Господство - Литтл Бентли - Страница 49

• Предыдущая
• 49/94
• Следующая

– Да.

– Вы уже закончили?

Хортон посмотрел на найденную улику и неторопливо кивнул:

– Да. Я уже закончил. Это все в вашем распоряжении.

Эйприл проснулась совершенно разбитая и в то же время в состоянии сильного сексуального возбуждения.

Она перевернулась, чтобы посмотреть на часы на столике, но сколько сейчас – восемь тридцать или девять тридцать, – понять не смогла. Тогда, потянувшись, она стала шарить рукой по полу, пока пальцы не наткнулись на еще не совсем пустую бутылку. Там оставалось несколько капель, и она приложила горлышко ко рту, чтобы слизнуть их языком.

Господи, вкусно-то как.

Левая рука скользнула под одеяло, к промежности. Эйприл начала лениво себя поглаживать. Там все уже было влажно, уже начала сокращаться вагина, и она вдруг осознала, что ее нужно наполнить. Как можно скорее. Лучше всего прямо сейчас. Немедленно.

Откуда-то из глубины дома, из кухни, до нее донеслись звуки: шум льющейся воды в раковине, звяканье посуды. Она перестала работать пальцами и уронила бутылку на пол. Полежала с секунду неподвижно, затем сделала глубокий вдох, закрыла и тут же открыла глаза и села, откинувшись на спинку кровати. Ей отчетливо вспомнились события прошлой ночи. То, о чем рассказали Маргарет и Марго.

Дион?

Это казалось невозможным.

Ей не хотелось, чтобы это стало возможным.

Но это было правдой. Вот почему она так напилась. Прикончив первую бутылку, она все повторяла себе, что просто хочет, чтобы стало хорошо, что после долгого пребывания в смирительной рубашке необходимо немного расслабиться, но на самом деле пила она не поэтому, а чтобы забыться, чтобы выбросить из головы то, что ей рассказали о сыне.

Потому что она знала: все так и есть на самом деле.

Узнав правду, она переступила последнюю черту. На подсознательном уровне она давно об этом догадывалась, поэтому, когда ей все разъяснили, Эйприл не была шокирована. Удивлена – другое дело, но не шокирована, и, главное, сразу же поверила. Немедленно. Всему.

– Мам. – В дверь постучал Дион.

Она не ответила.

– Мама. Уже почти десять. Ты встаешь?

Десять? Она скосила глаза на часы. Они показывали не восемь тридцать, а девять тридцать.

– Мама.

Она снова ощутила, что между ногами что-то трепещет. Ее сжигало сводящее с ума желание, она сбросила одеяло и встала голая лицом к двери, не говоря ни слова, почти надеясь, что Дион откроет дверь, войдет и увидит, но, когда он снова произнес «мама», поворачивая ручку двери, она быстро проговорила:

– Я встаю! Не входи! Я не одета!

– Хорошо.

Услышав, как он отошел от двери и начал спускаться в холл, она почувствовала стыд за то, что была готова предстать перед сыном в таком виде. Что побудило ее к такому поступку? Что с ней происходит?

К чему эти вопросы? Она прекрасно знала, почему действовала именно так, прекрасно понимала, что с ней происходит. Эйприл продолжала стоять и глядеть на закрытую дверь, а ее пальцы скользнули вниз по телу, по волосам, туда, к влажной мягкости.

В воскресенье утром закадрить мужика довольно трудно.

Не то чтобы невозможно, но трудно.

Эйприл оставила Диона дома со списком поручений и уехала. До сих пор она этого избегала, и все как-то обходилось. Но сегодня стало совершенно невмоготу. В двух первых заведениях, которые она посетила, ничего путного обнаружить не удалось – обычные посетители баров, любители выпить, в основном пожилые мужчины. Но третий заход оказался удачным. Просто по-настоящему повезло. Она нашла красивого, атлетически сложенного молодого человека, в самом соку, только-только созревшего, уже, несомненно, попробовавшего, но в основном еще вполне нетронутого.

Она села рядом, выпила с ним, поговорила, чуть-чуть, слегка, коснулась его, и вскоре он, как и следовало ожидать, предложил поехать к нему. Она охотно согласилась.

И вот теперь он лежал перед ней в постели обнаженный и хныкал. Простыни были все покрыты… не стоит, видимо, упоминать сейчас, в чем были эти простыни. Она посмотрела на него с грустной удовлетворенностью и нежно шевельнула пальцами его волосы. От ее прикосновения он вздрогнул, и этот отклик вызвал в ней прилив теплоты.

Она уже собиралась одеваться – ведь пора возвращаться домой, но неожиданно ей захотелось еще.

Она взглянула на часы. Три тридцать. Еще есть время. Раньше шести Дион ее дома не ждет.

Она встала перед ним на колени, потянулась и ухватила его вздутый, окровавленный пенис.

– Нет, – закричал он. – Больше не надо.

Она улыбнулась ему и нежно похлопала по щеке.

– Надо.

По дороге домой она остановилась у «Тако Белл», чтобы купить на ужин несколько лепешек.

Домой она прибыла вовремя, как раз чтобы посмотреть программу «60 минут».

В понедельник после обеда Диона исключили из школы на три дня за драку.

За драку, подумать только. Дело в том, что ему вообще еще ни разу в жизни не приходилось драться. В начальной школе иногда приставали ребята поздоровее, но он всегда как-то избегал потасовок: либо просто удирал, либо не являлся на заранее условленное место, либо исхитрялся как-то еще. Приходилось напрягать мозги, чтобы не быть битым.

Но на этот раз зачинщиком драки был он сам.

Все получилось так быстро, он даже не помнит как. Всего только минуту назад все было спокойно. Они – Дион, Кевин, Пол и Рик – сидели после обеда на крышке стола и трепались, а уже в следующее мгновение Дион с Полом, сцепившись, катались по каменному полу. Пол отпустил какую-то шутку насчет того, что Пенелопа лесбиянка, он стал защищать ее, ответив соответствующим образом. Произошел взаимный обмен любезностями. Затем они схватились.

Дион не мог припомнить, чтобы он как бы сознательно решил причинить Полу физическую боль, просто он внезапно ринулся со сжатыми кулаками на этого парня и к тому времени, когда Кевин и Рик их разняли, уже раскровенил тому морду.

Собралась толпа, и Дион, улавливая краем уха комментарии, понял, что ребята его поддерживают, что они на его стороне. Каждый удар, который он наносил противнику, сопровождался взрывом возгласов одобрения.

Ну а потом их остановили.

Собравшиеся школьники с почти нескрываемым обожанием молча смотрели на него, а он стоял с бешено бьющимся сердцем, учащенно дыша. Потом явился мистер Бертон, куратор класса, и повел его в свой кабинет. Кто кого одолел, Дион сейчас не осознавал – скорее всего он, но это было не важно. Всего несколько дней назад он и помыслить не мог о чем-то подобном, но теперь почему-то вовсе не удивлялся тому, что произошло, напротив, был вполне доволен собой. Мистер Бертон усадил его на стул и сказал, что его исключают из школы на три дня.

Дион оцепенело кивнул.

Куратор улыбнулся.

– Я делаю это, потому что должен. Понимаешь? Если бы все зависело от меня лично, я бы тебе позволил его просто убить.

Дион вздрогнул.

– Что?

Мистер Бертон выдвинул ящик стола, извлек бутылку с вином и вытащил пробку.

– Я знаю, как это бывает. Мы все должны играть в эти маленькие игры.

У Диона перехватило дыхание – он вдруг понял, что куратор пьян. Мистер Бертон сделал еще глоток, и Дион разглядел, что вино то же самое, что на ужине у Пенелопы. Приятно ударяющее в голову, вкусное. А какой чудесный аромат! Очень захотелось выпить, но, когда куратор неожиданно ему предложил, он отрицательно замотал головой.

– Ну, давай же, не стесняйся, – пробормотал мистер Бертон с легкой усмешкой.

Дион уже практически чувствовал вкус напитка во рту и одновременно знакомое трепетание в промежности, но все же сумел заставить себя произнести:

– Нет.

Куратор снова надолго приложился к бутылке.

– Понимаю, – проворчал он, наконец оторвавшись от нее. – Ну что ж, мне больше останется. – Он махнул рукой в сторону двери. – Ты свободен. – А затем, подмигнув, добавил: – Ты исключен. Пошел вон отсюда.

• Предыдущая
• 49/94
• Следующая