Университет - Литтл Бентли - Страница 39

• Предыдущая
• 39/124
• Следующая

— Ведь вы специалист в области горючих и взрывчатых веществ, не так ли?

— Совершенно верно.

— Вы можете предположить, что именно стало причиной взрыва?

— Ну, разумеется, еще рано делать окончательные выводы. Пока мы не исследовали эпицентр, трудно что-либо утверждать наверняка...

В этот момент резко зазвонил дверной звонок, и Ян подскочил на месте.

— .однако уже сейчас можно сказать, что это была пластиковая бомба, возможно, того же типа, который...

Звонок повторился, и Ян встал открыть дверь. Идя по коридору, он прислушивался к телевизионному разговору.

— Спасибо, профессор Стивенс, — говорил диктор. — Как мы уже сообщали, погибло десять человек и по меньшей мере еще сорок три получили ранения разной тяжести. По мере поступления новых деталей этой трагедии мы будем немедленно о них информировать. А сейчас другие новости...

Эмерсон открыл дверь. На крыльце стояла улыбающаяся Эленор. Когда она увидела Яна, улыбка мгновенно исчезла и ее лицо вытянулось.

Очевидно, у него был еще тот видок!

— Боже! — воскликнула Эленор, протягивая руку и осторожно касаясь его щеки. — Что случилось? Ты в порядке?

Он чуть было не выложил ей всю историю.

И про Стивенса, и про "диссертацию", и про рецепт взрывчатки, и про карту университета с красными крестами, и про сообщение из столицы Мексики.

Но в последний момент опомнился и прикусил язык. Вместо этого он изобразил на лице улыбку, перехватил руку Эленор и поцеловал ее.

— Я в порядке. Просто чертовски устал.

Он закрыл за ней дверь, и они прошли в гостиную.

Сдав в печать номер, который получился на редкость удачным и содержательным, и послав Стюарта с готовыми полосами в типографию, Джим поблагодарил сотрудников газеты за проделанную работу и в одиночку направился к автостоянке.

"На редкость удачный и содержательный номер".

Большое ли это счастье? Нужно ли радоваться такой "содержательности"?

Еще одно изнасилование. Развитие судебного сюжета о растлении ребятишек детсадовского возраста. Исчезновение профессора — не появлялся на занятиях в течение недели, сейчас его розыском занимается ФБР.

С некоторых пор — типичный университетский день.

Газета становится с каждым днем все интереснее и интереснее, потому что жизнь с каждым днем становится все более и более поганой...

Тошно смотреть, как быстро люди привыкают к ужасному, с какой удивительной скоростью ненормальное, противоестественное становится для массового сознания обыденным.

Да и в своей душе Джим находил тревожащие изменения.

Он всегда считал себя эмоционально тонким, сострадательным и отзывчивым человеком, небезразличным к чужому горю. Он не верил, что со временем превратится в одного из тех прожженных журналистов, которые стали такими толстокожими, что муки и страдания других людей для них не более чем хороший материал. Однажды Джиму довелось видеть, как в одной газете журналисты заключали денежное пари: сколько минут или часов протянет человек, получивший несколько пуль от грабителя и доставленный в отделение "Скорой помощи". Джим поклялся себе, что никогда не станет такой бесчувственной деревяшкой и никогда не унизится до подобных мерзостей.

Однако сегодня он поймал себя на том, что делает необходимые перестановки на первой полосе, чтобы втиснуть информацию об изнасиловании, и совершенно не думает о самом горестном факте изнасилования — рассматривает эту информацию лишь как элемент композиции газетной страницы. И ему наплевать на то, что за сухими словами заметки — боли живого человека, студентки, его ровесницы.

Даже сейчас, на пути к автостоянке, упрекая себя в черствости, он оставался в глубине души безразличен к жертве насильника. Часть его сознания не прекращала радоваться тому, что сообщение об изнасиловании пришло вовремя и украсило первую полосу, сделало ее более насыщенной. Если дела пойдут и дальше также успешно и поток насилия будет на том же уровне или даже выше, "Сентинел" даст в этом семестре столько любопытного и эффектного материала, что соберет большую часть премий для университетских газет за наиболее сенсационные или удачные статьи года.

Господи, как назвать подобные мысли? Практичными, дружище, практичными. Если "Сентинел" под его руководством соберет кучу наград и премий, это будет большущим плюсом для него лично, когда после получения диплома придет время устраиваться на работу.

Диплом!

Джим вдруг впервые со всей остротой осознал, что это его последний год в университете. Потом год практики — и он выйдет в большой мир, станет хозяином своей судьбы, будет сам зарабатывать на жизнь. Какая ответственность!.. Не то чтобы он боялся полной самостоятельности, но как-то робел.

Еще в старших классах школы Джим поставил перед собой четкую цель — стать журналистом. Поэтому он учился на пределе сил, с легкостью поступил в университет, высокими баллами заработав хороший грант на обучение. В К. У. Бреа он был почти круглым отличником, блистал как на экзаменах по теоретическим дисциплинам, так и на практических занятиях по журналистскому мастерству. Затем на протяжении двух семестров вкалывал в университетской газете "Сентинел" и доказал, что способен совмещать учебу с напряженной работой, а также справляться с повседневной газетной напряженкой, которая предполагает быстрые редакторские решения и ставит жесткие временные рамки.

Но несмотря на столь явные успехи, Джим все же не был убежден в своей готовности ко взрослой, самостоятельной жизни за пределами университета. Он сомневался в том, что справится с конкуренцией в жестоком мире большой журналистики. Лишь внешне он выглядел таким уверенным в себе главным редактором. Втайне он думал, что университетская газета — это понарошку, это что-то вроде игры, студенческой практики или бесшабашной репетиции.

Настоящая жизнь, она другая.

Однако в его представлении настоящая жизнь не была и вот этим — изнасилования, грабежи, нападения, акты вандализма и, для разнообразия, растление малолетних... Череда мерзостей — неужели это и есть "взрослая жизнь", журнальным летописцем которой ему предстоит стать?

Что ж, быть может, человеческое бытие именно таково, и негоже бояться грубой реальности. Однако Джиму казалось, что здесь, в университете, за ростом насилия стояло нечто особенное. Это не банальная вспышка преступности.

Вспомнился сумасшедший профессор, которого он встретил поздно вечером по пути на автостоянку.

Бородач сказал, что университет в Бреа — гнездилище зла.

Джим подумал также и о словах Хоуви, об убийстве животных на лекции по ботанике... Ну и о профессоре-экономисте, нахваливавшем рабовладельческий строй. Да, не зря Джим чувствовал себя не в своей тарелке с самого начала семестра. Прав Хоуви. Прав и сумасшедший бородач. И прав его собственный инстинкт, который уже давно подсказывал, что вокруг происходит нечто странное. Вся эта лавина безобразий не может быть естественной. В университете творится что-то страшное, необъяснимое. То ли тут завелись злые привидения, то ли над университетом в Бреа производится некий гнусный научный эксперимент... Ну, скажем, подсыпают что-то в пищу или распыляют над территорией университета какую-то гадость... Мало ли что способны придумать современные ученые!

Так или иначе, университет вдруг стал проклятым местом, и его атмосфера самым разлагающим образом воздействует и на студентов, и на преподавателей.

И сам Джим ощущал влияние этой гнусной атмосферы.

Сегодня он искренне порадовался изнасилованию, потому что оно стало поводом для эффектной статьи, которая даст "Сентинел" лишние очки в борьбе за ежегодную премию.

Он подумал о Шерил — она превратилась после изнасилования в живой труп, — и ему стало стыдно за себя.

Какова бы ни была причина творящихся безобразий, Джим обязан быть готовым к схватке. Он ни на что не должен закрывать глаза, постоянно оставаться начеку и не поддаваться воздействию отравляющих миазмов зла, которое поселилось в их университете.

• Предыдущая
• 39/124
• Следующая