Арман Дарина (СИ) - Гамос Лина - Страница 28

• Предыдущая
• 28/40
• Следующая

   Арман рассеяно барабанил пальцами по столешнице, оценивающе разглядывая стоящего напротив человечка. Новости, принесенные им, были долгожданными. Арман пропустил меж пальцами витую цепь, богато украшенную редкой красоты изумрудами, подцепил совсем крошечное, в его ладони, колечко и, не глядя, швырнул обратно в шкатулку. Ламис преспокойно жила в Зи - Хане и даже обзавелась приемным ребенком. Последняя новость застилала глаза алым цветом неконтролируемого бешенства. Она оставила собственного сына только для того, чтобы воспитывать приемыша.

   - За услугу вам щедро заплатят.

   Ювелир согнулся пополам, почти уткнувшись кончиком носа в ковер, устилавший пол кабинета.

   - Ваше Высочество, я узнал работу мастеров империи Дарина, как только взял изделие в руки. В фермуар колье был вправлен герб Дарина. Сами украшения бесценны и то, как дешево их продавала госпожа Эстен, наводило на определенную мысль: она не знала и совершенно не догадывалась об истинной цене драгоценностей. Я спешно отплыл в Дамана, надеясь на вашу милость, Ваше Высочество.

   Ювелир неумело льстил, упорно величая его утраченным титулом. Арман холодно усмехнулся, отпуская мастерового взмахом руки. Его расчет оказался верным: прихваченные при побеге украшения, Ламис должна была когда - нибудь продать. Ему оставалось только выжидать, когда осведомленные по его приказу ювелиры прибудут к нему, чтобы он выкупил фамильные драгоценности Дарина. Глупенькая Ламис никогда не задумывалась над тем, что он делал для нее и подлинной ценой того, что он ей дарил. Из всех его женщин, именно это милое и невинное существо, лишенное корысти обходилось ему дороже остальных любовниц вместе взятых. Он потерял империю, покой и чувство собственного достоинства, прекрасно осознавая, что не сможет отплатить девчонке за то, во что она превратила его существование, когда отыщет ее. Арман вызвал секретаря, приказав тому подготовить корабль к немедленному отплытию в Зи - Хан. Повел плечами, разминая затекшие мышцы спины и невольно улыбаясь: Ламис снова в его объятиях, в его постели. Две недели морского путешествия и он сможет прижаться ртом к ее губам, почувствовать бархатистость нежной кожи и ласку тонких рук. Наказание придумает позже, сразу после того, как утолит первый голод. Он искал ее больше года, пылая праведной местью за отравление, приковавшее его к постели больше чем на месяц. Сколько изощренных пыток он изобрел, лежа прикованный к кровати, не в силах поднять даже руки. Арман вышел из кабинета, на ходу расстегивая черный, затканный серебром камзол, прошел в гостевое крыло и толкнул первую дверь.

   Золотистые локоны вдоль тонкой спины, девушка обернулась, призывно улыбаясь мужчине, прозрачные зеленые глаза, прихотливо изогнутый рисунок губ. Приблизилась танцующей походкой искусительницы, обвивая его шею руками, приподнимаясь на носочках, целуя подбородок. Его руки подхватили, приподнимая, жадно раздвигая языком податливые губы. Цвет волос Ламис, глаза, он отдал любовнице ее духи и платья. Но девушке не хватало главного: характера, силы воли Ламис, ее способности не опускаться, даже стоя на коленях перед ним. Война: он был завоевателем, она сопротивлялась его власти, не желая принимать мирное соглашение только на его условиях. Она была настоящей, эта изнывающая от желания шлюха в его руках была обычной дешевой подделкой.

   Арман лежал, развалившись на кровати, лениво перебирая пальцами шелк золотистых волос. В дверь постучали, и девушка попыталась приподняться, но запутавшаяся в локонах рука жестко надавила вниз, вынуждая не прерывать изысканную ласку.

   - Войдите.

   Голос слегка охрип от получаемого удовольствия.

   - Все готово к отплытию, главнокомандующий Калин.

   Секретарь неуверенно мялся в дверях, старательно отводя глаза от происходящего в кровати.

   - Приготовь мои вещи и прикажи подать карету.

   Слуга поспешно скрылся за дверью, и Арман усилил давление на затылок любовницы.

   И позже, уже садясь в карету, Арман обернулся к секретарю, коротко приказав:

   - Заплатишь ей и ее родителям столько, чтобы хватило купить непривередливого жениха.

   Арман откинулся на спинку оббитого темным бархатом сиденья и хищно оскалился. Всего несколько дней пути и Ламис снова будет принадлежать только ему.

   Весенние дожди сменились солнечными днями, с цветочным запахом ветра. Ламис шла по улице, подставляя лицо теплым лучам чудесного летнего утра. Весело приветствовала знакомых: хозяев мелких лавочек, занимавших почти все первые этажи зданий на этой улице. Кто - то подметал тротуары, другие поливали цветы, обильно разросшиеся в кадках у самых дверей лавок, большинство же с безграничным усердием натирали витринные стекла до зеркального блеска. Ламис нравилась эта спокойная неторопливость, царившая здесь по утрам, в ожидание первых покупателей. Девушка повернула за угол. Два наемных экипажа стояли у дверей ее гостиницы, новые постояльцы. Ламис приплачивала портовым людям за то, чтобы рекомендовали ее гостиницу вновь прибывающим в город. Она поднялась по ступеням, прошла через небольшой холл с парой кресел, к конторке администратора и, передав поджидавшей служанке, корзинку со свежей выпечкой, все еще улыбаясь, спросила у служащего:

   - Откуда к нам прибыли на этот раз, Мелл?

   Юноша, на миг оторвался от заполнения журнала своим аккуратным подчерком, и не определенно пожал плечами.

   - Они упоминали о каких - то путешествиях, но я не прислушивался. Один из них, загонял меня капризами: кофе, горячий кофе, очень горячий кофе. - Мелл понизил голос, оглядываясь на закрытые двери столовой. - Очень требовательный господин, мисс Эстен. И он желал видеть вас по возвращении, хотел уточнить что - то с задолженность и оплатой. Я точно не запомнил.

   Ламис походя, глянула в зеркало и, проворно пригладив выбившиеся из прически пряди, направилась в гостиную. Несколько мужчин, в темных одеждах, переговариваясь между собой, стояли группой возле накрытого к завтраку стола, но, увидев девушку, внезапно замолчали и расступились. Приветственная улыбка медленно сползла с лица Ламис. Арман, в походной одежде и с собранными кожаным шнурком волосами, стоял у раскрытого настежь окна и наслаждался утренним кофе с неизменной тонкой сигарой.

   - Ламис, ты ничуть не изменилась, даже стала обворожительней и, кофе твой повар готовит просто отменный. - Мужчина поставил чашку на стол, раздавив в пепельнице сигару, и не спеша, направился к девушке. - Страна очаровательная, город необыкновенно пленителен, и не сомневаюсь, ты была здесь счастлива, но нам пора отплывать, милая.

   Арман, обхватив рукой тонкие плечи, подтолкнул несопротивляющуюся девушку к выходу.

   - Маленькая просьба, Ламис, - его губы нежно коснулись ее виска. - Не нужно кричать и сопротивляться, желая привлечь зрителей, если хочешь, чтобы твоя бродяжка последовала за нами во втором экипаже.

   Манигет. Тот же липкий ужас, сковывающий льдом движения, тот же стук колес наемной кареты по булыжникам мостовой и оскалившееся в довольной усмешке лицо того, кого она больше всего ненавидела. Пронзительные крики чаек, скрип снастей и хлопанье парусов на ветру. Обычные звуки для портовой жизни Зи - Хана. Экипаж, мягко качнувшись на рессорах, остановился и, Арман, выдернув забившуюся в угол девушку, вытолкнул ее из кареты. Уже находясь на середине трапа, Ламис услышала отчаянный вопль ребенка:

   - Мама, мамочка!

   Девушка инстинктивно обернулась на крик, но мужчина, вывернув ее руку за спину, ударил, заставляя буквально пролететь остаток пути до палубы судна.

   - Еще раз услышу, как эта приблудная тварь называет тебя мамой, Ламис, без сожаления выброшу ее за борт.

   Арман проволок девушку за собой, втолкнул в капитанскую каюту и захлопнул дверь, провернув ключ в замке. Ламис застыла посреди каюты, боясь пошевелиться, испуганно отводя глаза в сторону, но взгляд, словно зачарованный все равно возвращался к огромной кровати под шелковым, затканным золотом, пологом.

• Предыдущая
• 28/40
• Следующая