Нефритовые четки - Акунин Борис - Страница 85
- Предыдущая
- 85/140
- Следующая
– Превосходно, превосходно! – донеслось уже из коридора.
Внизу хлопнули двери. Полковник с мальчишеской резвостью выбежал на улицу, взлетел по ступенькам своего роскошного экипажа, на запятки запрыгнули двое слуг с «винчестерами» наперевес, и карета, пыля, укатила прочь, провожаемая восхищенными взглядами сплитстоунцев.
Оставшись в одиночестве, Эраст Петрович достал сигару, подержал и отложил. Табакокурение, если это не вредная привычка, а способ медитации, требует определенного настроения. В идеале – полного внутреннего мира.
В гостинице было тихо. Маса спал под присмотром городского врача. Эксперт-геолог, надо думать, тоже почивал после ночных трудов. Но тишина – не гарантия душевного покоя. А на душе у Фандорина было скверновато.
Ажитация, в которую разумного эгоиста привело золото, оставила неприятный осадок. Это раз.
Задело уточнение, что двадцать тысяч наградных будут вручены не ранее подписания контракта. Чтоб не возникло искушения выдать секрет Каллигану? По сути дела, полковник поставил детектива на одну доску с «прохиндеем» Уошем, только пообещал заплатить за молчание подороже. Это два.
Ну и наконец, третье, самое тягостное. Не получается ли, что он, Фандорин, участвует в надувательстве? Ведь Корк Каллиган не подозревает о том, какова настоящая ценность Дрим-вэлли. По сравнению с предполагаемыми десятью тоннами золота триста тысяч долларов – сущая безделица. А если вспомнить, что долина – приданое Эшлин, то выходит, что истинной жертвой сомнительной сделки становится девушка. Сейчас она, конечно, на седьмом небе от счастья, но вскоре правда выплывет наружу, это неизбежно. Какого мисс Каллиган будет мнения о русском джентльмене, который дал честное слово «не играть против нее»?
А главное, какого мнения он будет о себе сам?
Эраст Петрович наклонился над письменным столом, обмакнул стальное перо в чернильницу и размашисто написал несколько коротких фраз по-английски: мол, сожалею, но участие в коммерческих операциях сомнительного толка в условия моего найма не входило, а посему отказываюсь от двадцати тысяч и считаю себя свободным в своих действиях.
Не вернуть ли и уже полученные четыре тысячи, заколебался он.
Да, собственно, с какой стати? Задание выполнено полностью, а оно оказалось не из простых.
Отправил записку телеграфом прямо в Круктаунскую нотариальную контору. С особой припиской: «Мистеру Морису Стару. Срочно. В собственные руки» – то есть совершил деяние, достойное благородного мужа. Конфуций был бы доволен.
На ранчо «Две луны» было почти безлюдно. В большом коррале близ главного дома торчали лишь трое ковбоев. Они возились с развешанной на изгороди сбруей. На подъехавшего всадника в черном костюме поглядели из-под руки (за спиной у него сияло солнце), узнали и о чем-то зашептались. Смотрели не сказать чтоб приветливо, но во всяком случае без вызова. Один из них был совсем юн, двое других постарше.
Подъехав вплотную, Эраст Петрович поздоровался. Ему не ответили, да еще и отвернулись.
Тогда, зная, что на людей грубого воспитания тихий голос действует сильнее, чем крик, он поздоровался снова, но едва слышно. Выжидательно откинулся в седле.
Вот теперь пастухи ответили на приветствие. Причем вежливо.
– Вам того же, сэр.
– Мое почтение, – откликнулись двое старших. Паренек молча кивнул и поправил красный платок на шее.
Фандорин вообще-то не собирался обучать этих мужланов учтивости, просто хотел спросить, дома ли мистер Каллиган или его дочь, но не понадобилось.
Раздалось громкое радостное ржание, и с дальнего конца корраля к гостю, вскидывая точеную морду, понеслась вороная красавица Сельма. Она раздула ноздри, ласково тронула Эраста Петровича зубами за плечо, а он почесал ей белую звездочку на лбу.
Что ж, Эшлин, по крайней мере, дома, понял он, и в тот же миг услышал голос жемчужины прерий:
– Мистер Фэндорин, вы?!
Она стояла у открытого окна и смотрела на него широко распахнутыми глазами. Лицо раскрасневшееся, грудь вздымается. С чего бы это?
Он коснулся края шляпы – здесь, на Западе, приветствуя даму, головного убора полностью не снимали. Получалось довольно изящно, Эраст Петрович взял эту манеру на вооружение.
– Как видите, вам здесь рады, – сказала мисс Каллиган и после паузы кивнула на Сельму. Рассмеялась, довольная этой мило двусмысленной шуткой. – Входите же, входите! Здесь столько о вас говорили!
Он поднялся на крыльцо.
Эшлин встретила его в прихожей и повела в соседнюю комнату, гостиную, дверь из которой, насколько он запомнил по прежнему визиту, вела в столовую. Створки были приоткрыты и слегка постукивали от легкого, приятного сквозняка; на залитых солнцем окнах трепетали белые занавески.
Девушка явно была чем-то смущена, что не слишком вязалось с ее характером. Что означал румянец, подрагивающие ресницы, учащенное дыхание? Эраст Петрович решительно отогнал предположение, слишком лестное для его самолюбия.
И правильно сделал.
Волнению мисс Каллиган тут же нашлось объяснение.
– Боже, случилось настоящее чудо! – воскликнула она, хватая гостя за руку. – Вы уже слышали? Полковник дает папе за мою долину триста тысяч! ТРИСТА ТЫСЯЧ! Теперь я богатейшая невеста во всем штате Вайоминг! Я сама себе хозяйка! Через месяц стану совершеннолетней и выйду замуж за кого пожелаю!
– П-поздравляю. – Фандорин присел на подоконник, поближе к ветерку. – В прошлый раз на вашем ранчо было столько народу. А сегодня пусто.
– Ребята погнали гурт на железную дорогу, а папа только что уехал в Круктаун, к нотариусу. В три часа сделка, а он хотел перед этим еще в банк заехать, предупредить, чтоб подготовили ячейку. Мистер Стар обещал заплатить половину наличными!
Благородные поступки требуют некоторой театральности, их нужно совершать красиво. Поэтому Эраст Петрович не отказал себе в удовольствии слегка усугубить драматичность своего сообщения.
– Сударыня, я привез вам важные новости, – с мрачным видом начал он и очень кстати вспомнил американскую шутку. – Плохую и хорошую. С какой п-прикажете начать?
Она посмотрела на него с испугом – как и следовало.
– Лучше начните с плохой.
– Вы не будете богатейшей невестой штата Вайоминг. – Он сдвинул брови, изо всех сил стараясь сдержать улыбку.
– Ах! – ахнула мисс Каллиган.
– Вы будете богатейшей невестой во всей Америке.
– Ой! – ойкнула мисс Каллиган.
И тут уж Фандорин рассмеялся. Хоть реприза была и незамысловатой, но на аудиторию произвела сильное впечатление.
Он коротко, без лишних подробностей разъяснил ей смысл своих слов. Эшлин слушала, раскрыв розовые губки и поминутно менялась в лице: из розовой сделалась бледной, потом опять запунцовела.
– …Нужно послать вашему отцу телеграмму, – подытожил Эраст Петрович. – Если мистер Стар желает выкупить Дрим-вэлли, пускай дает настоящую цену. Я не специалист, но уверен, что счет здесь пойдет на миллионы.
В столовой что-то звякнуло, и Эшлин быстро поднесла пальчик ко рту.
Подбежала к приоткрытой двери, сердито крикнула:
– Салли! Марш отсюда! Потом приберешь!
Плотно затворила дверь, обернулась.
Приятно было видеть эту своенравную, самоуверенную девицу такой растерянной.
– Я… я слушала, как в тумане, – пролепетала она. – И, может быть, неверно поняла… Сколько, вы сказали? Десять тонн?!
– Это всего лишь самое первое и, очевидно, слишком осторожное предполо…
Занавеска качнулась от последнего дуновения сквозняка и щекотнула Эрасту Петровичу лицо. Он отодвинул легкую ткань, рассеянно при этом выглянув во двор и вдруг запнулся на полуслове.
Трое пастухов стояли у изгороди корраля, о чем-то переговариваясь.
– Черт, – пробормотал Фандорин. – Как же я…
– Что? – удивилась Эшлин. – Что вы сказали?
– Прошу извинить. Я сейчас вернусь.
- Предыдущая
- 85/140
- Следующая
