В сладком плену - Эшуорт (Эшворт) Адель - Страница 1

Из окна кабинета Яну Уэнтворту открывалось мрачное утреннее небо и покатые холмы Стэмфорда, укрытые остатками ночного тумана. Еще не было восьми, а он уже несколько часов как проснулся и корпел над бухгалтерскими книгами, силясь притупить полосовавшие его кинжальные мысли. На серьезные дела, как всегда, не хватало сосредоточенности, но он был рад уже тому, что жив и не пьян. Время лечит любые раны, по крайней мере, так говорят.

Стук в дверь заставил Яна подскочить, и в руке у него звякнула о блюдце чашка с чаем. Он сомневался, что когда-нибудь перестанет вздрагивать при малейшем шуме, даже в собственном доме.

— Войдите, — гаркнул он через плечо.

Брэтэм, его дворецкий, переступил порог.

— Прошу прощения, ваша светлость, но посыльный привез вам записку.

Ян нахмурился и обернулся.

— Так рано?

— Сказано — срочно, — ответил Брэтэм, стареющее лицо которого не выдавало никаких эмоций. — Курьер скакал всю ночь.

Первая мысль Яна была о семье, поскольку его сестра Айви должна была в этом месяце родить второго ребенка. Встревоженный, он поставил чашку и блюдце на стол.

— Я возьму, — сказал Ян. Сделав три шага, он встретился с дворецким на середине комнаты и протянул руку за письмом.

Брэтэм отдал ему конверт и поклонился.

— Подбросить дров в камин, ваша светлость? Здесь довольно холодно.

Ян этого не заметил.

— Да, — рассеянно бросил он.

Повернувшись, Ян подошел к окну, к свету, разорвал конверт и одним ловким движением извлек из него листок бумаги.

Развернув послание, он обнаружил, что это вовсе не то, чего он боялся. А гораздо хуже. Одна-единственная строчка с абсолютно неожиданным сообщением: «Она вышла из траура».

Реакция наступила только спустя пять секунд. В один миг изменилось все его будущее.

Выпрямившись, Ян снова устремил взгляд в окно.

— Брэтэм, пришлите еще один чайник и добротный завтрак. Пожалуй, сосиску и яйца. Потом скажите Каммингсу, чтобы предупредил слуг на Таррингтон-сквер, что мы приедем не позднее чем через две недели.

Железная кочерга с грохотом упала на каминную решетку.

— Сэр?

У Яна дрогнули кончики губ. Его верного дворецкого было не так-то просто удивить.

— Этот сезон мы проведем в Лондоне, — почти шепотом проговорил он.

К дворецкому все никак не возвращался дар речи. Наконец Брэтэм прочистил горло.

— Разумеется, ваша светлость. Чай и завтрак сию минуту. Что-нибудь еще?

Ян едва уловимо покачал головой. Через несколько секунд дворецкого не было в комнате.

На востоке над пастбищем еще клубился туман, но утреннее солнце уже осушало землю поцелуями.

Ян смял записку в кулаке.

Она вышла из траура…

Теперь он тоже вышел.

Да. Время пришло.

Лондон, 1856 год

Мать всегда обвиняла ее в излишней капризности, говорила, что она недостаточно прагматична для благородной леди, но для Виолы, носившей в девичестве фамилию Беннингтон-Джонс, те дни давно минули. Похоронив мужа, лорда Генри Крессуальда, барона Чешира, всего через одиннадцать месяцев после свадьбы, она сумела избежать ужасов прошлого, родив сына, Джона Генри. Живя одинокой вдовой, Виола без памяти полюбила ребенка, но теперь, когда ей исполнилось двадцать три, официальный траур закончился, и сегодня вечером она начнет выходить в свет, как приличествует благородной леди. Ее лучшая подруга, Изабелла Саммерленд, единственная дочь графа Тенби, устраивала великолепные вечеринки, и теперь она могла появляться на них во всем блеске. Для Виолы этот сезон должен был стать дебютом, которого она в свое время лишилась.

Разумеется, на кону стояло больше, чем ее тяга к обществу или желание время от времени потанцевать и попить чаю, приправленного свежими сплетнями. Виоле нужно было вращаться в элитных кругах, чтобы со временем помочь сыну занять высокое положение в обществе. Да, Джону Генри всего четыре года от роду, но, будучи сыном барона, он заслуживал лучшего. Пусть сама она всю жизнь будет прозябать в тени тщательно скрываемых тайн, но его будущего они не омрачат. Она дала себе слово, когда мальчик появился на свет. Она всегда будет осторожной и сделает все необходимое, чтобы защитить его репутацию. Даже Изабелла, ее лучшая подруга, почти ничего не знала о воспоминаниях, которые неустанно преследовали ее. Виола и впредь будет молчать о них — ради сына, который однажды унаследует все, что ему положено, благодаря высокому титулу и связям, которые она для него заведет.

Улыбаясь от радостного волнения, которого не испытывала уже много лет, Виола взяла у лакея бокал шампанского с серебряного подноса и с безупречной грацией пошла по залитой солнцем террасе. Весна до сих пор была достаточно теплой, и Виола наслаждалась возможностью полной грудью вдыхать воздух с запахом цветов и слушать тихие мелодии струнного квартета, лившиеся с балкона. Сегодня, поклялась она, будет лучший день в ее жизни.

В густеющей толпе лондонской элиты Виола заметила хозяйку, которую сейчас окружала стайка ярко одетых барышень, с жадностью ловивших малейший обрывок светских новостей. Изабелла тут же поймала на себе ее взгляд и просияла.

— Чудесно выглядишь, дорогая, — сказала она, покидая группу дам и по пути осматривая подругу с головы до ног. — И одета в рубиново-красный! Старые ханжи перемоют тебе все косточки.

Виола наклонилась к Изабелле и поцеловала воздух рядом с ее щеками.

— Спасибо, милая, но мне до этого нет дела. — Она выпрямилась и сделала глоток шампанского. — Я так устала от гадких серых оттенков. Решила освежить гардероб. Быть яркой и все такое.

Изабелла улыбнулась и посмотрела по сторонам.

— Что же, незаметной тебя точно не назовешь. И если Майлз Уитмен увидит тебя такой, то не встанет с колена, пока ты не согласишься выйти за него замуж.

— Боже упаси. — Виола поморщилась. — Он здесь?

Изабелла чуть не фыркнула.

— Конечно. Ты же знаешь, он никогда не пропустит вечеринки, на которой можно поухаживать за светской львицей. А всем известно, что ты теперь вышла из траура.

Виола не собиралась становиться очередной миссис Кто-Нибудь. Тем более что покойный муж оставил ей вполне пристойное состояние и ребенка, который должен был его унаследовать. Ей ничего не надо было от судьбы, кроме сына, друзей и живописи — частной стороны ее жизни, которая придавала ей силы, когда она больше всего в этом нуждалась.

— Где Дафни? — спросила Виола, оглядываясь через плечо и выискивая в толпе их подругу, дочь покойного виконта Дарема, внучку пожилого, чрезвычайно богатого герцога Уэстчестера. Когда Дафни не было рядом с ней или Изабеллой, ее стоило искать в компании неженатого джентльмена. Или двух. При таком происхождении она могла выбрать кого угодно и упивалась этим. А также вниманием.

Изабелла усмехнулась.

— А ты как думаешь? Она вознамерилась очаровать леди Холлистер, чтобы та познакомила ее со своим племянником.

— А-а… — понимающе улыбнулась Виола. — На этой неделе она думает выходить за лорда Невилла?

— Вероятно, — отозвалась Изабелла, поведя голым плечиком. — Сегодня он тоже должен быть здесь.

— А… куда же испарилось ее восхищение лордом Перси? — спросила Виола, почти боясь услышать ответ.

Театрально закатив глаза, Изабелла склонилась к подруге и продекламировала:

— Похоже, в этом сезоне лорд Перси намерен ухаживать за Анной Тилдеа, поскольку Дафни он, как видно, порядком наскучил.

Виола ахнула, потом прикрыла рот затянутой в перчатку ладонью, чтобы не рассмеяться.

— Бедняга Перси.

— Я так и подумала. — Изабелла подняла фужер с шампанским в шутливом тосте. — За всех остальных неженатых джентльменов, которым еще вскружат голову огромное состояние и крошечные титьки леди Ужас…