Фонтан мечты - Литтон Джози - Страница 53
- Предыдущая
- 53/59
- Следующая
Амелии тоже так казалось, так что обе принялись за работу с жаром. Амелия помогла Клио просеять еще один квадратный фут земли, тщательно выискивая даже самые мелкие обломки прошлого. Статуэток они больше не нашли, зато нашли несколько глиняных черепков, которые Клио, бережно очистив кисточкой сложила в особую корзину.
Шло время, и Амелия, увлеченная полезным делом, забыла о своем горе. Та тяжесть, что давила ей на плечи с самого возвращения, на время пропада. Но только на время. Очень скоро мысли ее с постоянством магнитной стрелки, тянущейся к северу, устремились к вечному предмету ее дум – к Нилсу Вулфсону.
Амелия еще помнила, как он уложил ее на кровать в «Трех лебедях», после чего она провалилась в сон. Смутно помнила она мужские голоса. Один из них мог принадлежать Нилсу, но полной уверенности у нее не было.
Она проснулась от нежного прикосновения акоранской целительницы и, открыв глаза, увидела отца сидящего на ее постели и держащего ее за руку. Этот человек, который казался ей сильным и несгибаемым как исполин, выглядел усталым и подавленным. Настолько несчастным, что она обняла его, желая успокоить. Она чувствовала себя виноватой перед ним.
Он крепко обнял ее в ответ, тем самым давая понять, что не стал любить ее меньше. Но любовь его оказалась не безграничной. Как она его ни просила, никакой информации о Нилсе он ей не дал. Единственное, что она смогла из него вытянуть, и то с огромным трудом, так это то, что Вулфсон жив, и это все. Не успела она толком понять, что происходит, как оказалась на корабле, увозящем ее в Акору.
От матери ей также ничего не удалось добиться. Шли дни, Англия оставалась все дальше и дальше и Амелия все чаще думала о том, что ей придется жить с сознанием того, что Нилса Вулфсона она никогда больше не увидит.
Более того, если она любила его настолько, что готова была пожертвовать своим счастьем ради его благополучия, то она и не должна была напоминать ему о себе. То, что Нилс Вулфсон все еще был жив, говорило о том, что отец ее мог проявить милосердие по отношению к человеку, нанесшему непростительное оскорбление его чести, но кто знает, как он поведет себя, если Нилс все же посмеет показаться ему на глаза.
«Роза останется розой, как ее ни назови», – написал он ей однажды, и Амелия начала было тешить себя предательской мыслью, что она могла бы начать жизнь под чужим именем. Поменять судьбу. Не будет больше Амелии из рода Атреидов. Не будет акоранской принцессы. А будет просто женщина, которая вольна жить с человеком, которого любит.
Но теперь, когда она копалась в акоранской земле, эта мысль показалась ей кощунственной. Как вообще такое могло прийти ей в голову? Она – это она. Та, что есть. И под другим именем она останется собой. И будущее, которое отняло бы у нее осознание своей национальной принадлежности, постижение собственных корней, не стоило того, чтобы о нем мечтать.
– Думаю, мы довольно поработали, – сказала Клио, отряхивая руки. – Скоро ужин, и нам обеим надо привести себя в порядок.
Амелия медленно распрямилась и огляделась так, словно впервые видела этот подвал.
– Интересно, кто здесь мог жить?
Клио не решалась ответить. Щеки ее горели. Так необычно было видеть ее возбужденной.
– Я действительно нашла кое-что недели две назад.
– Что именно?
– Я не могу сказать точно... Только отдельные фрагменты, осколки пластины. Я попыталась сложить фрагменты воедино. Получилось нечто вроде эмблемы. Изображение дерева с тяжелыми от плодов ветвями.
– Такая эмблема использовалась жрицами Акоры.
– Да, полагаю, этой пластине очень много лет. Возможно, здесь жила жрица.
– Вскоре после извержения?
Клио кивнула.
– Единственной жрицей среди выживших была Лира. – Если Клио нашла жилище прародительницы, родоначальницы нации, то это открытие ошеломит всех акоранцев.
– Я не могу говорить об этом с уверенностью, – настаивала на своем Клио, – и пройдет немало времени, пока я все проверю и смогу заявить об этом публично, если вообще решусь об этом заявить. Но я смею предположить, что Лира и Атреид могли жить здесь, пока строился дворец. Не думаю, что они прожили здесь долго, но первые годы совместной жизни, возможно, они провели здесь.
– Тогда почему Лира оставила здесь свои вещи, если это была она?
– Не знаю. Эту тайну я, наверное, никогда не смогу разгадать, хотя пытаться буду.
– Спасибо за то, что поделилась своим открытием со мной, – с искренней признательностью поблагодарила сестру Амелия.
– Это ты предложила пойти покопаться.
– Да, но ты могла не говорить мне о том, что нашла. – Девушки уже успели подняться из подвала и, взглянув вниз, увидели теперь кажущийся бесконечным темный провал. Амелия отчего-то была убеждена, что Клио не ошиблась. Женщина, связь с которой обе девушки ощущали физически, не только умозрительно, подумать только, жила прямо на том месте, где они стояли.
Лира, которая видела, как рухнул ее мир, и которая нашла в себе силы и волю построить его заново.
Амелия вдруг почувствовала себя маленькой и ничтожной. Прошло пять недель с тех пор, как она покинула Англию. Пять недель она чувствовала себя потерянной и беспомощной.
Пять недель – с нее довольно.
– Что ты говоришь? Ты хочешь вернуться в Англию? – Дядя ее, правитель Акоры, смотрел на нее из другого конца комнаты. Их разделял широкий и длинный стол, который вообще-то был обеденным, но ему служил как письменный. Помещение, в котором он устроил свой кабинет, было самым старым во дворце.
Широкие окна выходили на город. Отсюда была видна гавань. Амелия пришла к нему на следующее утро после того, как приняла решение. Но ночь она провела без сна. Для того чтобы явиться к дяде с таким заявлением, требовалась смелость.
Нынешний правитель Акоры, которому сейчас было пятьдесят с небольшим, был выбран ванаксом тридцать лет назад. Чтобы занять этот пост, он должен был пройти через опасный ритуал, окутанный легендарной тайной. Этот таинственно-легендарный ореол с тех пор так к нему и пристал, несмотря на то, что Атреус оставался обычным человеком, любящим и заботливым, человеком, которому Амелия безоговорочно доверяла.
Поэтому она и надеялась, что он поймет – ее решение единственно верное. Надо было лишь найти слова, чтобы правильно все ему объяснить.
– Не знаю, говорил ли с тобой кто-нибудь о человеке по имени Нилс Вулфсон, – осторожно начала она.
– Твой отец отправил мне письмо, и я говорил с твоей матерью. Я уверен, что она понимает ситуацию. – Он сверлил ее своими черными глазами.
Атреус находился в отличной физической форме благодаря постоянным упражнениям на тренировочной площадке, но и не только им. Он продолжал много часов в день проводить в своей студии, где занимался резьбой по камню – он был скульптором, до того как стал правителем, и им оставался. Как художник и творец, Атреус не мог не чувствовать красоту и не мог не знать, что такое страсть. Надо сказать, что они с Брианной были очень любящей парой. Но он, помимо прочего, был человеком, наделенным мудростью и властью, – человеком, привыкшим к тому, чтобы ему повиновались.
И он привык говорить прямо.
– Нилс Вулфсон подверг тебя опасности. Более того, он использовал тебя в собственных целях. Он использовал тебя, чтобы войти в доверие к членам нашей семьи. Он сделал это для того, чтобы оценить возможность причастности акоранцев к взрыву на американском корабле. Что, если бы он решил, что мы виновны? Ты действительно считаешь, что он стал бы колебаться перед тем, как нанести ответный удар?
– Нилс искал справедливости, а не возмездия, – тихо возразила Амелия. – А это совсем другое, как ты знаешь. Если бы он посчитал нас виновными, он отправился бы к себе на родину и сообщил об этом своему президенту. Наиболее вероятным результатом этого донесения была бы война между Америкой и Акорой.
Атреус провел по темным волосам, чуть тронутым сединой, и вздохнул.
– Что заставляет тебя употреблять сослагательное наклонение, говоря о возможности войны?
- Предыдущая
- 53/59
- Следующая
