Господство - Литтл Бентли - Страница 36

• Предыдущая
• 36/94
• Следующая

– Ты знаешь этого человека?

– Нет, не знаю.

Дион свернул газету, сунул под мышку и повел Пенелопу через стоянку к машине.

Когда он пришел, мамы дома не было. Не было и никакой записки, которые она обычно оставляла, прикрепляя их к холодильнику. Лампочка над входной дверью не горела. Значит, она ушла, когда на улице еще было светло, наверное, вскоре после него.

Он специально положил газету на стол, на самое видное место, и развернул так, чтобы она могла сразу увидеть фотографию. После чего отправился в постель.

Мать ввалилась в его комнату, когда Дион уже спал. Громко всхлипывая, она тяжело опустилась на край постели. Разумеется, она была пьяна. Он сел и, с трудом разлепив веки, попытался разглядеть циферблат часов на столике рядом. Они показывали час с чем-то.

Мама придвинулась к нему настолько близко, что он мог чувствовать мягкость ее тела под блузкой. От нее приятно пахло вином, немного резковато, но приятно. Но ему сразу же вспомнилась та старуха в ресторане. Продолжая всхлипывать, она начала судорожно массировать его голую спину. Он пытался отклониться назад, к спинке кровати.

Она вдруг перестала плакать, резко отпустила его и раздраженно спросила:

– В чем дело? Ты пьян?

– Нет! – ответил он.

– Вот так-то. Если я хотя бы раз почувствую от тебя запах алкоголя, выгоню из дома немедленно. Ты уже достаточно взрослый, прекрасно можешь позаботиться о себе сам, поэтому если не будешь подчиняться моим правилам, вылетишь отсюда. Как пробка. Ты меня понял?

– Ничего я не понял. Что это сегодня с тобой?

– Ах не понял! Повторяю: не смей пить. Это ужасно плохо.

– А то, чем ты занимаешься, это, значит, не плохо. Это, выходит, хорошо. Проводить время черт знает где, черт знает с кем, приходить домой пьяной, да еще приводить с собой мужиков для траханья.

Она сильно ударила его по лицу. Получилось очень громко и, главное, больно. Он закутался в одеяло и отодвинулся к противоположному краю постели. Щека ныла, на глаза навернулись слезы.

Некоторое время она сидела молча, вяло и бессмысленно глядя перед собой. Потом снова принялась плакать. Плакала она сейчас открыто, бесстыдно. Ее лицо покраснело. По щекам струились слезы. В уголках рта повисла слюна, но она не давала себе труда ее вытереть.

– Я не хочу, чтобы ты совершал ошибки, которые совершила я, – выдавила она из себя в промежутке между всхлипываниями.

Лицо у него все горело.

– Если это ошибки и ты это сознаешь, то почему же продолжаешь их совершать?

– Не знаю. Мне бы хотелось тебе ответить, но не могу. Очень хотелось бы найти быстрый ответ. Но его нет. Я пью. Я курю. И ничего не могу с собой поделать. Легче всего сказать, что это болезнь, своего рода наркомания. Но это не так. Это что-то другое. Я не хочу быть такой, Дион. Но ничего не могу поделать.

Он пристально смотрел на нее. В ее поведении была какая-то суетливость. Нет, дело не только в том, что она пьяна. Она такая потому, что видела газету.

Он снова вспомнил об убитом.

И вдруг понял, что его мама имеет к этому самое непосредственное отношение.

После того как Дион высадил Пенелопу у дома, она двинулась сразу на кухню, чтобы попить. Проходя мимо гостиной, она слышала голоса матерей, но встречаться с ними сейчас хотелось меньше всего. Стараясь не шуметь, она попыталась проскользнуть к себе наверх и быстренько лечь в постель, но ее окликнула мать Марго. Пенелопа послушно вошла в гостиную.

Мать Марго стояла рядом с камином.

– Привет, Пенелопа. Как прошло свидание?

Он пожала плечами.

– Прекрасно.

Рядом с матерью Шейлой на диване сидела незнакомая высокая блондинка. На ней были короткая джинсовая юбка и узкая блузка, подчеркивающая полноту крупных грудей. Женщина ей улыбнулась.

– Куда вы ходили?

– Мы просто поужинали вместе, – ответила Пенелопа, глядя в сторону.

– Хорошо провели время?

– Да, мэм.

Мать Марго улыбнулась.

– Ну что ж, чудесно. – Она посмотрела на часы. – Мы тут еще немного поговорим, но после того, как наша гостья уйдет, вернемся к обсуждению твоего вечера.

– Я устала. Сейчас уже поздно…

– Еще не поздно. Иди прими ванну и возвращайся сюда.

– Я не…

– Пенелопа. – По тону матери Марго было видно, что никакие аргументы не подействуют.

– Хорошо, мама. Я приду.

Пенелопа поднялась наверх. Она вынула из шкафа пижаму и взяла со стола журнал «Люди», который специально стащила из комнаты матери Фелиции, чтобы читать в ванной.

Через полчаса она спустилась вниз, в гостиную. Блондинка ушла, но все пять матерей в полном составе сидели на диване полукругом, лицом к ней. Сидели молча, без улыбок. Видимо, все это время они ждали только ее прихода. Мать Марго по-прежнему была одета в свой рабочий костюм, в котором она обычно принимала возможных клиентов. «Специально не переоделась, – подумала Пенелопа. – Чтобы еще сильнее подчеркнуть свою власть надо мной».

Она молча села в кресло.

– Мы собираемся поговорить с тобой о сексе, – объявила мать Марго.

Пенелопа, не моргая, смотрела в одну точку.

– Мы никогда это прежде не обсуждали, – продолжила мать Марго, – хотя, может быть, нам следовало это сделать уже давно.

Нервно теребя край пижамы, Пенелопа разглядывала свои тапочки. Щеки ее горели.

– Я уже знаю достаточно об этом, – проговорила она.

– Да, но я не думаю, что эти знания так уж исчерпывающи. Особенно, что касается предохранения от беременности.

– Я уже все знаю. – Ей хотелось только одного: чтобы эта пытка прекратилась.

– И тебе известно все о противозачаточных таблетках? О внутривагинальных приспособлениях? О том, что это такое? А предохранительные колпачки? Кондомы?

– Да, – ответила она, чувствуя себя совершенно несчастной.

– Хм, и откуда же ты это все узнала?

– Не знаю.

– В школе?

– Ага, наверное, только… я не знаю. Читала. Слышала, что говорят люди.

– А с Дионом ты эти вопросы обсуждала? Говорила с ним о предохранении от беременности?

– Мама!

– Ты, как и Дион, уже в выпускном классе. Вы оба заканчиваете школу. Я полагаю, у вас есть естественные желания, которые имеют все, абсолютно все мальчики и девочки в вашем возрасте. Стало быть, вы вскоре будете заниматься сексом. Я и все твои матери, мы просто хотим знать, обсуждала ли ты с ним это.

Пенелопа, ничего не ответив, смущенно отвернулась.

– Ты уже с ним целовалась?

– Это не ваше дело.

– Это наше дело. Ты думала о том, чтобы заняться с ним любовью?

– Послушайте, – сказала Пенелопа, – почему вы решили, что у нас с ним должно зайти так далеко? Это совсем не обязательно.

– Если зайдет, – сказала мать Марго, – мы хотим, чтобы ты не применяла ничего для предохранения от беременности.

– Что? – Пенелопа в шоке подняла глаза, переводя взгляд с одной матери на другую. Они приветливо ей улыбались, но было ясно, что все это абсолютно серьезно. Девушка чувствовала себя смущенной, растерянной, сбитой с толку одновременно. Она ничего не могла понять, не знала, что сказать и как реагировать.

Мать Дженин усмехнулась.

– А ты когда-нибудь размышляла о том, что у него там штанах? Какой у него… – И тут она произнесла это слово, которым обычно обозначают это самое – то, что в штанах. Очень грубое слово.

Пенелопа смотрела на нее во все глаза. Она никогда не слыхала ни от одной из матерей никаких грубых слов, кроме разве что «черт побери» или «проклятие», да и то изредка и случайно, поэтому это низкое слово звучало сейчас особенно неприлично.

– А он у него огромный. Очень приятный и длинный.

– По-моему, уже достаточно, – твердо произнесла мать Марго.

Пенелопа обвела взглядом всех матерей. Она ожидала, что те возмутятся, но ничего подобного. Они сидели совершенно спокойно, с таким видом, как будто такие разговоры случаются каждый день.

Что же здесь происходит?

• Предыдущая
• 36/94
• Следующая