Школьный год Марины Петровой - Эмден Эсфирь Михайловна - Страница 12

• Предыдущая
• 12/51
• Следующая

За столом сидел мальчик лет пяти и что-то вырезывал большими ножницами. Мальчик поднял голову и удивлённо уставился на девочек.

Маленькая дверь вела в соседнюю — большую, но тоже низкую комнату. Марина заметила пианино. На большой кровати лежал свёрток в байковом одеяле. Соседка тихонько подошла к нему.

— Спит маленький, — шепнула она. — Всего две недели ему. Евдокия Петровна к врачу пошла, а меня просила присмотреть.

— А Лёня где? — спросила Марина.

— В школе Лёнечка. Ну, вы посидите, а я пойду, а то у меня котлеты пригорят.

Девочки молча присели на краешки стульев. Марина почувствовала, что в комнате есть ещё какое-то живое существо, и обернулась.

— Галя, смотри! — сказала она.

На шкафу сидел огромный, пышный сибирский кот огненно-рыжего цвета и с высоты своего величия поглядывал на девочек.

— Какой красивый! — ахнула Галя.

— Это Барсик, — сказал хрипловатым баском Шурик, снова принимаясь за вырезывание. — Его у нас два раза уносили, а он прибегает. Барсик, Барсик! Кис-кис!

Но Барсик только презрительно сощурил свои зелёные глаза и притворно зевнул.

— Важничает! — сказал Шурик. — А вы зачем к нам пришли?

Марина засмеялась:

— Шурик, так не говорят, это невежливо. Мы пришли к Лёне — узнать, почему он не ходит в музыкальную школу.

— А он вовсе ходит, — сказал Шурик, болтая ногами. — Хотите, я вам фокус покажу? — И он неожиданно выпрыгнул из-за стола, вскочил на диван и перекувырнулся, болтая в воздухе ногами. — Видали?

— Молодец, Шурик! — сказала Марина. — Ты кем будешь, когда вырастешь? Циркачом?

— Я машинистом буду, — внушительно сказал Шурик. Он перекувырнулся снова и сел, тяжело дыша, на своё место.

Галя и Марина засмеялись.

— И нечего смеяться! Вот видите, какой паровоз вырезал! Сейчас клеить буду.

— Давай мы тебе поможем, — сказала Марина. — Смотри, ты неаккуратно клеишь.

— А музыкантом, как Лёня, не хочешь стать? — спросила Галя, разглядывая бумажные части паровоза, разложенные по столу.

— А Лёня не будет музыкантом, ему Коля не позволяет.

— Какой Коля? — спросила Марина.

— Ну, Колька Гриненко, Лёнин товарищ. Он говорит ему: «Брось, Лёня, эту музыку! Это тебе не занятие». Я всё слышал! — гордо прибавил Шурик. — А Лёня вратарём будет, вот кем! Он знаете как здорово играет! Его уже в настоящую команду скоро примут — в «Трудовые резервы»! Мама, это к Лёне девчонки пришли! — закричал он без передышки.

В комнату входила румяная, полная женщина, повязанная пуховым платком.

— К Лёне? — удивлённо спросила она, торопливо разматывая платок.

Девочки встали.

— Мы и к вам тоже, — сказала Галя.

— Сейчас, девочки, только малыша погляжу. Шурик, ты чего тут набросал так? Никак за вами не углядишь! — И она прошла в соседнюю комнату. — Спит, — сказала она возвращаясь. — Ну, что, девочки, скажете?

— Мы из музыкальной школы, — сказала Марина.

— Нас Алексей Степаныч послал, — добавила Галя.

— Вот как! — удивилась Евдокия Петровна. — Что же такое случилось?

— Они говорят — Лёня в школу не ходит, — вмешался Шурик. — А он вовсе ходит, со скрипкой.

— Как так не ходит? — ахнула Евдокия Петровна и даже села на табуретку. — Знала я, чувствовала — что-то неладно, — взволнованно заговорила она. — Играет вроде не то, что надо, ерунду какую-то, а уходит на урок — так возвращается уж больно скоро. И где он, негодный, шатается? Вот уж будет ему сегодня! Хорошая проборка будет! Девочки переглянулись.

— Он подтянется, — сказала Галя, — он всё выучит.

— Мы ему ноты принесли, мы ему поможем! — горячо подхватила Марина.

— Вот за это спасибо! — ласково сказала Евдокия Петровна. — Но вот ведь несчастье какое… — продолжала она с огорчением. — Сколько раз ему говорили: «Не хочешь заниматься, так бросай!» Отец даже скрипку забирал, прятал. А он — в слёзы, плачет: «Отдайте скрипку!» Ладно — решили: последний год попробуем. А он, оказывается, вот что вздумал… Прогульщиком сделался.

— Ему Колька не позволяет, — снова сообщил Шурик.

— Ох, уж этот мне Коля! — вздохнула Евдокия Петровна. — Когда-нибудь весь дом своими опытами спалит. Верите ли, девочки, проходу ему этот Коля не даёт. Лёня ведь даже по двору со скрипкой стеснялся бывало пройти. Уж я ему скрипку вынесу, а он тогда скажет тихонько: «Ну, вы идите, идите, мама», а сам скрипочку под пальто — и бежать! Словно ворованное несёт. Вот горе какое! И отец-то как переживать будет… Ведь он музыку любит знаете как? Когда в отпуску — ни одного концерта не пропустит. И сейчас в каждом письме спрашивает: «Как Лёнины музыкальные успехи?» И ведь способности есть у мальчика, и позанимался уже сколько… Ещё бы два годочка протянуть — и закончил бы семилетку.

В это время открылась дверь и на пороге показался Лёня со скрипкой в руках. Увидев девочек, он мрачно опустил голову и прошёл в другую комнату. Все молчали. Молчание первый нарушил Шурик.

— Лёня! — закричал он. — Ты чего прогуливаешь?

— Молчи ты! — процедил сквозь зубы Лёня; он стоял, отвернувшись к окну.

Вдруг громко заплакал на кровати ребёнок, и Евдокия Петровна бросилась к нему.

— Подожди уж ты у меня! — пригрозила она на ходу Лёне. — Вот дождёшься, отец приедет… Да что же ты стоишь, как пень, — рассердилась она вконец, развёртывая ребёнка, — к тебе ведь пришли!

Лёня нехотя подошёл к порогу. — Ну что? — спросил он хмуро.

— Лёня, мы тебе ноты принесли, — робко сказала Марина.

— Лёня, это концерт, — сказала строго Галя. — Знаешь, какой концерт! Алексей Степаныч велел тебе его разобрать.

Лёня взял ноты и стал рассматривать их.

— Ого! — сказал он, перелистав ноты.

— Очень трудный, — подтвердила Марина. — Зато какой красивый!

— Интересно! — процедил сквозь зубы Лёня, разглядывая ноты. — Как же это?..

— Как это играется? Хочешь, покажу? — с готовностью предложила Марина.

— Покажи, — нехотя согласился Лёня.

Марина вынула свою скрипку из футляра и с увлечением начала проигрывать Лёне трудное место.

Галя исподлобья внимательно следила за ней. Шурик бросил своё вырезывание и тоже смотрел.

— Видишь, — возбуждённо говорила Марина, — не так трудно… Ой, вот тут не выходит!

— Дай я, — сказала Галя.

Она взяла у Марины скрипку и проиграла трудное место.

Нечего было и сравнивать — она сыграла его гораздо лучше Марины, хотя играла на чужой, неудобной ей скрипке.

Но Марина зависти не почувствовала. Она была так рада, что Галя играет.

— Лёня-а! — послышалось в открытую форточку.

Чьё-то лицо прижалось снаружи к стеклу.

Евдокия Петровна, кормившая в это время ребёнка, молча сделала сыну угрожающий жест рукой, и Лёня хмуро отвернулся от окна.

— Идёмте, провожу, — буркнул он девочкам.

Девочки торопливо собрали свои вещи. Галя взяла папку, Марина — футляр со скрипкой.

— Это у тебя какая? Трехчетвертная? — спросил на ходу Лёня.

— Трехчетвертная, — гордо ответила Марина. — И звучит хорошо, правда?

— У меня целая, — небрежно ответил Лёня.

Они вышли на крыльцо. У крыльца дожидался небольшого роста, коренастый, плотный мальчик.

Свет от фонарика над крыльцом падал ему прямо в лицо, и Марина его хорошо разглядела. У мальчика было обыкновенное круглое веснушчатое лицо с твёрдыми чертами, с упрямым подбородком. И он вовсе не походил на того хулигана-разбойника, который уже представился ей после рассказов Шурика о таинственном Кольке, имеющем такую власть над его братом.

Увидев девочек, Коля даже довольно вежливо с ними поздоровался, но тут же тихо заговорил о чём-то с Лёней, не обращая на них больше никакого внимания.

«У меня уже один состав готов», — разобрала Марина. И ещё: «Ты что, снова за эту музыку взялся?» В голосе его слышалось нескрываемое презрение. И ещё Марине послышалось какое-то неприятное слово, как будто… «пиликалки».

— Ну, мы пойдём, — сказала она.

— Так ты смотри выучи! — строго добавила Галя. — А то весь класс подведёшь!

• Предыдущая
• 12/51
• Следующая