Полуночные грехи - Логан Кимберли - Страница 32
- Предыдущая
- 32/59
- Следующая
Ему ответил второй детектив, молодой и менее опытный:
– Нам удалось отыскать Уилбура Форбса.
В душе Коннора вспыхнул огонь надежды. Раз Форбса арестовали, значит, скоро он докажет полиции, что не виноват в убийстве. Теперь это всего лишь вопрос времени. А когда это произойдет, им придется признать, что настал момент подумать о другом кандидате на роль преступника. Если он опять покажет сыщикам письма и расскажет об отчиме, может, ему удастся убедить их в том, что над этим стоит подумать.
Несмотря на растущее чувство радостного предвкушения, Коннор пытался говорить спокойно и невозмутимо:
– Вы уже допрашивали его? У него есть какое-нибудь алиби на ту ночь, когда был убит мой партнер?
Два сыщика обменялись особенным взглядом, и внезапно по спине Коннора пробежал холодок предчувствия, от которого на коже поднялись тонкие волоски. Тут явно происходило что-то еще. Но что именно?
Альбертсон повернулся к нему лицом. Оно ничего не выражало.
– Форбс не сможет предоставить нам алиби, Монро. Его нашли мертвым.
Коннор был в шоке, словно его облили ледяной водой. От такой ужасной неожиданности огонь надежды тут же погас.
– Мертвым?
– Правильно. Убитым. Его горло было перерезано, так же как и горло мистера Грейсона. – Альбертсон прищурил глаза и долгим, пронзительным взглядом окинул Коннора. – Боюсь, мистер Монро, мне придется спросить у вас... где вы были прошлой ночью?
– Джиллиан? Джиллиан, ты меня слышишь?
При звуках резкого голоса тети Оливии Джиллиан отвела глаза от еды на тарелке, которую ковыряла вилкой. Она вдруг заметила, что все члены ее семьи, собравшиеся за столом для завтрака, смотрели ка нее с разной степенью раздражения и тревоги.
О Боже! Девушка закусила губу и сцепила руки на коленях, надеясь, что скатерть скроет побелевшие костяшки пальцев. Она не хотела так поступать, но, видимо, опять глубоко погрузилась в свои мысли и перестала слышать и замечать все вокруг.
С тех пор как она окончательно рассталась с Коннором Монро, такое стало случаться с ней слишком часто.
После того, что произошло между ними в доме Хайрама Ледбеттера, Коннор повез ее назад, в Мейтленд-Хаус. Пока они тряслись в наемном экипаже, Джиллиан изо всех сил старалась переубедить его и позволить ей и дальше принимать участие в расследовании, но он был непоколебим. Коннор отказывался даже слушать ее мольбы, а когда пришел момент прощаться, она и злилась на него за его постоянное упрямство, и чувствовала боль оттого, что ему удалось оттолкнуть ее от себя, несмотря на все, что так сблизило их.
Чтоб он провалился! Его трудный характер еще доставит ему немало хлопот, в этом можно не сомневаться. Джиллиан ясно видела, что он верил, будто таким образом защищает ее. Но это нисколько не смягчало ее ярость, ведь Коннор так легко выставил ее вон. Девушка признавала: гневалась она потому, что теряла единственную нить, связующую ее с Форбсом, хотя понимала, что причина эта была не единственной. В какой-то момент Джиллиан осознала: помощь Коннору стала для нее такой же важной частью расследования, как и поиск правды о том, что именно случилось в ночь убийства мамы.
Но что толку раз за разом прокручивать эти мысли в голове? Коннор решил, что ему не нужна ее помощь, и было ясно, что на этот раз он не отступится. На данный момент Джиллиан сделала все, что могла. Вернувшись домой от Теодосии, она написала записку Толливеру, в которой описала ситуацию, и получила от него ответ с извинениями и заверениями в том, что он будет держать ее в курсе всех событий касательно Форбса и дела Коннора.
Ей оставалось только надеяться, что сыщик исполнит свое обещание. А пока она изо всех сил старалась забыть о расследовании и заняться другими вещами.
Но это задание оказалось совсем непростым.
Сбросив меланхолию, она повернулась к своей тете:
– Извини, тетя Оливия. Ты мне что-то сказала? Боюсь, я опять витала в облаках.
Пожилая женщина фыркнула и подняла подбородок.
– Это видно. – Указав жестом слуге, чтобы тот налил ей еще одну чашку кофе, она окинула старшую племянницу суровым взглядом: – По-моему, ты все утро о чем-то думаешь. Тебя что-то беспокоит?
Джиллиан едва сдержала гримасу неудовольствия. Ей следовало бы знать, что леди Оливия обратит внимание на ее отсутствующее выражение лица. Но как только она открыла рот, чтобы убедить ее в том, что с ней все в порядке, то почувствовала, как кто-то тихонько дотронулся до ее рукава. Джиллиан сразу переключилась на того, кто сидел рядом с ней.
– С тобой все в порядке, Джилли?
Эми задала вопрос таким застенчивым тоном, что ее едва было слышно. Широко открытыми янтарными глазами девочка смотрела на свою старшую сестру, в них легко читалась тревога. Нервным движением она накручивала кончик темно-золотистого локона на свой тонкий палец.
У Джиллиан замерло сердце. С тех пор как умерла их мама, Эми стала такой ранимой, что ее мог расстроить малейший намек на какое-то неприятное событие. Взяв руку младшей сестры в свои ладони, она нежно сжата ее, а потом опять обернулась ктете:
– Со мной все хорошо. У меня просто немного болит голова,только и всего.
– Сочувствую, дорогая, – послышался голос ее отца, сидящего во главе стола. Он смотрел на нее поверх лондонской газеты «Таймс», которую просматривал за завтраком. В его взгляде светилась забота. – Может, мне стоит позвонить миссис Беллоуз, чтобы та принесла немного порошка от головной боли?
– Нет, спасибо. Не надо беспокоить миссис Беллоуз, папа. Я уверена, что боль скоро пройдет сама.
– Ты уверена? В конце концов, сегодня вечером бал у Хейвортов, и я бы не хотел, чтобы ты...
Леди Оливия прервала брата взмахом руки.
– Право же, Филипп, – проговорила она, – не стоит с ней нянчиться. Если Джиллиан утверждает, что с ней все хорошо, значит, я уверена, так оно и есть. – Леди Оливия пила обжигающий кофе, от которого шел пар, продолжая смотреть на племянницу с необъяснимой холодностью. – Пока ты думала о своем, я просто надеялась, что твой визит к вдовствующей герцогине на днях прошел удачно. Хотя и не могу представить, о чем можно было так долго беседовать с ней. Ты ведь вернулась домой довольно поздно, не так ли?
– Она появилась уже ближе к вечеру, тетя Оливия. – Это сказала Мора, которая сидела на другой стороне стола, рядом с тетей. До этой поры она вела себя необычно молчаливо. Одетая в скромное платье абрикосового цвета, с волосами цвета воронова крыла, тщательно завитыми и уложенными у висков, она выглядела так свежо и невинно, как сказочная фея. Но улыбка, изогнувшая ее губы в форме сердечка, была совсем не невинной, даже, можно сказать, очень неприятной. А в глубине ее голубых глаз пряталась ненависть, которую Джиллиан не могла не заметить.
Девушка нахмурилась. Да, она очень любила свою сестру и хотела восстановить их прежние близкие отношения. Но сейчас за ее спиной стоял маленький бес, который побуждал ее схватиться за эти темные кудри рукой и дернуть за них изо всех сил, стереть улыбку с миленького лица Моры.
– М-м... – Звук, который издала леди Оливия в ответ на заявление ее сестры, показывал, что она задумалась. Но тетя не стала его комментировать. Вместо этого она задала еще один вопрос: – Надеюсь, дела у ее светлости идут хорошо? Боюсь, у меня не было возможности поговорить с ней на последнем балу.
– У нее все великолепно. – Бес, спрятавшийся за спиной Джиллиан, все подстрекал ее, и на этот раз она не смогла противиться искушению: – Кстати, Теодосия также спрашивала о тебе, тетя Оливия. Она надеется, что ты хорошо себя чувствуешь, хотя и говорила, что старость может плохо сказываться на здоровье.
На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая только сдавленным хихиканьем, которое доносилось со стороны Эми.
Лицо леди Оливии мгновенно превратилось в ледяную маску. Только проницательный наблюдатель мог бы заметить, как слабо подергивались ее веки. Конечно, она полностью осознавала, что ее племянница решила подшутить над ней, но ей такая наглость была абсолютно не по душе.
- Предыдущая
- 32/59
- Следующая
