. Женщина закончила возиться с молочными бутылками и пошла будить мужа, чтобы сообщить ему о том, что происходит в лавке. Дон Рохелио де ла Флор слушал ее в полудреме.

— Не будь дурой, — сказал он ей, — эти ребята никого не убьют, а уж богача тем более.

Когда Клотильде Армента вернулась, близнецы беседовали с полицейским, пришедшим в лавку за молоком для алькальда. Она не слышала, о чем был разговор, но по тому, как полицейский перед уходом посмотрел на ножи, предположила, что братья сообщили и ему о своих намерениях.

Полковник Ласаро Апонте встал чуть раньше четырех. Он заканчивал бриться, когда полицейский Леандро Порной сообщил ему о планах братьев Викарио. Прошедшей ночью полковник разрешил столько ссор между друзьями, что не стал торопиться разрешать еще одну. Он спокойно оделся, несколько раз — пока не достиг должного — перевязал галстук-бабочку, затем повесил на шею для встречи епископа ладанку конгрегации девы Марии. В то время как он завтракал тушеной печенкой, украшенной колечками лука, жена возбужденно передала ему, что Байярдо Сан Роман вернул Анхелу Викарио в отчий дом, но полковник не воспринял это сообщение с таким уж драматизмом.

— Бог мой! — посмеялся он. — Что подумает епископ?

Однако, еще не закончив завтрак, он вспомнил рассказанное ему полицейским, сопоставил обе информации и обнаружил, что они связаны между собой как частички головоломки. Он направился на площадь улицей, ведущей от нового порта, дома которой в ожидании прибытия епископа наполнялись жизнью. «Я точно помню, было около пяти часов утра, начинался дождь», — сказал мне полковник Ласаро Апонте. На улице его остановили трое и по секрету донесли, что братья Викарио ждут Сантьяго Насара с намерением убить его, но лишь один человек из этих троих мог сказать, где они поджидают свою жертву.

Полковник нашел братьев в лавке Клотильде Арменты. «Увидев их, я подумал, что ребята просто хорохорятся, — сказал он мне, следуя собственной логике, — поскольку они не были так пьяны, как я полагал». Он даже не спросил близнецов об их намерениях, только отобрал у них ножи и отправил спать. Он отнесся к ним с тем же благодушием, с каким воспринял волнение собственной жены.

— Представьте себе, — сказал им полковник, — что подумает епископ, увидев вас в таком состоянии!

Братья ушли. Клотильде Армента испытала еще одно разочарование от легкомысленности алькальда: она считала, что он должен был арестовать близнецов до выяснения истины. Полковник Апонте в виде последнего аргумента показал ей ножи.

— Им больше нечем убивать, — сказал он.

— Дело не в этом, — ответила Клотильде Армента. — Надо освободить бедных парней от ужасного обета, выпавшего на их долю.

Она кое о чем догадалась и уверилась в том, что братья Викарио не столько стремятся привести свой приговор в исполнение, сколько найти кого-либо, кто не позволит им этого сделать. Но полковник Апонте жил в ладу со своей душой.

— Нельзя задерживать лишь по подозрению, — сказал он. — Сейчас важнее всего предупредить Сантьяго Насара и — с Новым годом!

Клотильде Армента будет всегда вспоминать, что способности низенького и толстенького полковника причиняли ему массу неприятностей, однако я сам вспоминаю о нем как о человеке счастливом, хотя и несколько свихнувшемся на спиритизме, которому обучился он по почте и занимался в одиночку. Его поведение в тот понедельник было окончательным доказательством его легкомыслия. Дело в том, что полковник и не вспомнил о Сантьяго Насаре, пока не увидел его в порту, и поспешил поздравить самого себя с принятием правильного решения.

Братья Викарио сообщили о своем намерении более чем двенадцати лицам, которые пришли в лавку за молоком, и эти лица еще до шести утра разнесли эту весть. Клотильде Арменте казалось невероятным, что в доме напротив ничего неизвестно. Она полагала, что Сантьяго Насара не было дома — она не видела, чтобы в его спальне зажигался свет; каждого, кого могла, она просила предупредить Сантьяго Насара при встрече. Она даже сообщила об этом отцу Амадору, передав новость с послушницей-служанкой, которая пришла за молоком для монахинь. После четырех утра она увидела свет в кухне дома Пласиды Линеро и отправила последнее и срочное сообщение Виктории Гусман с нищенкой, каждое утро приходившей в лавку поклянчить каплю молока. Почти все уже были на ногах, когда взревел гудок на пароходе епископа, все готовились к встрече с ним; нас было очень немного — тех, кто не знал, что братья Викарио ждут Сантьяго Насара, чтобы убить его, в то время как другим уже до последних подробностей были известны мотивы их действий.

• Предыдущая
• 9/19
• Следующая