Мечи Ямато - Логачев Александр - Страница 42

• Предыдущая
• 42/70
• Следующая

— Где побывать? — Артем закинул в рот очередную пригоршню жареных бобов.

— Раз в пять лет, Алтём, мастера иайдзюцу собираются неподалеку от синтоистского святилища бога Хатимана[54] в Ивасимидзу, что расположено к югу от Киото. Они проводят между собой поединки и выявляют сильнейшего. Я мечтаю попасть туда. Представляешь, как это здорово! Какие красивые поединки! Только вообрази. Сходятся двое самураев. Встают друг напротив друга. Их разделяет длина катаны. Кланяются. Кладут ладони на рукояти. Судья взмахом ладони и криком «Хатиман!» дает начало поединку. Самураи смотрят друг другу в глаза. Они выжидают...

Наверное, с таким одухотворенным выражением лица, с каким Ацухимэ говорила сейчас о поединках иайдзюцу, женщины рассказывают друг другу о самом романтическом свидании в жизни.

— В поединках иайдзюцу, Алтём, существуют две стратегии: или же пытаться угадать, когда противник начнет свою атаку, и опередить его на считанные доли мгновения, или подготовить себя к атаке и провести ее первому. Подготовить — значит достичь такого состояния, когда меч, ум и тело становятся одним целым. Это целое скрепляет между собой выкованный усердными занятиями дух. И все это надо вложить в стремительный выпад. Это даже не выпад, а подобный молнии бросок. Или лучше сказать — необходимо самому на мгновение стать разящей молнией. Представляешь, какое напряжение, Алтём! А сама схватка длится мгновение. Даже слово «раз» не успеваешь сказать, как поединок уже начался и закончился. Все решает один миг! Можно всего лишь моргнуть и пропустить поединок. Один миг, и ты — либо победитель, либо проигравший.

— Они убивают друг друга на этом ристалище? — спросил Артем, закончив с жареными бобами и готовясь приступить к сушеной треске.

— Большинство поединков заканчивается смертью одного из бойцов. Но не все поединки. Когда клинки мастеров сталкиваются и останавливают друг друга, то проводится новая схватка, если надо — еще одна. Если третья схватка не выявляет победителя — бойцов объявляют равными по мастерству, а продолжает схватки тот, на кого покажет судья.

— А как, интересно, судья выбирает победителя? — спросил Артем, чистя сушеную треску.

— Он оценивает технику бойцов, — сказала Ацухимэ. — Когда один из бойцов получает легкое ранение, он объявляется проигравшим. Если оба получают легкие ранения — схватка продолжается до победы. Тяжелое ранение — схватка заканчивается. А получивший тяжелое ранение сам выбирает, как быть. Его могут отнести на носилках к доктору, но после этого он потеряет уважение других мастеров как слабый духом человек. Почти все выбирают сеппуку, тем более что уйти из этого мира им помогут лучшие мастера быстрого клинка.

— Чтобы достигнуть мастерства, они упорно тренируются долгие годы, так?

— Да.

— И готовы умереть... Ради чего? — Артем протянул девушке очищенную треску.

— Ради того, чтобы тебя при жизни назвали «повелителем меча». Заслужить посмертно звание «повелителя меча» тоже почетно, но при жизни лучше. — Ацухимэ покачала головой, отказываясь от рыбы.

— Но ты же — женщина. Разве ты можешь участвовать в поединках?

— Нет, — с горечью сказала Ацухимэ. — Я могу попасть на ристалище, только переодевшись самураем.

— Выбрить себе лоб?

— Я пойду на эту жертву. — Ацухимэ отщипнула кусочек от рисовой лепешкой, с неохотой забросила в рот и с трудом проглотила. — Ты знаешь... В родительском доме я тайком слушала разговоры взрослых женщин и однажды подслушала историю об одной женщине, которая переодевалась в мужскую одежду. Не помню, зачем ей это было нужно. Но ее хитрость была быстро раскрыта, и она покончила с собой. Пусть мне тоже потом придется быть разоблаченной и покончить с собой, но я хочу попасть на состязания иайдзюцу в честь бога Хатимана.

— Значит, вот такая она — твоя заветная мечта? — Артем выбросил в кусты хвост трески.

— Представляешь, как это здорово, — мечтательно проговорила Ацухимэ, — или никто, или «повелитель мечей». И все решает один миг.

— Ты много знаешь об этом состязании. От кого?

— От мастера Мацудайра.

— Но он же ни разу там не был?

— Зато мастера иайдзюцу были частыми гостями в его доме.

— Ясно. — Артем поднялся. — Если ты уже отобедала, Ацухимэ-сан, может быть, продолжим поиски яма-буси?

— А какая твоя заветная мечта, Алтём? — спросила Ацухимэ, тоже поднявшись.

— Что называется, наповал! — развел руками Артем. — Я не готов к ответу.

— Раз не готов, значит, мечты нет. Или тебе стыдно в ней признаться, — с укоризной произнесла Ацухимэ.

Артем призадумался. Пожалуй, для нее это было чрезвычайно важным. Если отшутишься — сломаешь нечто важное, что только-только начало возникать (Артем очень надеялся, что не ошибается) между ними. Тем более ни о чем постыдном он не мечтал.

— Пожалуй, не то и не другое, — сказал гимнаст. — Еще полтора месяца назад была мечта, которую я мог бы назвать заветной. Вернуться к себе на родину. Но... с тех пор многое во мне переменилось. Ты знаешь, сегодня я про себя в шутку назвал страну Ямато приемной родиной. А сейчас подумал, что доля правды в этой шутке, пожалуй, слишком велика. Возвращение домой уж точно перестало быть заветной мечтой. А новая мечта пока не оформилась. Что-то вызревает, но оно не обрело пока четкую форму. Надо, наверное, подождать. Только так, Ацухимэ-сан, путанно и туманно я могу ответить на твой вопрос.

— Кажется, я поняла, — вполне серьезно сказала Ацухимэ. — Что ж... Пойдем искать твоих яма-буси...

— ... Такамори! Омицу! Мы принесли хорошие вести!

Артем уже охрип. «Еще немного, и сядет голос. Чем кричать буду?»

Они прошли примерно с ри, но пока ничего не изменилось. Ни пейзаж не изменился (все те же скалы, все те же кусты у подножия скал), ни вход Артем пока не отыскал (а прилежно обыскивал кусты и изрядно ободрался), ни общая ситуация — никто на зов не откликнулся.

— Такамори! Омицу! Мы принесли хорошие вести!

Две короткие толстые стрелы воткнулись в дерево, мимо которого они проходили. Они прилетели откуда-то из-за спины. Артем оглянулся довольно быстро, но никого не увидел.

— Нет смысла прятаться или как-то отвечать. Мы полностью в их руках, — шепотом проговорила Ацухимэ.

— Да уж конечно, — тоже шепотом согласился с ней Артем.

Что-то просвистело в воздухе. В землю возле ноги Артема вонзилась блестящая металлическая «звездочка». «Сюрикен», — Артем вспомнил, как называется эта смертоубийственная штука из арсенала киношных ниндзей. Значит, не только в кино...

— Хватит орать! — раздался откуда-то сверху незнакомый мужской голос. — Бросьте короб и сумку на землю. Встаньте на колени, ладонями упритесь в землю.

— Делаем, как велят, — шепнул Артем.

— Да уж конечно, — шепнула в ответ Ацухимэ.

— Опустите головы, взгляд в землю, головы не поднимать.

Подчинились и этому приказу.

Где-то наверху зашуршала листва, посыпались камни — кто-то спускался. Судя по звукам — не один человек. Похоже, двое. Так и тянуло поднять голову, но Артем решил не рисковать. Да, их не убили сразу, но это вовсе не означало, что с ними и дальше станут обращаться бережно и нежно.

— Лбом коснитесь земли, — продолжал командовать незнакомый мужик. — Теперь сведите руки за спиной. Вот так. Кто дернется — того убью.

Артем почувствовал, как запястья стягивает петля. Кажется, не веревка, а кожа. Что-то не очень сильно стянули. Ах, вот оно что! Другая петля захлестнула шею. Ясно. Простенькие такие путы, но весьма эффективные. Движений особо не стесняют, но незаметно не освободишься и руками уж точно не поразмахиваешь. А коли начнешь махать, то сам же себя и задушишь.

— В коробе обитая медью дубинка и нож. В сумке меч, — услышал Артем новый голос.

Этот голос был ему хорошо знаком.

— Омицу! — не удержавшись, воскликнул воздушный гимнаст, но голову поднимать все же не стал, как бы того ни хотелось. — Как я рад, что с тобой все в порядке!

• Предыдущая
• 42/70
• Следующая