Университет - Литтл Бентли - Страница 43

• Предыдущая
• 43/124
• Следующая

Портфель упал на ступени, открылся, и из него посыпались книги и тетради.

— Куда ты, по-твоему, идешь? — грозно спросил Брент в микрофон.

Студент ошарашенно озирался. Он не понимал, что происходит. С какой стати на него напали, да еще на виду у такой массы людей?

Наконец он нагнулся, чтобы собрать книги и тетради и поднять портфель.

Киилер ногой оттолкнул портфель подальше и схватил японца за руку.

— Я тебе задал вопрос, тварь желторожая!.. Куда намылился?

Студент попытался вырваться.

— Ребята, я с этим гадом в одиночку не справлюсь! — обратился Киилер к толпе.

Сразу же нашлась дюжина добровольных помощников, которые взбежали по ступеням и окружили японца. Желающих было так много, что схватили парня только трое или четверо, остальные просто топтались вокруг, помахивая кулаками.

— Дайте ему хорошенько под зад, чтоб знал наших! — подсказал кто-то из толпы.

Раздался одобрительный шум, и через несколько секунд площадь скандировала:

— Под зад! Под зад!

Толпа все больше и больше заводилась.

Ричард снова сменил объектив и стал щелкать крупные планы самых яростных кричалыциков. Он ощущал перемену в настроении толпы — она была почти осязаемой. Насмешливая злость сменилась кровожадным умопомрачением. Это отражалось на лицах. Они были отвратительны. Распяленные рты, вытаращенные глаза. Великолепные снимки!

Даже зеваки, которые присоединились к толпе только что и стояли по краям людской массы, и те поддались всеобщему настроению и скандировали вместе с другими:

— Под зад! Под зад! Под зад!

Блондиночка рядом с Ричардом, румяная милашка с физиономией положительной девочки, возглавляющей группу поддержки на баскетбольном матче, сейчас громко выкрикивала эти два слова, и ее лицо было искажено животной ненавистью. Ее прелестные глазки, которые, несомненно, туманились от слез, когда в фильме умирала кошечка или собаку переезжал автомобиль, превратились в глаза жестокой ведьмы.

Ричард проворно повернулся и сфотографировал кровожадную блондиночку.

В аппарате кончалась пленка. Он готовился перезарядить его и полез в карман за новой кассетой. Во время этой паузы в съемке Ричард перестал быть фотографом и разглядывал толпу невооруженным глазом, а не через видоискатель. Ему стало не по себе: он никогда не видел, чтобы митингующие опускались так низко. Эта толпа способна на что угодно. Заряд агрессивности просто небывалый!

Но в следующую секунду Ричард занялся кассетой, и все его личные чувства ушли на второй план.

Он снова стал приложением к фотоаппарату. Он опять бурно радовался уникальной ситуации и уникальным кадрам.

Ему нравился этот митинг. Ему нравился этот живописный бардак, эти искаженные лица, этот материал.

Тем временем японец пытался вырваться, но энтузиасты-добровольцы держали его железной хваткой.

— Достаточно они попили нашей кровушки! — провозгласил Брент Киилер. — Достаточно они поиздевались над нами. Теперь давайте мы поиздеваемся над ними!

Треск рвущейся одежды был заглушен ревом толпы, которая продолжала яростно и тупо скандировать все те же два слова. Но Ричарду показалось, что он не только видит, как добровольцы разорвали сорочку японца, но и слышит, как рвется ткань.

Поощренные хохотом и одобрительным улюлюканьем сборища, хулиганы стали сдирать с японца брюки. Через несколько секунд с него сорвали и брюки, и трусы. Голый студент расплакался от унижения. Толпа пришла в полный восторг.

— Отрежьте ему член, чтоб не плодил новых япошек! — крикнула блондиночка рядом с Ричардом, который щелкал кадр за кадром почти без перерыва.

— Это мы можем, — сказал Брент в микрофон, отвечая на ее предложение. — Мы много чего можем! Мы его, подлеца, повесим! — И он кинул в толпу клич:

— Повесить желтожопого!

— Повесить желто-жопо-го! — ликующе подхватила толпа. — Пове-сить желто-жопо-го!

Откуда-то тотчас же появилась веревка, ее передали по живой цепочке Бренту, а тот протянул ее добровольным палачам.

Один из них проворно завязал на веревке скользящий узел и накинул удавку на шею голого японца. Теперь студент визжал от страха и звал на помощь.

Брент довольно хохотал. Он с силой ткнул громкоговорителем японцу в пах. Благодаря микрофону удар был слышен всей площади — словно кто-то ухнул молотом по жести.

— Что, узкоглазый, не больно-то много у тебя было в штанах! — сказал Брент.

Толпа покатилась от смеха.

И Ричард тоже рассмеялся. Не хотел... а вот как-то так вышло, что рассмеялся. Ведь это забавно — жалкий, белугой ревущий голозадый студентик...

Ричард быстро взглянул на счетчик кадров. Какая досада! Осталось только четыре. Всего-навсего четыре кадра! И это последняя кассета.

Эх, дурак, поленился носить с собой больше! Вперед наука!

Однако если повезет, они японца повесят — и получатся четыре обалденных кадра.

Практичный Ричард поискал глазами, к чему можно приладить веревку. Увы, поблизости нет ни дерева с крепким суком, ни балки, через которую нетрудно перебросить веревку. Ричард досадливо крякнул. Ребятам придется или всей толпой идти в другое место, или просто задушить японца — а это будет малоэффектным зрелищем и для толпы, и для камеры.

Хуже того, если будут душить, обязательно образуется свалка, потому что они дилетанты в этом деле, и какой-нибудь дурак случайно загородит жертву свой спиной. Ах, как обидно, как обидно...

— Копы! — крикнула какая-то девица. Ричард увидел, что к ступеням административного корпуса через толпу пробиваются пятеро полицейских.

— Отпустите парня! — заорал один из них.

И тут же вскрикнул — запущенный кем-то камень попал ему прямо в лоб.

Остальные полицейские заработали дубинками. Но и студенты в долгу не остались. В полицейских полетело все, что оказалось под рукой.

Массовые беспорядки! Нападение на полицию!

Кайф!

Это даже лучше, чем повешенный японец.

Раненые.

Кровь.

Ричард кинулся к бетонной тумбе, вскарабкался на нее и направил фотоаппарат на студентов, которые повалили полицейского и избивали его ногами.

Ричард видел, как копы бросились спасать упавшего товарища.

Камера зафиксировала момент, когда дубинка рассекла бровь одному рыжему студенту.

Господи, какая удача!

Ах, если бы у него был еще один ролик пленки!

— Я полагаю, главным материалом первой полосы будет очерк о студенческих самоубийствах — нынешний всплеск и обзор случаев за последние пять лет. С фотографиями.

— М-да, — насмешливо сказал Джим, — что и говорить, ты проявляешь тонкое журналистское чутье! На территории университета творятся массовые беспорядки, все кругом наводнено полицией, а ты хочешь пофилософствовать на первой полосе о самоубийствах. Мудро. Я сделал правильный выбор, поставив тебя во главе отдела новостей.

Фарук покраснел:

— Хорошо, хорошо, сдаюсь! Я просто подумал, что без фотографий массовые беспорядки на первой полосе смотреться не будут.

Джим схватился за сердце.

— У нас нет фотографий? — воскликнул он. — Ты не послал туда кого-нибудь с камерой? Ты обязан был сделать это при первом же известии! А будь ты по-сметливее — отправил бы фотографа еще раньше, на митинге Фарук испуганно облизал пересохшие губы.

— Да я собирался, но никого под рукой не оказалось...

— Никого под рукой не оказалось? Если такое происходит и никого нет под рукой, ты сам обязан схватить фотоаппарат — они у нас тут! — и мчаться на место.

— Извини, я виноват.

Джим возмущенно тряхнул головой.

— Черт побери! У нас нет фотографий! Какой позор!

Но тут в комнату вбежал взбудораженный Ричард.

— Есть фотографии! Есть! — с радостной улыбкой провозгласил он. — И фотки хоть куда! Будь я проклят если не получу за них Пулитцеровскую премию!

— Ты там был? Ты сделал снимки? — Джим подскочил к Ричарду и заключил его в объятия, словно много лет назад потерянного брата. — Я тебя обожаю! Ты молодчина!

• Предыдущая
• 43/124
• Следующая