Господство - Литтл Бентли - Страница 21

• Предыдущая
• 21/94
• Следующая

Только такого шанса никогда еще не было.

Да к тому же, может, он бы и не воспользовался представившейся возможностью. Совсем не обязательно. Существует мнение, что дети так называемых либеральных родителей в вопросах секса чувствуют себя много свободнее, но Дион по себе знал, что не в этом дело. Напротив, зная интимную жизнь своей матери во всех деталях, он чувствовал отвращение к сексуальному акту, он отторгал его от себя, вместо того чтобы испытывать восторг и гореть желанием. А кроме того, сравнивая пошлые утренние реплики матери с восторженными ночными стонами, молодой человек приходил в ужас.

– Ты такой хороший! – снова раздалось из соседней комнаты. – Такой большой!

Он еще плотнее зажал уши и так уснул.

Дион проснулся среди ночи, чтобы сходить в туалет, и вышел в коридор, где… столкнулся с маминым «гостем».

И в испуге отскочил назад.

– Извини, – произнес «гость» сонно, ухватив Диона за плечи. – Я тебя не заметил.

Он выглядел очень неплохо – как все они, разве не так? – высокий, мускулистый, с черными, густыми, курчавыми волосами и с красивыми усами. Он был совершенно голый.

Дион смотрел, как он вошел в спальню матери и закрыл за собой дверь.

Утром он, видимо, ушел, поскольку, когда Дион проснулся и вышел на кухню к завтраку, мама была уже там, читала газету и пила кофе. Она подняла на него глаза, делая вид, что ничего чрезвычайного не произошло. Как будто абсолютно ничего не случилось.

– Во сколько ты пришел вчера вечером? – спросила она бодрым голосом.

– Около одиннадцати, – ответил он.

Он прошел к столу, отрезал два кусочка хлеба от лежавшего там батона, опустил их в тостер и нажал ручку вниз.

– Ну и как повеселился?

«Ну а ты?» – хотел спросить он, но просто кивнул и достал из холодильника масло.

– Ночью мне было трудно уснуть, – многозначительно добавил он. Мама, похоже, пропустила это замечание мимо ушей, и он налил себе стакан апельсинового сока.

Сегодня мать была с ним мила, все следы враждебности последней недели исчезли, но почему-то он чувствовал от этого себя даже хуже. Он вспомнил приятеля, оставшегося в Аризоне, который всегда повторял, что девушки обращаются с ним как с грязью и все, что им нужно, так это «хорошо потрахаться».

Его гренки выскочили из тостера, он намазал их маслом и сел за стол напротив мамы. Она улыбнулась ему.

– Чем ты хочешь заняться сегодня?

– Не знаю, – пробормотал он.

Она открыла страницу в газете, где были объявления о развлечениях, и углубилась в чтение.

– Мы сейчас найдем что-нибудь.

Продолжая медленно жевать, он кивнул.

Эйприл читала, а сын смотрел на нее. Его взгляд вдруг сконцентрировался на маленьком красном пятне на правом рукаве ее халата.

Это было похоже на кровь.

Лейтенант Хортон рассматривал то, что осталось от Рона Фаулера.

Рассматривал его останки.

С большим трудом это месиво из кровавого мяса и костей, которые были разбросаны по цементному полу, можно было назвать человеческим телом. Все это выглядело как объедки, остатки трапезы какого-то гигантского чудовища, которое, не прожевав до конца, выплюнуло свою пищу изо рта.

Он отвернулся, потому что в желудке начались спазмы. Вспыхнул свет – фотограф сделал очередной кадр. Хортон отошел немного назад, довольный по крайней мере тем, что здесь установили несколько вентиляторов, которые хоть как-то разгоняли зловонный запах.

– И как по-вашему, он давно мертв? – спросил он, повернувшись к следователю.

– Пока не произведена экспертиза, сказать трудно, но я предполагаю, дня два. От силы три.

Джек Хэммонд, детектив, присланный ассистировать Хортону в расследовании, продолжал допрашивать Джоверта Паулинга, полного коротышку, владельца завода.

– Как получилось, что вы не заметили этого два или даже три дня?

– Что значит «как получилось»? Не заметили, и все.

– Но машина Фаулера все это время находилась на стоянке.

– Что вы хотите от меня услышать? – Лицо коротышки стало красным. – В это время года у нас самая напряженная работа. Когда мы приехали утром, Рона здесь не было. Мы решили, что он уже ушел. Вечером он не появился, и нам пришлось вызывать охранника, чтобы его заменить. Но как только стало известно, что он пропал, мы немедленно позвонили вам.

– И что же, никто не заметил тело? Никто, несмотря на все ваши камеры и мониторы?

– В пещере камера не установлена. Мы как раз собирались забрать ее из ремонта. Но в это время года мы особенно не проверяем пещеру, не чаще раза в неделю. Вино бродит без нашего участия.

Хортон снова посмотрел на останки, потом отвернулся. Закрыв на секунду глаза, он попытался силой воли остановить головную боль, зарождающуюся где-то сразу за бровями у висков, зная, что ее можно снять только двойной дозой сильного аспирина.

Нет, для такого дерьма он становится слишком старым.

В соседнем цехе дистилляции собралась группа рабочих. Они мерили шагами цементный пол и мрачно поглядывали в сторону пещеры. Хортон увидел приближающегося шефа, Гудриджа, рядом шел капитан Фернер. Оба молча ему кивнули.

– Ну, так что здесь стряслось? – произнес капитан, доставая блокнот.

Хортон кратко изложил то, что ему было известно. Оба, Гудридж и Фернер, слушали не прерывая, не задавая никаких вопросов, хмуро взирая на кровавое месиво.

– Какие-нибудь версии? – проговорил шеф после небольшой паузы.

Хортон пожал плечами.

– По характеру преступления можно предположить, что мы имеем дело с отправлением какого-то культа, связанного с жертвоприношениями в виде животных и людей, хотя, как вы сами можете видеть, на месте преступления куда больше беспорядка, чем бывает после обычных ритуальных действий. Когда я вернусь в управление, то первым делом проверю на компьютере всех наших местных чокнутых, а Хэммонд опросит рабочих завода.

Шеф кивнул.

– Я хочу только, чтобы вы держали все это в строгом секрете, насколько это возможно, – сказал он. – Если газетчики пронюхают, они раззвонят повсюду и, конечно, все преувеличат…

– Что значит «раззвонят, преувеличат»? – спросил Паулинг, подходя к ним. – Что тут можно преувеличить? Тот факт, что на мой завод проникли сатанисты? Что они пили мое вино и в цехе брожения совершали жертвоприношения с животными? Или то, что они убили, да не просто убили, а разорвали на части моего охранника?

– Из этой истории легко раздуть сенсацию, – начал шеф.

– Это и есть сенсация! Господи, что вы собираетесь делать? Замять все это, сделать вид, что ничего не случилось? Но это случилось! И случилось на моем заводе! Мои чертовы ботинки перепачканы этой чертовой кровью и оставляют следы на этом чертовом полу. – Он наставил указательный палец на шефа. – Плевать я хотел, пронюхают про это газетчики или нет. Единственное, что мне надо, – это чтобы вы поймали эту мразь.

– Значит, вам плевать? – усмехнулся шеф. – А как же пойдет ваша торговля, когда покупатели узнают, что сатанисты для своих ритуалов облюбовали ваш завод?

– Джентльмены, – вмешался Хортон, почувствовав нарастающее напряжение, – спорить бессмысленно. Мы все хотим одного и того же. Нам нужно задержать тех, кто это сотворил, и поэтому я думаю, лучше всего действовать в согласии.

Шеф холодно посмотрел на него.

– Я не нуждаюсь в ваших советах, лейтенант. Представьте, я и без вас знаю, как себя вести при расследовании.

Хортон согласно кивнул, проглотив реплику, которая чуть не сорвалась с его губ. Она касалась в основном матери шефа. На секунду его ослепила вспышка фотографа, он зажмурился, а когда открыл глаза, то снова увидел бренные останки охранника, а среди них лоскут, оторванный от рубахи и вымокший в крови, который трепыхался на ветру, поднимаемом вентилятором. Хортон снова отвернулся.

«Да, – уже не в первый раз подумал он, – стар я становлюсь для такого дерьма. Стар».

• Предыдущая
• 21/94
• Следующая